– Винни помолчала. – Ты, конечно, поняла это? Ты же знаешь, что она собой представляет. То же самое она сотворила и с тобой.
В тоне, каким было сделано подобное замечание, слышался определенный вызов. Я промолчала.
– «В аду не знают ярости такой, когда пылает женщина!» – провозгласила Винни. – Понимаешь? Я всегда так считала. Когда Констанца покинула Винтеркомб, она была мертвенно-бледной. Как мне кажется, она всегда хотела запустить когти в твоего отца, а когда ее постигла неудача, она занялась тобой. Я всегда говорила Фредди: эта женщина оказывает очень опасное влияние. Он должен держаться как можно дальше от нее. Она не должна была становиться твоим опекуном. Ты не должна была отправляться жить с ней в Нью-Йорк. Будь я тогда замужем за Фредди, этого бы никогда не случилось…
– Винни. Она была добра ко мне все эти годы. До того, как мы поссорились…
– Ага, но когда вы поссорились? – с ноткой триумфа задала вопрос Винни. – Когда она решила, что теряет тебя! Когда она увидела, что ты обрела счастье. Точно, как она поступила с твоим отцом. Понимаешь? Порой я думаю о сцене, которую она закатила в тот последний вечер в Винтеркомбе – обо всей той лжи, которую она выдала. Перед всеми. Там был и Векстон. Если потребуется, можешь спросить у него. Он подтвердит мои слова. В то время я говорила твоей матери: выгнать! Но даже выгнать было бы недостаточно. Вот что требовалось в случае с Констанцей – экзорцизм, изгнание злого духа.
И тут Винни неожиданно остановилась. Ее щеки заалели от гнева, но выражение лица изменилось: она одновременно выглядела и расслабленной, и смущенной. Порывшись в кармане, она извлекла какую-то карточку, втиснула ее мне в руку и повлекла к дверям.
– Вот это мы хотели тебе вручить, Фредди и я. Только не смотри сразу – разберешься потом. Мы, понимаешь ли, не можем пойти и подумали, что, может быть, ты… – Она открыла двери и буквально выставила меня на ступеньки. Внезапно она сделала вид, что хочет как можно скорее расстаться со мной.
– Посмотри на тритонов, когда будешь идти мимо! – торопливо крикнула она мне вслед. – Там есть такой большой, который нам особенно нравится. Он обычно держится слева, рядом с лилиями. Там его нора.
Дверь торопливо захлопнулась. Заинтересовавшись, я посмотрела на тритона – гладкое, толстое ленивое создание. Я попробовала было коснуться его, но, когда моя рука была в паре дюймов от него, он, плеснув, исчез из виду под корнями лилий.
На середине улицы я развернула карточку, которую Винни всунула мне в руку, и тут же поняла смысл взглядов в сторону вешалки – там Винни и хранила это приглашение. Догадалась я и почему она с таким смущением вручала его мне. Забавная конспирация. Карточка представляла собой приглашение на лекцию, которая состоится через два дня. Лекцию будет читать в Лондоне доктор Френк Джерард.
После его имени стоял набор букв – титулы. Остановившись на углу, я попыталась сосчитать их.
Имена Фредди и Винни были вписаны в левом верхнем углу. Почерк принадлежал Френку. Поскольку я по-прежнему любила его, поскольку, несмотря на все старания, не могла положить конец этой любви, я испытала искушение. И подумала: пойду. Однако встреча через восемь лет может оказаться фикцией: в реальной жизни они редко удаются.
Я дошла до вокзала Паддингтон, купила четыре газеты, потому что по пути хотела читать и ни о чем не думать. Стоял конец октября, и они были полны сообщениями о войне: вьетнамская война, конец которой предполагалось положить американскими бомбардировками. Я снова и снова перечитывала четыре версии одних и тех же событий. И не понимала ни слова, до меня не доходило ни одного предложения, но всю дорогу до Винтеркомба я тупо смотрела в газетные полосы.
2
Оказавшись в своей комнате тем же вечером и понимая, что спать не буду, я стала вспоминать все версии, в которых могло предстать прошлое: их было столь же много, сколько и людей. Но оставалось одно, так и не исследованное, одна история, которой я старалась избегать. Мое собственное прошлое: то, каким его помнила я.
Я долго избегала ступать на эту территорию. Только один человек, думала я, может меня убедить вернуться туда. Этот путь вел назад, но в то же время и вперед, к тому человеку в лаборатории: к моему американцу, доктору Френку Джерарду.
