.. Сейчас этого нет... И муллу не встретишь, разве только старого-престарого.
Симпатии сержанта Олейника на стороне Куная. Как мимолетный сон промелькнули для него два месяца, проведенные в Башкирии. Там фронтовиков ждали, как дорогих и желанных гостей,— в этом убеждала заботливость, с какой были приведены в порядок дома, бани, конюшни. Бойцы ни в чем не ощущали нужды, охотно занимались боевой и политической подготовкой. Жадно читали фронтовые сводки и письма из родных мест. Потом в один день со станций Кандры, Буздяк и Бузу-лук переполненные эшелоны тронулись на фронт. Встречные поезда уступали им дорогу. В точности никто не знал, куда забросит их судьба. В Ртищево все еще гадали, в какую сторону повернут: направо, к Воронежу, или влево, к Сталинграду. Лишь в Балашове стало ясно: разгружаться в Ка"мышине. И вот они у стен Сталинграда. «Что с ним успел сделать немец за те два месяца, пока дивизия наша переформировывалась?» — хмурится Олейник. До его слуха доносится чья-то певучая речь. Широкоскулый лейтенант, сидевший до этого молча, читает стихи о народном герое Башкирии Урал-батыре.
...Смерть, которая прячется здесь, Должен я непременно поймать И с этой земли навсегда прогнать. Если этого не сделаю я. Что будет стоять вся жизнь моя? Зачем мне ходить с именем Урал?
Кунай впервые, пожалуй, слышит эти строки, прозвучавшие так проникновенно;его угольного цвета глаза сверлят лица соседей: верят ли только что сказанному лейтенантом?
Наступившую Тишину нарушает Самодуров:
— Вы кто по национальности будете?
— Татарин,— живо отвечает тот и добавляет: — из Башкирии, точнее, из Уфы.
— Вах, вах...— вздыхает один из узбеков.
— Чего помалкиваешь? — наклоняется к нему Олейник.
— Не все понимаю по-русски,
— Не горюй. Стрелять из автомата, бросать гранату— много слов не надо.
Подходит военком полка Домников. Взгляд его темных глаз пристальный, оценивающий. Обращается к широкоскулому лейтенанту:
— Шаукат Ибрагимов, вам поручение — займитесь солдатами нерусской национальности. Вот памятка, в ней свод законов гвардейцев. По ним сверяют свои поступки там, в Сталинграде. Объясните бойцам...
На противоположной стороне реки, куда указал военком, стоит плотная рыжая пелена тумана, точно сама природа хочет оградить город от вражеских бомбардировщиков. Но сделать это ей не под силу. На другой день, и на третий, с утра до вечера в небе висят самолеты; после каждого их визита возникают новые очаги пожара. Беспрерывно бушует артиллерия. Выжигают камни огнеметы. От края и до края над городом висит полыхающий огненный занавес.
Здесь, под Сталинградом, 300-я стрелковая дивизия сосредоточивается в первой половине октября 1942 года. Полного состава, отдохнувшая, хорошо вооруженная. И сразу же оказывается в водовороте развернувшегося гигантского сражения. Части 62-й армии — у самой Волги. Остается узкая кромка земли, за ней — вода. Эту полоску вдоль берега противник простреливает. И не только артиллерией. Достают и пулеметы. Но действует краткая формула приказа — «Ни шагу назад!» Об этом приказе с особой твердостью в голосе напоминает недавно прибывший командир дивизии полковник Афонин.
Майор Шевкун слушает доклад комдива с некоторым смятением: судя по тону речи,— полковник Афонин крут, не потерпит подсказок со стороны. Как поведет себя?.. Меркулов был прост в обращении с командирами полков, предоставлял им полную самостоятельность в решении поставленных задач. Легко работалось и с Тым-чиком. Два с лишним месяца командовал Кирилл Яковлевич дивизией и вряд ли кто задумывался, временно он назначен или постоянно. И вот прибыл полковник Афонин.
— Считаю, предосторожность не помешает. Поэтому на восточном берегу Волги разместятся резервы на тот случай, если враг попытается перешагнуть через реку. Такая попытка уже предпринималась из Томилина. Кро-
ме того, комфронта предъявляет жесткие требования: в короткий срок подготовить оборонительную полосу, заминировать подступы к ней, а все крупные населенные пункты приспособить к круговой обороне.
Затем командир дивизии переходит к постановке конкретных задач. В сжатой форме они сводятся к следующему: 1051-й стрелковый полк занимает острова Спорный и Зайцевский; два других полка обороняют участки: озеро Тужилкино, Средне-Погромное, устье реки Ахтуба, Осадную Балку, Нижне-Погромное. Артполк размещается на восточном берегу Волги, здесь же будут находиться приданные 135-я танковая бригада и подразделения 115-го укрепр-айона.
