Что же касается «марксистско-ленинской философии», то она, по словам А.С.Шушарина, также была служанкой, но «уже постбизнесных структур производства» (Цит. изд. т.1. с.214)).
Словом, А.С.Шушарин совершенно не прояснил, в чем же заключается суть новой философии, не раскрыл, что он понимает под «неодиалектикой» в отличие от диалектического материализма. Ведь и прежняя философия (диамат) была нацелена на поиск истины, а также выполняла функцию «культуры мышления», являясь методологией познавательного процесса.
Далее А.С.Шушарин, ломясь в распахнутую дверь, торжественно объявил, что метатеоретическая позиция обязана непременно связать воедино три основных аспекта - онтологию, гносеологию и методологию.
Что касается онтологии, то А.С.Шушарин придерживался мнения, что следует избегать с одной стороны, «…океанического, условно говоря, неоидеализма (феноменологизма, смысловедения, «духологизма», символогизма, «менталоведения» и т.д.) как своего рода всемирного новоявленного деперсонализированного «Гегеля» (в известном марксистском смысле идеалистической «системы», а не диалектического «метода») исполинских масштабов» (Цит. изд. т.1. с.228-229). А с другой стороны, он утверждал, что «…мы отвлекаемся от всего столь же океанического сонма «человековедческих» (абстрактно-гуманистических, первочеловеческих, «природочеловеческих», общечеловеческих, неофрейдистских, соцбиологических, геносоциальных, даже «народологических», «нациологических» и пр.) подходов как от уже другой гигантской акциденции широкого «неоантропологизма» своего рода тоже исполинского, всемирного новоявленного «Фейербаха», кратко говоря, выводящего социальное из непреложных свойств человека, а теперь еще этносов, элит, народов, наций. Заметьте бесконечные исследования всяких либидо, «психопрактик», антропологий, «природы человека», «свойств народов», «этносов» и пр. Так сказать, у Фейербаха «человек есть то, что он ест», а в неоантропологизме лишь заметно пошире: человек или даже народ ест то, что им очень хочется. Не только покушать, а и, скажем, влюбиться или убить, развлечься или «повкалывать», сдружиться или повоевать и т.д. (Цит. изд. т.1. с.229-230). Кстати, что касается концепции Л.Н.Гумилева, то А.С. Шушарин ее также отнес к неоантропологизму, лишь более крупного, пассионарного масштаба.
В качестве онтологического эталона оснований критической теории А.С Шушарин называет позицию К.Маркса и Ф.Энгельса. Он цитирует следующие слова Ф.Энгельса: ««Мы спрашиваем, не смехотворно ли поднимать шум на весь мир призывами к революции… без знания и учета действительных отношений» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 4, с. 271.). Отношений, заметим, т.е. основных «тяжеловесных» материалов социального бытия, а не «проектов» (Цит. изд. т.1. с.236-237). И добавляет при этом: «…новая, полилогическая социальная философия возможна только вкупе с генерализованной онтологией, со своего рода удесятеренным «Капиталом». Что, однако, не должно пугать таким же семантическим объемом. Современный метатеоретизм компактизирует эти объемы» (Цит. изд. т.1. с.242). Правда, до сих пор такого «компактирования» у А.С.Шушарина не наблюдалось, пожалуй, даже наоборот.
В отношении постклассической гносеологии А.С.Шушарин придерживался следующей позиции: «…генерализованная «онтология» ведет и (с обратностями, конечно) к генерализованной «гносеологии», от гносеологической классики (разумеется, тоже не исчезающей, а снимаемой) к гигантской проблематике поднимающихся махин «философии познания», социологии познания, социального познания, религиоведения, идеологоведения, науковедения, семиологии, семиотики, рефлексологий, когнитивных наук или, кратко, когнитологии» (Цит. изд. т.1. с.244).
Анализируя методологию социологии А.С.Шушарин насчитал свыше сотни «методологических измов», оценивая существующую в научном мире ситуацию как явно больной методологический хаос. В то же время он заявил, что нельзя ни в коем случае отказываться от рациональных достижений предшествующих поколений, хотя это в принципе совершенно верное положение, по-моему, несовместимо с той огульной критикой, которую А.С.Шушарин обрушивает в пылу гневной полемики на головы несчастных коллег-философов. Да и его отношение к марксистской философии лишено по существу преемственности. И затем следует голословное заявление, что полилектика «еще более материалистична и диалектична, чем «диамат»; святей, выходит, самого Папы римского» (Цит. изд. т.1. с.260). И вновь он отмечает достижения марксистской философии, утверждая, что ««Исторический материализм», к примеру, некогда известный именно как крупная формула метода, суть концептуальный афоризм, выражавший объективную кумулятивную динамику общественного развития, а тем самым, так сказать, радикальный контраст теории Маркса по отношению к тогда еще преобладавшим и хорошо известным «неисторизму» и «субъективизму» (идеализму, политицизму и пр.)» (Цит. изд. т.1. с.252). Для него подлинным классиком был и остается только один философ - К.Маркс. Он подчеркнул, что без «…постмарксовой генерализации социологии валимся назад, в западную «доньютоновскую стадию» в ее ныне одновременно предельно хаотизированном «постньютоновской» кашей виде» (Цит. изд. т.1. с.264-265). Спору нет, слова красивые, но на практике он своей полилогией отверг исторический материализм.