Он был биохимиком; я была декоратором. Понятно, почему разрыв восьмилетней давности продолжал оставаться абсолютным. Чтобы встретиться, пришлось бы предпринимать старания с его стороны или моей. Возможности случайной встречи практически не существовало. Тропки биохимика и декоратора не пересекались. Кроме того, оба мы были исключительно осмотрительны: даже живя в одном городе, старались не допустить случайной встречи. Я сожалела об этом. Сколько раз за эти восемь лет я мечтала, чтобы вмешалась какая-нибудь сила и… подтолкнула нас друг к другу.
С другой стороны, случись нечто подобное, я была бы до упрямства слепа. Именно так; я была слепа, когда мы встретились в первый раз. Я встретила Френка в связи с моей работой и в связи с моей дружбой с его матерью, той невозможной Розой. В первый раз, когда я увидела его в доме Розы, он сказал мне лишь два слова: «Здравствуйте» и «До свидания». В промежутке между приветствием и прощанием, мне казалось, я чувствовала с его стороны равнодушие и даже неприязнь, для которой вроде не имелось причин. Пяти минут в моем обществе – а наша первая встреча длилась не дольше – оказалось достаточным, чтобы он отверг меня. Это уязвило и обидело. Я решила проигнорировать и его реакцию, и его самого. Поскольку он продолжал демонстрировать свою неприязнь, каждая наша встреча давалась мне нелегко.
В первый раз мне не удалось не обратить на него внимание в 1956 году. Стояла ранняя весна. Мы с Констанцей были в Венеции. Да, в тот раз, когда Конрад Виккерс – один из сопровождения Констанцы – сделал тот снимок у придела церкви Санта-Мария-делла-Салюте.
Френк Джерард оказался в Венеции, исполняя поручение благотворительного характера. Его отец Макс Джерард, профессор лингвистики в Колумбийском университете, умер несколько месяцев тому назад. Визит в Венецию был спланирован Френком и одним из его братьев – у Джерардов была огромная семья – в попытке помочь их матери оправиться от потрясения. Роза, изображая благодарность и отвагу, хотя актрисой она была плохой, насколько я понимаю, делала вид, что этот замысел увенчался успехом.
Роза, преодолевая сокрушение своей обычной энергией, но совершенно растерянная, была одета в красное. Не выпуская из рук путеводителя, она доводила своих близких до изнеможения, таская их из одной церкви в другую, из крепости в крепость.
Констанца, Виккерс и я вместе с другими оруженосцами Констанцы позволяли себе более свободное времяпрепровождение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231
В тоне, каким было сделано подобное замечание, слышался определенный вызов. Я промолчала.
– «В аду не знают ярости такой, когда пылает женщина!» – провозгласила Винни. – Понимаешь? Я всегда так считала. Когда Констанца покинула Винтеркомб, она была мертвенно-бледной. Как мне кажется, она всегда хотела запустить когти в твоего отца, а когда ее постигла неудача, она занялась тобой. Я всегда говорила Фредди: эта женщина оказывает очень опасное влияние. Он должен держаться как можно дальше от нее. Она не должна была становиться твоим опекуном. Ты не должна была отправляться жить с ней в Нью-Йорк. Будь я тогда замужем за Фредди, этого бы никогда не случилось…
– Винни. Она была добра ко мне все эти годы. До того, как мы поссорились…
– Ага, но когда вы поссорились? – с ноткой триумфа задала вопрос Винни. – Когда она решила, что теряет тебя! Когда она увидела, что ты обрела счастье. Точно, как она поступила с твоим отцом. Понимаешь? Порой я думаю о сцене, которую она закатила в тот последний вечер в Винтеркомбе – обо всей той лжи, которую она выдала. Перед всеми. Там был и Векстон. Если потребуется, можешь спросить у него. Он подтвердит мои слова. В то время я говорила твоей матери: выгнать! Но даже выгнать было бы недостаточно. Вот что требовалось в случае с Констанцей – экзорцизм, изгнание злого духа.
И тут Винни неожиданно остановилась. Ее щеки заалели от гнева, но выражение лица изменилось: она одновременно выглядела и расслабленной, и смущенной. Порывшись в кармане, она извлекла какую-то карточку, втиснула ее мне в руку и повлекла к дверям.
– Вот это мы хотели тебе вручить, Фредди и я. Только не смотри сразу – разберешься потом. Мы, понимаешь ли, не можем пойти и подумали, что, может быть, ты… – Она открыла двери и буквально выставила меня на ступеньки. Внезапно она сделала вид, что хочет как можно скорее расстаться со мной.
– Посмотри на тритонов, когда будешь идти мимо! – торопливо крикнула она мне вслед. – Там есть такой большой, который нам особенно нравится. Он обычно держится слева, рядом с лилиями. Там его нора.