— По одному батальону от каждого полка должны переправить и завязать уличные бои в городе. Майор Шевкун, вашему полку выделяются переправочные средства в первую очередь. Какой батальон будете готовить к переброске?
— Второй,— не задумываясь, чеканит Шевкун.
— Мой заместитель по строевойчасти подполковник Тымчик осуществляет контроль, и отвечает за подготовку-вашего батальона...
Всего несколько дней назад стало известно, что упразднен институт военкомов и политруков, установлено полное единоначалие. Еще нет приказов о перемещениях политработников и их новых званиях, а Балакирев уже именуется заместителем командира дивизии по политчасти. Правда, к нему еще обращаются по-старому. Понятно, сказывается сила инерции.
В штабе Павел Моисеевич Шевкун не задерживается. Времени на подготовку батальона к переправе отведено немного — всего неделя. Ему будут приданы артбатарея и минрота. Для первого рейса выделено пять судов. После высадки пехоты суда вернутся в устье реки Ахтуба. Вторым рейсом отправится на бронекатере танковая десантная рота.
Шевкун замечает невдалеке командира артполка Ескевича и спешит к нему. Рядом с ним начальник штаба капитан Алтухов; видимо, ждёт срочных указаний.
— Предлагаю, майор, согласовать свои действия...
— Артиллеристы не подведут,— обещает майор Еске-вич.— Мне на раскачку даны лишь сутки. Встречу назначаю на завтра. Не возражаете?
На следующий день, согласно плана, провели рекогносцировку. У командира артполка забот невпроворот; пока стрелковые полки оборудуют позицию, артиллери-сты ведут огонь по заявкам с того берега. Еще сложнее труд моряков. Днем на Волге тихо — ни лодки, ни катера. Зато ночью с берега на берег по ней снуют суда.
В одну из ночей второй батальон 1053-го стрелкового полка, приданный 193-й стрелковой дивизии, был незаметно высажен у стен города.
— Ваше место здесь,— откашлявшись в кулак, начальник штаба 62-й армии генерал Крылов обводит рукой клочок земли вокруг себя.— Ориентирую в обстановке...— Он замолкает, трет воспаленные веки.— До переднего края обороны противника — сто пятьдесят метров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Симпатии сержанта Олейника на стороне Куная. Как мимолетный сон промелькнули для него два месяца, проведенные в Башкирии. Там фронтовиков ждали, как дорогих и желанных гостей,— в этом убеждала заботливость, с какой были приведены в порядок дома, бани, конюшни. Бойцы ни в чем не ощущали нужды, охотно занимались боевой и политической подготовкой. Жадно читали фронтовые сводки и письма из родных мест. Потом в один день со станций Кандры, Буздяк и Бузу-лук переполненные эшелоны тронулись на фронт. Встречные поезда уступали им дорогу. В точности никто не знал, куда забросит их судьба. В Ртищево все еще гадали, в какую сторону повернут: направо, к Воронежу, или влево, к Сталинграду. Лишь в Балашове стало ясно: разгружаться в Ка"мышине. И вот они у стен Сталинграда. «Что с ним успел сделать немец за те два месяца, пока дивизия наша переформировывалась?» — хмурится Олейник. До его слуха доносится чья-то певучая речь. Широкоскулый лейтенант, сидевший до этого молча, читает стихи о народном герое Башкирии Урал-батыре.
...Смерть, которая прячется здесь, Должен я непременно поймать И с этой земли навсегда прогнать. Если этого не сделаю я. Что будет стоять вся жизнь моя? Зачем мне ходить с именем Урал?
Кунай впервые, пожалуй, слышит эти строки, прозвучавшие так проникновенно;его угольного цвета глаза сверлят лица соседей: верят ли только что сказанному лейтенантом?
Наступившую Тишину нарушает Самодуров:
— Вы кто по национальности будете?
— Татарин,— живо отвечает тот и добавляет: — из Башкирии, точнее, из Уфы.
— Вах, вах...— вздыхает один из узбеков.
— Чего помалкиваешь? — наклоняется к нему Олейник.
— Не все понимаю по-русски,
— Не горюй. Стрелять из автомата, бросать гранату— много слов не надо.
Подходит военком полка Домников. Взгляд его темных глаз пристальный, оценивающий. Обращается к широкоскулому лейтенанту:
— Шаукат Ибрагимов, вам поручение — займитесь солдатами нерусской национальности. Вот памятка, в ней свод законов гвардейцев. По ним сверяют свои поступки там, в Сталинграде. Объясните бойцам...
