Кое-где над дверями красовались мозаичные изразцы с изображением святого Исидора и датой постройки, а над покоробившимися дырявыми крышами торчали затейливой формы жестяные флюгера. Приблизившись к одному из домов, Бенина заметила, что кто-то выглядывает в забранное решеткой окно, и хотела навести дальнейшие справки — оказалось, это белый осел, который при звуках ее голоса высунул наружу длиннущие уши. Старушка зашла в первый двор: он был мощен камнем, но весь в рытвинах, его окружали лачуги разной величины, жилые сараи или просто дощатые коробки, крытые латунными листами; на одной из беленых стен, не такой грязной, как остальные, Бенина увидела намалеванный красной охрой корабль, трехмачтовый фрегат вроде тех, что рисуют дети: с длинной трубой, над которой вьется дым. Рядом с дверью худая, изможденная женщина стирала в корыте какие-то тряпки, это была не цыганка, а здешняя. Она рассказала, что по левую сторону двора живут цыгане со своими ослами, причем под одной крышей мирно уживаются люди и животные, тем и другим ложем служит мать-земля, а деревянные кормушки люди используют как изголовье. Справа, в таких же грязных ослиных стойлах, живет много бедняков из тех, что утром уходят в Мадрид: за десять сентимо им предоставляется место на земле — спи себе на здоровье. Когда Бенина сообщила женщине приметы Аль-мудены, та заверила, что он действительно здесь ночевал, но ушел спозаранку вместе с остальными, так как подобные спальни к утренней неге не располагают. Если сеньора хочет передать что-нибудь слепому мавру, она передаст, как только он вернется на ночлег.
Поблагодарив женщину, Бенина вышла из двора и прошла до конца улицы, поглядывая по сторонам. Она рассчитывала увидеть на каком-нибудь из лысых холмов фигуру марокканца, предающегося грусти под лучами утреннего солнца. После домов Ульпиано справа идут лишь голые каменистые склоны, которые служат свалкой для всякого рода отбросов и мусора. Метрах в ста от эспланады дорога делает поворот, вернее, зигзаг и идет к станции Пульгас, ее снизу можно узнать по горе угля, заборам, ограждающим пути, да по клубам дыма, поднимающимся к небу. Недалеко от станции, чуть восточнее, проходит сточная канава, по которой течет темная, как чернила, вода; поток прорезает склоны холмов, скрываясь в сточной трубе, и удобряет огороды, прежде чем впасть в реку. Тут наша нищенка задержалась и, острым, рысьим взглядом окинув окрестности, увидела, как черная вода каскадами низвергается из трубы в глубокую канаву, оглядела грядки, засаженные белой свеклой и салатом-латуком. Кинула взгляд и еще дальше, ибо знала, что африканец любит пустынные дикие места. День был погожий: яркое солнце высвечивало буйную зелень свекольной ботвы и фиолетовые завязи салатной капусты, разливая радость на всю долину. Старушка не раз останавливалась, давая взору насладиться созерцанием богатых всходов на грядках, оглядывала лысые холмы, но нигде не увидела греющегося на солнце марокканца. Возвратившись на эспланаду, спустилась к реке, прошла мимо прачечных и домов, лепившихся к контрфорсу моста,— не видать Мордехая. Изрядно устав; поплелась обратно в Мадрид с твердым намерением продолжить поиски завтра.
Дома особых новостей не было — да что это я?— была новость, да такая, которую можно было бы назвать чудом, происшедшим по велению подземного духа Самдая.
Только Бенина вошла, как донья Пака взволнованно сообщила:
— Ты знаешь, Бенина, я так тебя ждала... Мне так хотелось тебе рассказать...
— О чем, сеньора?
— Что сюда заходил дон Ромуальдо.
— Дон Ромуальдо!.. Опять, наверно, вам приснилось.
— Да с чего бы... Может, этот сеньор пришел в мой дом из другого мира?
— Нет, но...
— Меня это, конечно, поразило... Что случилось?
— Ничего не случилось.
— Я-то подумала, что стряслось что-нибудь в доме сеньора священника, ты что-нибудь там натворила, и он пришел ко мне пожаловаться.
— Да ничего подобного.
— А ты разве не видела, как он ушел из дома? Он не сказал тебе, что идет сюда?
— Ну что вы! Только и не хватало сеньору священнику докладывать мне, когда и куда он идет.
— Тогда это очень странно...
— Но, в конце концов, раз он пришел, так, наверно, сказал вам...
— Да что он мог сказать, когда я его не видела?.. Сейчас объясню. В десять часов, как обычно, ко мне пришла одна из девочек, из дочек соседки-позументщицы, старшая, Се-ледония, самая шустрая. Так вот, болтаем мы с ней и вдруг без четверти двенадцать — дзинь! — звонят. Я говорю девочке: «Отвори, дочка, и, кто бы там ни был, скажи, что меня нет дома». После скандала, что устроил этот мерзавец из бакалейной лавки, я боюсь принимать кого бы то ни было, когда тебя нет дома... Селедония отворила... Я отсюда слышала такой густой голос, сразу почувствовала, что человек солидный, но слов разобрать не смогла... А потом девочка рассказала мне, что это был священник...
— А какой он?
— Высокий, видный... Не старый, но и не молодой.
— Да, это он,— подтвердила Бенина, изумляясь совпадению.— А карточку он не оставил?
— Нет, он забыл дома бумажник.
— И спросил обо мне?
— Нет, сказал только, что хочет меня видеть по очень важному для меня делу.
— Тогда зайдет еще раз.
— Но не очень скоро. Он сказал, что вечером уезжает в Гвадалахару. Ты, должно быть, слышала об этом.
— Да, что-то говорили... Насчет того, чтоб отвезти на вокзал чемодан и так далее.
— Ну вот, видишь... Если хочешь, позови Селедонию, она тебе расскажет подробней. Дон Ромуальдо очень сожалел, что не застал меня... сказал, что зайдет тотчас, как вернется из Гвадалахары... Странно только, что он ничего тебе не сказал об этом важном деле. А может, ты все знаешь, но хочешь сделать мне сюрприз?
— Нет, нет, мне об этом ничего не известно... А Селедо-ния не перепутала имя?
— Спроси сама... Он два или три раза повторил: «Скажи госпоже, что заходил дон Ромуальдо».
Селедсшия подтвердила достоверность события. Девчонка была бойкая и передала слово в слово все, что говорил сеньор священник, точно описала его внешность, одежду, манеру речи... Бенина, как ни была смущена странным совпадением, долго о нем раздумывать не стала, ее заботили дела поважней. Фраскито к тому времени настолько окреп, что женщины решили поставить его на ноги, но кавалер, сделав несколько шагов по гостиной и коридору, с удивлением обнаружил, что левая нога не слушается... Однако он надеялся* что при хорошем питании сумеет ее разработать и сможет твердо ступать обеими ногами. Так что скоро совсем поправится. Свою признательность обеим сеньорам, особенно Бенине, он сохранит на всю жизнь... У него появилось второе дыхание и новые надежды получить в скором времени хорошее место, которое позволит ему существовать безбедно, иметь собственное жилье, пусть скромное, и.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71