Но за полсекунды до того, как он собрался это сделать, когда ничего уже нельзя было изменить, девчонка сменила положение. Две минуты прошло в молчании, которое нарушало только стрекотание камеры.
С раскрасневшимся лицом Мальчик вылез из-под накидки. Он раздосадованно смотрел на Констанцу, и она в упор уставилась на него. В эти полсекунды она развела бедра и изменила положение рук. Левую руку с растопыренными и обращенными вниз пальцами она положила на левое бедро. Взгляду предстала подвязка и полоска обнаженной кожи. Этот жест можно было счесть совершенно невинным и в то же время – учитывая нахальную откровенность ее взгляда – самым похотливым жестом, который Мальчик когда-либо видел в жизни.
К его стыду, к его ужасу, тело его напряглось. Он продолжал стоять за камерой, радуясь тому, что она его прикрывает, говоря себе, что он гнусное исчадие ада. Констанца всего лишь десятилетняя девочка, она сирота, без матери, она совершенно невинна… Констанца спрыгнула с кровати. Видно было, что теперь она откровенно развеселилась.
– Спасибо, Френсис, – сказала она. – Ты дашь мне снимок, да?
– О, да… то есть, конечно. Если получится. Я не уверен, правильную ли я взял экспозицию и…
Врать Мальчик не умел. Он уже решил разбить пластинку, хотя потом, увидев ее, передумал.
– О, пожалуйста, Френсис…
К ужасу Мальчика, Констанца привстала на цыпочки – Мальчик был примерно шести футов роста – и, когда тот неловко пригнулся, детским поцелуем клюнула его в щеку. Мальчик, дернувшись, запнулся об одну из ножек штатива, даже не заметив этого, поскольку был предельно смущен. Покатившись по ковру, винт крепежа остался лежать под столом – откуда Мальчик извлек его несколькими часами позже. Одарив его поцелуем, Констанца выскочила за дверь.
– Я покажу его моему отцу, – сказала она, в последний раз глянув на него из-за плеча. – Как ты думаешь, папе понравится?
2
– Поставим капканы. – Дентон сделал большой глоток кларета. – Черт с ним, с законом! Это моя земля. Поставим их – и посмотрим, как они понравятся разным там бродягам. Капканы без дела только ржавеют в сарае – какой с них толк? Поставим их – я скажу Каттермолу. Проверить все леса. Отрядить на это дело четверых человек. Шестерых, если понадобится. Не собираюсь больше терпеть! За прошедший месяц я потерял, должно быть, пятьдесят птиц. Пятьдесят! Трех только за прошедшую ночь. Понятия не имею, как они сюда пролезают, но я собираюсь выяснить, и тогда кое-кому придется крепко пожалеть! Заряд дроби в задницу – они понимают только такое обращение. Слава Богу, на судейской скамье до конца года будет сидеть старый Дикки Пиль, а он-то знает, как обращаться с этой публикой: максимальные сроки, на всю катушку. Хочу сказать… – Еще один основательный глоток. – Тюрьма – слишком мягкое для них наказание. Браконьеры… Знаете, что бы я делал, будь у меня право? Высылал бы их – вот что. На корабль и в колонию – в Америку, Австралию. Избавлялся бы от них – ко всеобщей пользе. Никакого уважения к чужой собственности! У меня прямо кровь в жилах кипит…
Дентон в самом деле выглядел так, словно кровь у него в жилах дошла до точки кипения: лицо его обрело цвет перезрелой сливы; толстый указательный палец был предостерегающе поднят; он угрожающе покачивал им, переводя взгляд с лица на лицо, словно бы гости, собравшиеся за столом, были виноваты в похищении его фазанов, но он готов выслушать их оправдания.
Он остановил взгляд на каждом из своих сыновей, уставился на невысокого мужа миссис Хьюард-Вест, отличавшегося вежливыми манерами, ухмыльнулся Джарвису, приятелю Шоукросса, приглашенному по его просьбе. Джарвис занимался каким-то искусством, хотя никто толком не знал, каким именно. Галстук Джарвиса был, скорее всего, несколько ярок; в Лондоне это украшение полностью устраивало Джарвиса, но теперь, когда к нему был прикован взгляд Дентона, Джарвис усомнился в качестве его расцветки. Он моргнул, и Дентон наконец отвел взгляд: теперь он смотрел на Эдди Шоукросса, сидящего слева от Гвен в дальнем конце стола. Не отводя взгляда от Шоукросса, Дентон, как ни трудно это себе представить, побагровел еще больше.