На противоположной стороне реки, куда указал военком, стоит плотная рыжая пелена тумана, точно сама природа хочет оградить город от вражеских бомбардировщиков. Но сделать это ей не под силу. На другой день, и на третий, с утра до вечера в небе висят самолеты; после каждого их визита возникают новые очаги пожара. Беспрерывно бушует артиллерия. Выжигают камни огнеметы. От края и до края над городом висит полыхающий огненный занавес.
Здесь, под Сталинградом, 300-я стрелковая дивизия сосредоточивается в первой половине октября 1942 года. Полного состава, отдохнувшая, хорошо вооруженная. И сразу же оказывается в водовороте развернувшегося гигантского сражения. Части 62-й армии — у самой Волги. Остается узкая кромка земли, за ней — вода. Эту полоску вдоль берега противник простреливает. И не только артиллерией. Достают и пулеметы. Но действует краткая формула приказа — «Ни шагу назад!» Об этом приказе с особой твердостью в голосе напоминает недавно прибывший командир дивизии полковник Афонин.
Майор Шевкун слушает доклад комдива с некоторым смятением: судя по тону речи,— полковник Афонин крут, не потерпит подсказок со стороны. Как поведет себя?.. Меркулов был прост в обращении с командирами полков, предоставлял им полную самостоятельность в решении поставленных задач. Легко работалось и с Тым-чиком. Два с лишним месяца командовал Кирилл Яковлевич дивизией и вряд ли кто задумывался, временно он назначен или постоянно. И вот прибыл полковник Афонин.
— Считаю, предосторожность не помешает. Поэтому на восточном берегу Волги разместятся резервы на тот случай, если враг попытается перешагнуть через реку. Такая попытка уже предпринималась из Томилина. Кро-
ме того, комфронта предъявляет жесткие требования: в короткий срок подготовить оборонительную полосу, заминировать подступы к ней, а все крупные населенные пункты приспособить к круговой обороне.
Затем командир дивизии переходит к постановке конкретных задач. В сжатой форме они сводятся к следующему: 1051-й стрелковый полк занимает острова Спорный и Зайцевский; два других полка обороняют участки: озеро Тужилкино, Средне-Погромное, устье реки Ахтуба, Осадную Балку, Нижне-Погромное. Артполк размещается на восточном берегу Волги, здесь же будут находиться приданные 135-я танковая бригада и подразделения 115-го укрепр-айона.
— По одному батальону от каждого полка должны переправить и завязать уличные бои в городе. Майор Шевкун, вашему полку выделяются переправочные средства в первую очередь. Какой батальон будете готовить к переброске?
— Второй,— не задумываясь, чеканит Шевкун.
— Мой заместитель по строевойчасти подполковник Тымчик осуществляет контроль, и отвечает за подготовку-вашего батальона...
Всего несколько дней назад стало известно, что упразднен институт военкомов и политруков, установлено полное единоначалие. Еще нет приказов о перемещениях политработников и их новых званиях, а Балакирев уже именуется заместителем командира дивизии по политчасти. Правда, к нему еще обращаются по-старому. Понятно, сказывается сила инерции.
В штабе Павел Моисеевич Шевкун не задерживается. Времени на подготовку батальона к переправе отведено немного — всего неделя. Ему будут приданы артбатарея и минрота. Для первого рейса выделено пять судов. После высадки пехоты суда вернутся в устье реки Ахтуба. Вторым рейсом отправится на бронекатере танковая десантная рота.
Шевкун замечает невдалеке командира артполка Ескевича и спешит к нему. Рядом с ним начальник штаба капитан Алтухов; видимо, ждёт срочных указаний.
— Предлагаю, майор, согласовать свои действия...
— Артиллеристы не подведут,— обещает майор Еске-вич.— Мне на раскачку даны лишь сутки. Встречу назначаю на завтра. Не возражаете?
На следующий день, согласно плана, провели рекогносцировку. У командира артполка забот невпроворот; пока стрелковые полки оборудуют позицию, артиллери-сты ведут огонь по заявкам с того берега. Еще сложнее труд моряков. Днем на Волге тихо — ни лодки, ни катера. Зато ночью с берега на берег по ней снуют суда.
В одну из ночей второй батальон 1053-го стрелкового полка, приданный 193-й стрелковой дивизии, был незаметно высажен у стен города.
— Ваше место здесь,— откашлявшись в кулак, начальник штаба 62-й армии генерал Крылов обводит рукой клочок земли вокруг себя.— Ориентирую в обстановке...— Он замолкает, трет воспаленные веки.— До переднего края обороны противника — сто пятьдесят метров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78