Может, лет через десять забудется та дорога.
* * *
Хали мало интересовалась жизнью двора. Но могла связать воедино разные нити — особенно после досады, сквозящей в речах Кору. Лисы стараются устроить брак Тами с Кайтэ из Зимородков, чем доводят Мийа до бешенства. Потом вдруг меняют свое решение, и Тами настолько проникается благосклонностью к Йири, что вызывает его на состязание, чтобы решить, кто из них лучший. Известно, что Тами приходил к повелителю — и ни слова не сказал о намерении Лисов, словно и не было его. Тогда для чего эта встреча? Неужто до встречи с отцом юноше дан был совет? Единственный, кто мог его дать, кто находился там неотлучно, это мальчишка с севера. Если он позволяет себе открывать рот, значит, слишком много о себе возомнил, И все же — нелепа такая мысль. И все же — стоит ее проверить.
Сидя за столиком, в легкой свободной одежде, с распущенными волосами, она писала письмо. Лист бумаги, золотисто-желтый, говорил о том, что это приказ. О том же говорили почерк и цвет туши. Медный закат осторожно касался широких глянцевых листьев.
Да. Именно так. Отец будет занят до глубокой ночи, и она успеет.
Повеление — прийти завтра с утра, в названный час, к павильону Летнего дождя.
Хали передала письмо служанке и откинулась к стене. Потерла виски. Взяла флакончик с абрикосовой водой и нанесла несколько капель на волосы и запястья. Хорошо. Снимает головную боль. Дверь не закрыта, и лишь занавеска отделяет комнату от смежной, где тихо наигрывает на ахи одна из девушек. Музыка, нежная, как весенний ветерок, не мешает.
Сумерки все более властно заговаривали с садом.
Музыка смолкла. Легкий стук по дверной раме, и шелковый голосок:
— Госпожа… Я принесла ответ.
Лицо Хали в этот миг достойно кисти художника.
— Ответ? Разве я велела тебе дожидаться ответа??
Растерянная девушка не знает, что и сказать.
— Ладно, — задумчиво произносит Хали. — Давай.
Другая девушка принесла светильник, похожий на сплетение лоз.
…Бумага была серебристая — с еле заметным зеленым оттенком. И почерк — «волна», изящный, но не говорящий ни о чем, кроме мастерства писавшего.
«Светлая госпожа Аину, почему вы приказываете мне? Только ваш отец может делать это».
Кровь бросилась ей в лицо. Хорошо, что она отослала служанок — вероятно, те даже из-за спины поняли бы, что с ней неладно.
«Но, раз вы желаете этого, я принимаю ваше желание, как его слово».
— Самоуверенная дрянь, — прошептала Хали, кусая губы. — Считает себя неуязвимым… посмотрим.
И в испуге оглянулась — не хватало еще, чтобы ее слова достигли чужих ушей. Не настолько ей преданы тут, чтобы не разносить сплетни. В ком она уверена? И пятерых не наберется.
* * *
Лицо Хали слегка прикрывала золотистая вуаль, прозрачная в утреннем свете. Она не хотела, чтобы тот, кого она вызвала, видел ее глаза.
Юноша ждал ее. Хали оставила Кайсин на скамеечке за поворотом — при желании Кайсин могла их увидеть, но вот услышать не могла — возле скамейки журчал звонкий фонтанчик.
Бросив беглый взгляд на Йири, молодая женщина невольно отметила, что он понимает оттенки отношений и обращения. Или это случайность? Одежда его — темно-серебристая, ни одного яркого пятна — не являлась одеждой низшего. Ей могло понравиться спокойное знание собственной значимости — если бы она не была так по-ледяному рассержена. В ее одежде преобладали золотые тона. Кажется, он знал, что она выберет золото для себя…
Он склонился перед Аину. Она даже не кивнула в ответ, села на белую скамью. Спросила без предисловий:
— Не слишком ли ты высоко взлетел?
— Вы не совсем верно понимаете суть, госпожа Аину, — голос был тихим и мелодичным. — Я — только то, что есть. И взлететь не могу.
— Ты осмеливаешься говорить? — она сдвинула брови.
— Разве не за этим я здесь? Если вы просто хотели указать мне мое место, достаточно было пары строчек в письме.
— Если отец увидит ответ, который ты посмел мне прислать, ты думаешь, как он поступит?
— Госпожа моя, вы не верите, что он поступил бы хоть как-то. Иначе Благословенный уже знал бы об этом.
Хали подалась вперед, лицо ее порозовело — единственный признак гнева.
— Отвечаешь вопросами на вопросы? Знаешь, почему ты поднялся так высоко?
— Думаю, что знаю.
— Прекрасно. Осилишь ли паутину дворца в попытке сплести свою нить?
— Мне это не нужно. Я всего лишь говорю то, что думаю, сейчас и при вашем отце.
— Ты чист, как горный ручей, — насмешливо сказала Хали. — И не знаешь, какие выбрать слова, чтобы они были услышаны?
— Теперь знаю. Раз уж меня поставили высоко, у меня нет желания падать. — Йири посмотрел на нее, потом отвел взгляд. — Госпожа моя, вы родились во дворце. Я попал сюда не по собственной воле. У меня было только одно право — развлекать высших и прислуживать им. А потом мне подарили право жить. Неужели я не могу даже этого?
— Пока еще можешь.
— У меня нет выбора, госпожа. Мне никто не позволит покинуть дворец — только мертвым.
— Тогда молчи и не пытайся стать выше, чем тебя поместили.
— Поздно. Меня спрашивают — и я отвечаю. Поздно делать вид, что я не умею думать.
Хали смотрела хмуро. Совсем не так она представляла этот разговор.
—Ты можешь оставить Островок. Тебя не найдут. Я тебе обещаю.
— Только если получу приказ от другого.
— Или если расстанешься с этим миром. Вероятно и то, и другое, однако… ты можешь выбрать. Пока еще сам.
— Вы знаете ответ, госпожа. — Йири чуть склонил голову.
— В смелости тебе не откажешь, — задумчиво произнесла Хали. — Так говорить со мной… Довольно.
Она поднялась и чуть более резко, чем прочие женщины Островка, устремилась прочь. Кайсин, пытаясь приноровиться к ее походке, последовала за Хали.
А он опустился на белую скамью и долго слушал говор фонтанчика.
* * *
— Что с тобой?
— Все хорошо, мой господин.
— Я же знаю тебя. Что тебя беспокоит?
— Поверьте, все хорошо.
— Ты отводишь глаза. Не поздно ли учиться лжи?
— Простите. Мне нечего сказать.
— Упрямое существо! Я могу предположить одно… в свете одного разговора. Моя дочь?
Все-таки он молчал. И это было ответом.
— О чем же шла речь?
— Вряд ли это стоит вашего внимания.
— А вот это предоставь решать мне. Я знаю Хали.
— Я и так сказал слишком много.
— Не надо пытаться идти против моей воли. Ты боишься ее?
— Вашу дочь стоит бояться по-настоящему. Потому что все, что она может потерять, она совсем не ценит.
— И это ответ?
— Да.
— А если она вернется в Дом-на-реке?
— И что это изменит?
«Вот до чего дошло» — ясно читалось на сухом лице Юкиро.
— Она — ваша дочь.
Новое прозвучало в голосе.
— Ты… жалеешь ее?..
* * *
Ялен сгорала в незримом жадном огне. Огне, пища которого — уязвленная гордость. Месть — не только для мужчин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161