– Браконьеры! Нарушители! Проходимцы! – произнес Дентон с подчеркнутой яростью, и Шоукросс, который больше, чем остальные гости, привык к этим вспышкам ярости и у него хватало юмора отмечать все подробности этих вспышек злобы в своих дневниках, ответил ему вежливой улыбкой. Дентон издал горловой звук, который дал понять его семье, что он на пределе ярости, и у Гвен предательски упало сердце. Приступ? Апоплексический удар? Прямо сейчас, за накрытым ею столом, перед ее гостями? Нет, это просто из него выпаривается ярость, в которую он впал утром, после того, как осмотрел окрестные лесные угодья. В нем говорит искреннее возмущение человека, который незыблемо верит в святость частной собственности. Она не была направлена непосредственно на Эдди Шоукросса, да и вообще пошла на убыль.
Гвен инстинктивно поняла, что ей пора возвращаться к своим обязанностям хозяйки. Дентон, похоже, забыл о присутствии женщин. Им уже пришлось вынести упоминание о заднице, и не подлежит сомнению, что Дентон был готов произнести «засранцы», но, спохватившись, употребил «бродяги»; и более чем вероятно, что, пока пройдет приступ ярости, Дентон может позволить себе еще и богохульства.
Гвен наклонилась вперед, чтобы вмешаться, но Окленд оказался проворнее.
– Одно небольшое уточнение, сэр, – сказал он в наступившей тишине. – Поскольку Декларация независимости была подписана в 1776 году… это означает, что Америка давно уже не является колонией…
– Ну и что? И что? – Дентон, похоже, снова стал заводиться.
– А то, что бродяг высылать туда не так просто. Даже браконьеров. Американцы могут возразить – вам не кажется?
Голос Окленда был подчеркнуто вежлив; его отец, наклонив голову, как бык, готовый ринуться в атаку, с подозрением уставился на него и фыркнул, услышав эту ересь, но почтительный тон Окленда ввел его в заблуждение.
– Только тебя тут не хватало. Вечно ты любишь выставляться.
Наступило неловкое молчание. Очаровательная своей тактичностью миссис Вест пришла на помощь. Она сидела справа от Дентона и, склонившись к нему, погладила по руке хозяина дома.
– Америка! – своим глубоким голосом сказала она. – Как я люблю эту страну! И самих американцев – они такие доброжелательные и очень-очень милые. Я вам рассказывала, мой дорогой Дентон, о нашем последнем посещении Америки? Мы были в Вирджинии, у наших друзей, которые выращивают просто потрясающих лошадей. Да-да, Дентон, я знаю, что вы собираетесь сказать. Вы хотите сказать, что у меня нет права оценивать лошадей, и не сомневаюсь, что вы правы, но вот что в самом деле может вас заинтересовать…
Чудо состоялось:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231
С раскрасневшимся лицом Мальчик вылез из-под накидки. Он раздосадованно смотрел на Констанцу, и она в упор уставилась на него. В эти полсекунды она развела бедра и изменила положение рук. Левую руку с растопыренными и обращенными вниз пальцами она положила на левое бедро. Взгляду предстала подвязка и полоска обнаженной кожи. Этот жест можно было счесть совершенно невинным и в то же время – учитывая нахальную откровенность ее взгляда – самым похотливым жестом, который Мальчик когда-либо видел в жизни.
К его стыду, к его ужасу, тело его напряглось. Он продолжал стоять за камерой, радуясь тому, что она его прикрывает, говоря себе, что он гнусное исчадие ада. Констанца всего лишь десятилетняя девочка, она сирота, без матери, она совершенно невинна… Констанца спрыгнула с кровати. Видно было, что теперь она откровенно развеселилась.
– Спасибо, Френсис, – сказала она. – Ты дашь мне снимок, да?
– О, да… то есть, конечно. Если получится. Я не уверен, правильную ли я взял экспозицию и…
Врать Мальчик не умел. Он уже решил разбить пластинку, хотя потом, увидев ее, передумал.
– О, пожалуйста, Френсис…
К ужасу Мальчика, Констанца привстала на цыпочки – Мальчик был примерно шести футов роста – и, когда тот неловко пригнулся, детским поцелуем клюнула его в щеку. Мальчик, дернувшись, запнулся об одну из ножек штатива, даже не заметив этого, поскольку был предельно смущен. Покатившись по ковру, винт крепежа остался лежать под столом – откуда Мальчик извлек его несколькими часами позже. Одарив его поцелуем, Констанца выскочила за дверь.
– Я покажу его моему отцу, – сказала она, в последний раз глянув на него из-за плеча. – Как ты думаешь, папе понравится?
