На пути в Эль-Пардо никаких происшествий не случилось. Там к ним присоединились Полидура и другие пешие участники пикника, тронувшиеся в путь по утреннему холодку; позавтракали всей компанией за счет Фраскито и Антонио в равной доле, как было договорено, быстренько зашли в приют, освободили пленников и после полудня отправились обратно в Мадрид. Бенина и Альмудена вышли еще раньше. Богу не угодно было, чтобы обратный путь компания проделала также без происшествий: один из велосипедистов, не зря прозывавшийся Педро Огненным, ибо в нем не иначе как горел адский огонь, за завтраком хватил лишнего и начал выделывать на велосипеде черт знает что: проезжал узкости, лавировал, пока не врезался в дерево, повредив себе при этом руку и ногу, так что больше работать педалями не смог. Но на этом беды не кончились, и, когда путники миновали Пуэрта-де-Йерро и подъезжали к Виверос, лошадь Фраскито, видимо, раздраженная беспрестанным мельканием перед глазами велосипедных спиц и не ощущавшая твердой руки, решила избавиться от жалкого и нудного седока. Навстречу проезжали запряженные волами повозки с дроком и падубом для мадридских печей, и лошадь то ли испугалась, то ли притворилась испугавшейся, но начала брыкаться, подкидывая элегантного всадника, и в конце концов сбросила его. Несчастный Понте брякнулся оземь, точно полупустой куль, и не шевелился, пока друзья не подбежали и не подняли его. Ранен он не был, голова, к счастью, тоже серьезно не пострадала, ибо он был в сознании и, как только его поставили на ноги, принялся кричать, побагровев от гнева, на погонщика волов, которого считал единственным виновником несчастного случая. Тем временем жаждавшая свободы лошадь, воспользовавшись замешательством, галопом поскакала в сторону Мадрида, и попытки прохожих перехватить ее успеха не имели, так что минут через пять она скрылась с глаз Сапаты и его друзей.
Бенина и Альмудена, идя неторопливым шагом, уже миновали Виверос, когда старушка увидела, как мимо них проскакала кляча Понте, и догадалась, что произошло. Она и раньше опасалась такого исхода, потому что подобная забава не для Понте, в его возрасте смехотворное желание покрасоваться до добра не доводит. Но задерживаться для выяснения подробностей Бенина не стала, ей хотелось побыстрей добраться до Мадрида и дать отдых обессилевшему Альмудене, у которого к тому же был жар. Потихоньку побрели они дальше и, достигнув уже в сумерках ворот Сан-Висенте, присели отдохнуть, ожидая, что вот-вот появятся участники поездки, несущие на носилках жертву несчастного случая. Прождав с полчаса и никого не увидев, продолжили путь по улице Вирхен-дель-Пуэрто, чтобы затем по Сеговийской подняться до улицы Империаль. Вид у обоих был плачевный: Бенина шла босая, в изорванном грязном платье, марокканец осунулся, лицо его еще больше исхудало и пожелтело; по виду обоих можно было догадаться, что они перенесли голод и тоску насильственного заточения в богадельне, похожей скорей на застенок.
Нина беспрестанно думала о донье Паке, все представляла себе то так, то эдак свою встречу с ней. Порой надеялась, что та примет ее с ликованием, порой боялась, что донья Франсиска гневается на нее за то, что она просила милостыню, а более всего за то, что подружилась с мавром. Но самое сильное смятение ее мыслей вызвала новость о наследстве, которую в общих чертах сообщил ей Антонио еще в Эль-Пардо. Донья Пака, Антонио и Обдулия теперь богаты! Как это могло случиться? Такая внезапная перемена, виновником которой был не кто иной, как дон Ромуальдо... Ох уж этот дон Ромуальдо! Она сама его придумала, а он возьми да и выйди из туманных недр воображения настоящим живым человеком, который творит чудеса, раздает* сокровища — обращает в реальность сказку о подземном царе Самдае. Да нет, не может быть! Нина опасалась, не подшутил ли над ней насмешник Антоньито: а ну как она найдет донью Франсиску не в благоденствии, а все в том же положении, по уши в долгах, в неизбывной нищете.
XXXVIII
Когда Бенина пришла на улицу Империаль, ее била дрожь; устроив марокканца у стены, велела ему ждать, пока она поднимется наверх и спросит, можно ли устроить его в доме, который был и ее домом.
— Не покидать меня ты, амри,— сказал Альмудена.
— Да в своем ли ты уме? Чтоб я бросила тебя больного, когда оба мы на мели? Выкинь это из головы и дожидайся меня. Наш дом — напротив, только улицу перейти.
— А ты меня не обманывать? Ты скоро будешь вернуться?
— Сразу же и вернусь, как только узнаю, что там за дела и в каком расположении духа донья Пака.
Поднявшись по лестнице, Нина чуть не задохнулась и в большом волнении дернула за ручку колокольчика. Тут ее подстерегала первая неожиданность: дверь открыла незнакомая девушка, совсем еще молоденькая и нарядная, в накрахмаленном переднике. Бенина не поверила своим глазам. Не иначе нечистая сила унесла дом по воздуху, а на его место поставила похожий, но совсем другой. Беглянка вошла, не говоря ни слова, к немалому удивлению Даниэлы, которая сразу ее не признала. Но что это такое, откуда взялся цветник, превративший коридор в цветущую аллею? Бенина протерла глаза, опасаясь, не ударили ли ей в голову зловонные испарения душных казематов приюта в Эль-Пардо. Нет, это не ее дом, такого не бывает, и как бы в подтверждение этой мысли на сцене появилась еще одна незнакомая женщина, хорошо сложенная, надменного вида, вроде бы расфранченная кухарка. Бросив взгляд в конец коридора на открытую настежь дверь в столовую, Бенина ахнула... Святый боже, какое чудо! Может, это ей снится? Да нет, глаза ее не обманывают. Над столом, не касаясь его, висит в воздухе как бы груда драгоценных камней, переливаясь всеми цветами радуги: красным, синим, зеленым. О господи, какая красота! Быть может, донья Пака оказалась половчей ее и сумела вызвать заклинанием подземного царя Самдая, попросила и получила целый воз бриллиантов и сапфиров? Прежде чем Бенина сообразила, что все это сверканье исходило от люстры, освещаемой свечой, которую зажгла донья Пака, чтобы осмотреть ножи, принесенные невесткой из ломбарда, путь старушке заступила сама Хулиана, улыбающаяся, но непреклонная:
— А, это ты, Нина? Явилась наконец? Ну, здравствуй. Уж мы подумали, не отправилась ли ты в Конго... Стой, дальше не ходи, ты заляпаешь грязью весь пол, а его сегодня мыли... Ну и вид у тебя!.. И не топчись, вон какая грязь от твоих ног...
— Где госпожа? — спросила Нина, снова взглянув на бриллианты и изумруды, но теперь она понимала, что они не настоящие.
— Она дома... Но входить тебе не велит, бог знает, чего ты там набралась...
В этот миг из другой двери выскочила сеньорита Обдулия.
— Нина, добро пожаловать, только сначала надо тебя обкурить, пропарить одежду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71