Дверь торопливо захлопнулась. Заинтересовавшись, я посмотрела на тритона – гладкое, толстое ленивое создание. Я попробовала было коснуться его, но, когда моя рука была в паре дюймов от него, он, плеснув, исчез из виду под корнями лилий.
На середине улицы я развернула карточку, которую Винни всунула мне в руку, и тут же поняла смысл взглядов в сторону вешалки – там Винни и хранила это приглашение. Догадалась я и почему она с таким смущением вручала его мне. Забавная конспирация. Карточка представляла собой приглашение на лекцию, которая состоится через два дня. Лекцию будет читать в Лондоне доктор Френк Джерард.
После его имени стоял набор букв – титулы. Остановившись на углу, я попыталась сосчитать их.
Имена Фредди и Винни были вписаны в левом верхнем углу. Почерк принадлежал Френку. Поскольку я по-прежнему любила его, поскольку, несмотря на все старания, не могла положить конец этой любви, я испытала искушение. И подумала: пойду. Однако встреча через восемь лет может оказаться фикцией: в реальной жизни они редко удаются.
Я дошла до вокзала Паддингтон, купила четыре газеты, потому что по пути хотела читать и ни о чем не думать. Стоял конец октября, и они были полны сообщениями о войне: вьетнамская война, конец которой предполагалось положить американскими бомбардировками. Я снова и снова перечитывала четыре версии одних и тех же событий. И не понимала ни слова, до меня не доходило ни одного предложения, но всю дорогу до Винтеркомба я тупо смотрела в газетные полосы.
2
Оказавшись в своей комнате тем же вечером и понимая, что спать не буду, я стала вспоминать все версии, в которых могло предстать прошлое: их было столь же много, сколько и людей. Но оставалось одно, так и не исследованное, одна история, которой я старалась избегать. Мое собственное прошлое: то, каким его помнила я.
Я долго избегала ступать на эту территорию. Только один человек, думала я, может меня убедить вернуться туда. Этот путь вел назад, но в то же время и вперед, к тому человеку в лаборатории: к моему американцу, доктору Френку Джерарду.
Он был биохимиком; я была декоратором. Понятно, почему разрыв восьмилетней давности продолжал оставаться абсолютным. Чтобы встретиться, пришлось бы предпринимать старания с его стороны или моей. Возможности случайной встречи практически не существовало. Тропки биохимика и декоратора не пересекались. Кроме того, оба мы были исключительно осмотрительны: даже живя в одном городе, старались не допустить случайной встречи. Я сожалела об этом. Сколько раз за эти восемь лет я мечтала, чтобы вмешалась какая-нибудь сила и… подтолкнула нас друг к другу.
С другой стороны, случись нечто подобное, я была бы до упрямства слепа. Именно так; я была слепа, когда мы встретились в первый раз. Я встретила Френка в связи с моей работой и в связи с моей дружбой с его матерью, той невозможной Розой. В первый раз, когда я увидела его в доме Розы, он сказал мне лишь два слова: «Здравствуйте» и «До свидания». В промежутке между приветствием и прощанием, мне казалось, я чувствовала с его стороны равнодушие и даже неприязнь, для которой вроде не имелось причин. Пяти минут в моем обществе – а наша первая встреча длилась не дольше – оказалось достаточным, чтобы он отверг меня. Это уязвило и обидело. Я решила проигнорировать и его реакцию, и его самого. Поскольку он продолжал демонстрировать свою неприязнь, каждая наша встреча давалась мне нелегко.
В первый раз мне не удалось не обратить на него внимание в 1956 году. Стояла ранняя весна. Мы с Констанцей были в Венеции. Да, в тот раз, когда Конрад Виккерс – один из сопровождения Констанцы – сделал тот снимок у придела церкви Санта-Мария-делла-Салюте.
Френк Джерард оказался в Венеции, исполняя поручение благотворительного характера. Его отец Макс Джерард, профессор лингвистики в Колумбийском университете, умер несколько месяцев тому назад. Визит в Венецию был спланирован Френком и одним из его братьев – у Джерардов была огромная семья – в попытке помочь их матери оправиться от потрясения. Роза, изображая благодарность и отвагу, хотя актрисой она была плохой, насколько я понимаю, делала вид, что этот замысел увенчался успехом.
Роза, преодолевая сокрушение своей обычной энергией, но совершенно растерянная, была одета в красное. Не выпуская из рук путеводителя, она доводила своих близких до изнеможения, таская их из одной церкви в другую, из крепости в крепость.
Констанца, Виккерс и я вместе с другими оруженосцами Констанцы позволяли себе более свободное времяпрепровождение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231