2
– Поставим капканы. – Дентон сделал большой глоток кларета. – Черт с ним, с законом! Это моя земля. Поставим их – и посмотрим, как они понравятся разным там бродягам. Капканы без дела только ржавеют в сарае – какой с них толк? Поставим их – я скажу Каттермолу. Проверить все леса. Отрядить на это дело четверых человек. Шестерых, если понадобится. Не собираюсь больше терпеть! За прошедший месяц я потерял, должно быть, пятьдесят птиц. Пятьдесят! Трех только за прошедшую ночь. Понятия не имею, как они сюда пролезают, но я собираюсь выяснить, и тогда кое-кому придется крепко пожалеть! Заряд дроби в задницу – они понимают только такое обращение. Слава Богу, на судейской скамье до конца года будет сидеть старый Дикки Пиль, а он-то знает, как обращаться с этой публикой: максимальные сроки, на всю катушку. Хочу сказать… – Еще один основательный глоток. – Тюрьма – слишком мягкое для них наказание. Браконьеры… Знаете, что бы я делал, будь у меня право? Высылал бы их – вот что. На корабль и в колонию – в Америку, Австралию. Избавлялся бы от них – ко всеобщей пользе. Никакого уважения к чужой собственности! У меня прямо кровь в жилах кипит…
Дентон в самом деле выглядел так, словно кровь у него в жилах дошла до точки кипения: лицо его обрело цвет перезрелой сливы; толстый указательный палец был предостерегающе поднят; он угрожающе покачивал им, переводя взгляд с лица на лицо, словно бы гости, собравшиеся за столом, были виноваты в похищении его фазанов, но он готов выслушать их оправдания.
Он остановил взгляд на каждом из своих сыновей, уставился на невысокого мужа миссис Хьюард-Вест, отличавшегося вежливыми манерами, ухмыльнулся Джарвису, приятелю Шоукросса, приглашенному по его просьбе. Джарвис занимался каким-то искусством, хотя никто толком не знал, каким именно. Галстук Джарвиса был, скорее всего, несколько ярок; в Лондоне это украшение полностью устраивало Джарвиса, но теперь, когда к нему был прикован взгляд Дентона, Джарвис усомнился в качестве его расцветки. Он моргнул, и Дентон наконец отвел взгляд: теперь он смотрел на Эдди Шоукросса, сидящего слева от Гвен в дальнем конце стола. Не отводя взгляда от Шоукросса, Дентон, как ни трудно это себе представить, побагровел еще больше.
– Браконьеры! Нарушители! Проходимцы! – произнес Дентон с подчеркнутой яростью, и Шоукросс, который больше, чем остальные гости, привык к этим вспышкам ярости и у него хватало юмора отмечать все подробности этих вспышек злобы в своих дневниках, ответил ему вежливой улыбкой. Дентон издал горловой звук, который дал понять его семье, что он на пределе ярости, и у Гвен предательски упало сердце. Приступ? Апоплексический удар? Прямо сейчас, за накрытым ею столом, перед ее гостями? Нет, это просто из него выпаривается ярость, в которую он впал утром, после того, как осмотрел окрестные лесные угодья. В нем говорит искреннее возмущение человека, который незыблемо верит в святость частной собственности. Она не была направлена непосредственно на Эдди Шоукросса, да и вообще пошла на убыль.
Гвен инстинктивно поняла, что ей пора возвращаться к своим обязанностям хозяйки. Дентон, похоже, забыл о присутствии женщин. Им уже пришлось вынести упоминание о заднице, и не подлежит сомнению, что Дентон был готов произнести «засранцы», но, спохватившись, употребил «бродяги»; и более чем вероятно, что, пока пройдет приступ ярости, Дентон может позволить себе еще и богохульства.
Гвен наклонилась вперед, чтобы вмешаться, но Окленд оказался проворнее.
– Одно небольшое уточнение, сэр, – сказал он в наступившей тишине. – Поскольку Декларация независимости была подписана в 1776 году… это означает, что Америка давно уже не является колонией…
– Ну и что? И что? – Дентон, похоже, снова стал заводиться.
– А то, что бродяг высылать туда не так просто. Даже браконьеров. Американцы могут возразить – вам не кажется?
Голос Окленда был подчеркнуто вежлив; его отец, наклонив голову, как бык, готовый ринуться в атаку, с подозрением уставился на него и фыркнул, услышав эту ересь, но почтительный тон Окленда ввел его в заблуждение.
– Только тебя тут не хватало. Вечно ты любишь выставляться.
Наступило неловкое молчание. Очаровательная своей тактичностью миссис Вест пришла на помощь. Она сидела справа от Дентона и, склонившись к нему, погладила по руке хозяина дома.
– Америка! – своим глубоким голосом сказала она. – Как я люблю эту страну! И самих американцев – они такие доброжелательные и очень-очень милые. Я вам рассказывала, мой дорогой Дентон, о нашем последнем посещении Америки? Мы были в Вирджинии, у наших друзей, которые выращивают просто потрясающих лошадей. Да-да, Дентон, я знаю, что вы собираетесь сказать. Вы хотите сказать, что у меня нет права оценивать лошадей, и не сомневаюсь, что вы правы, но вот что в самом деле может вас заинтересовать…
Чудо состоялось:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231