ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

К общему хору присоединились оборванные истощенные дети, которые, цепляясь за юбки несчастной уроженки Алькаррии, все просили хлеба, хлеба. Тронутая такими несчастьями, старушка отправилась в лавку, купила дюжину фунтовых хлебцев и, разламывая их пополам, раздала нищей братии. Проделать это оказалось нелегко: все тотчас бросились к ней, каждый хотел получить свою долю первым, а некоторые пытались ухватить и вторую порцию. Получилась такая свалка, что казалось, будто руки страждущих умножились, из-под земли выросли. Бедная старушка запыхалась, стараясь оделить всех, однако ей пришлось пойти и купить еще хлеба, потому что две или три старушонки остались ни с чем и подняли крик на весь квартал.
Бенина уже считала, что отделалась от назойливых попрошаек, как ее хриплым голосом позвала женщина с «большеголовым уродцем на руках. В ней она тотчас узнала ту, которую два дня назад повстречала у Толедских ворот вместе с Потешницей. Женщина попросила Бенину подняться с ней в одну из комнат второго этажа, где она покажет ей такую жалостную картину, какую только можно себе представить. Та согласилась, ведь жалость и сострадание всегда брали в ней верх над другими чувствами, и, пока они поднимались по лестнице, женщина рассказала о бедственном положении своего несчастного семейства. Она была незамужем, но в сожительстве родила двоих детей, которые умерли от крупа на одной и той же неделе. Большеголовый уродец — не ее сын, а ее товарки, нечистой на руку пьянчужки, промышляющей тем, что водит слепого, а тот играет на скрипке. Женщину, которая все это рассказывала, звали Василия, у нее на руках отец, он обезножел, оттого что ловил в реке угрей, бродя по колено в воде; ее сестра, Сесареа, лежит вся в примочках — избил любовник, хлыщ и бездельник, завзятый картежник, «ночи напролет играет в мус в заведении Хорька на Медиодиа-Чика, сеньора знает, что это за дом?»
— Слыхала,— ответила Бенина, которую эта история не очень заинтересовала.
— Так вот, этот проходимец, после того как отлупил мою сестру, унес и заложил наши шали и нижние юбки. Вы его, наверно, знаете, во всем Мадриде другого такого мазурика не сыщешь. И прозвище у него дурное — Только Задень, но мы-то зовем его просто Задень.
— Нет, я его не знаю... С такими не вожусь.
В одной из самых тесных комнатушек второго этажа Бенина увидела действительно удручающую картину. Старый ревматик казался безумным: боли так терзали его, что он на крик кричал и чертыхался, а Сесареа как будто отупела от истощения, только и знала, что шлепала по попке орущего сопливого мальчугана, у которого от крика и дерганья, казалось, глаза вот-вот вылезут из орбит. В этом содоме обе женщины объяснили Бенине, что главной их бедой был не голод, а то, что они задолжали хозяину дома за три недели, и тот грозил выставить их на улицу. Старушка ответила, что при всем своем сочувствии не располагает средствами, чтобы выручить их из этого затруднения, и может предложить им только одну песету, на которую они день-другой перебьются. Сердце ее сжималось от жалости, когда она покинула этот бедлам, и хоть женщины ее и поблагодарили, видно было, что в душе у них осталось сомнение и разочарование, раз они не получили той помощи, на которую надеялись.
На лестнице Бенину остановили две старухи, одна из которых крикливым голосом заявила:
— Это надо же: спутать вас с доньей Гильерминой!.. Вот уж дураки, ослы безмозглые! Та была ангел в человеческом обличье, а тут... обыкновенная тетка, ходит тут и разыгрывает благодетельницу... Сеньора!.. Ничего себе сеньора!.. Луком разит, как из отхожего места, руки, как у прачки... Ну и святые нынче пошли, красная цена им — реал, а продавать их фигурки — не дадут и куарто!
Добрая женщина, не обращая внимания на эту ругань, пошла своей дорогой, однако на улице (как еще назвать пространство между домами) ее поджидало великое множество слепых, безруких и паралитиков, которые настойчиво просили хлеба или «худышек», чтоб его купить. Она попыталась уйти от назойливой толпы, но нищие преследовали ее, подступали, не давали пройти. Пришлось истратить на хлеб еще одну песету и быстро его раздать. Наконец ей удалось чуть ли не бегом уйти от докучливых попрошаек, и она поспешила к свалке, где надеялась встретить доблестного Мордехая. Тот нетерпеливо ждал ее на вчерашнем месте, и, поднявшись к нему, она тотчас достала из корзины припасы, и оба принялись за еду. Но богу не было угодно, чтобы в тот день дела шли сообразно добрым и милосердным намерениям Бенины: не прошло и десяти минут, как на дороге у подножья холма собрались подозрительного вида цыгане, несколько калек и две-три оборванных и злых старухи. Увидев наверху идиллическую пару, вся эта толпа принялась вопить. Что они там кричали? Разобрать можно было лишь отдельные слова... Она-де вовсе не святая, а воровка, которая прикидывается святошей, чтоб легче было воровать... церковная крыса и ханжа... Страсти распалялись, и вот уже в воздухе просвистел камень угодивший Бенине в плечо... Потом еще и еще. Оба в испуге вскочили на ноги и, побросав еду обратно в корзину, решили уйти от греха. Дама взяла под руку кавалера и сказала:
— Уйдем, не то нас убьют.
XXX
Взявшись за руки и втянув головы в плечи, они начали с трудом карабкаться вверх по каменистому склону, подальше от летевших в них камней. А камни летели градом, и увернуться от них не было никакой возможности. Два небольших голыша попали Бенине в накинутую на плечи шаль и особого вреда не причинили, зато Альмудене не повезло: порядочный булыжник угодил ему в лоб, когда он обернулся, чтобы обругать нападавших, и рана получилась ужасная. Когда они, задыхаясь, добрались наконец до верхнего края откоса, который загородил их от каменного града, рана марокканца сильно кровоточила, заливая алыми полосами его желтое лицо. Как ни странно, пострадавший молчал, зато его спутница, оставшаяся невредимой, задыхалась в крике, призывая громы и молнии на головы подлых истязателей. К счастью, им повстречался стрелочник, будка которого стояла неподалеку от злосчастной свалки; будучи человеком степенным и набожным, он не убоялся приютить беглецов в своем скромном жилище, так как посочувствовал их беде. Вскоре пришла и его жена, тоже сострадательная особа, и прежде всего дала Бенине воды, чтобы та обмыла рану своего друга, затем достала с полки бутылку уксуса и принесла чистых тряпок, чтобы перевязать рану. Марокканец только и спрашивал:
— Амри, а в тебя не попадать камень?
-— Нет, дружок, только небольшой камешек ударил в затылок, но даже не раскровянил.
— Тебе болеть?
— Чуточку, да это ничего.
— Они есть исчадья... злые духи из-под земля.
— Подлые мерзавцы! Жаль, нет на них парочки гражданских гвардейцев или хотя бы полицейских!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71