Касаясь методологии социологической науки, А.С.Шушарин отметил, что «…поэтому еще раз подчеркну, любые в самом широком смысле «физические» стороны бытия (материалы, орудия, механизмы, машины, автоматы; техника, технологии; потоки вещества, энергии, сигналов; силы органические, химические, механические, электрические, электронные, ядерные и пр.) в совокупности, конечно, безусловно, составляют глубинные моменты содержания развития, если здесь применить известную терминологию, производительных сил, но непосредственно не являются основанием социального развития и перемен. Простоваты уж очень, мягко говоря, любые таковые основания. Скажем, великий афоризм Маркса (водяная мельница - феодализм) надо понимать как общую логику детерминации общественных форм, но ни в коей мере буквально. В литературе вообще известна уйма восходящих цепей в развитии производительных сил. К примеру: огонь, лук и стрела, доместикация, гончарный круг, колесо, бронза, железо, «водяная мельница» и т.д., вплоть до пара, электричества, атомной энергии, аэрокосмизма и пр. И эти цепи, выражая материальную логику развития производительных сил, могут сколько угодно детализироваться или укрупняться, но непосредственно не являются основаниями общественных состояний и развития. А потому и к тому ж и вполне «электрифицированные» общества могут превращаться в скотские, и собиратели могут жить вполне по-человечески.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147
Словом, А.С.Шушарин совершенно не прояснил, в чем же заключается суть новой философии, не раскрыл, что он понимает под «неодиалектикой» в отличие от диалектического материализма. Ведь и прежняя философия (диамат) была нацелена на поиск истины, а также выполняла функцию «культуры мышления», являясь методологией познавательного процесса.
Далее А.С.Шушарин, ломясь в распахнутую дверь, торжественно объявил, что метатеоретическая позиция обязана непременно связать воедино три основных аспекта - онтологию, гносеологию и методологию.
Что касается онтологии, то А.С.Шушарин придерживался мнения, что следует избегать с одной стороны, «…океанического, условно говоря, неоидеализма (феноменологизма, смысловедения, «духологизма», символогизма, «менталоведения» и т.д.) как своего рода всемирного новоявленного деперсонализированного «Гегеля» (в известном марксистском смысле идеалистической «системы», а не диалектического «метода») исполинских масштабов» (Цит. изд. т.1. с.228-229). А с другой стороны, он утверждал, что «…мы отвлекаемся от всего столь же океанического сонма «человековедческих» (абстрактно-гуманистических, первочеловеческих, «природочеловеческих», общечеловеческих, неофрейдистских, соцбиологических, геносоциальных, даже «народологических», «нациологических» и пр.) подходов как от уже другой гигантской акциденции широкого «неоантропологизма» своего рода тоже исполинского, всемирного новоявленного «Фейербаха», кратко говоря, выводящего социальное из непреложных свойств человека, а теперь еще этносов, элит, народов, наций. Заметьте бесконечные исследования всяких либидо, «психопрактик», антропологий, «природы человека», «свойств народов», «этносов» и пр. Так сказать, у Фейербаха «человек есть то, что он ест», а в неоантропологизме лишь заметно пошире: человек или даже народ ест то, что им очень хочется. Не только покушать, а и, скажем, влюбиться или убить, развлечься или «повкалывать», сдружиться или повоевать и т.д. (Цит. изд. т.1. с.229-230). Кстати, что касается концепции Л.Н.Гумилева, то А.С. Шушарин ее также отнес к неоантропологизму, лишь более крупного, пассионарного масштаба.
В качестве онтологического эталона оснований критической теории А.С Шушарин называет позицию К.Маркса и Ф.Энгельса. Он цитирует следующие слова Ф.Энгельса: ««Мы спрашиваем, не смехотворно ли поднимать шум на весь мир призывами к революции… без знания и учета действительных отношений» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 4, с. 271.). Отношений, заметим, т.е. основных «тяжеловесных» материалов социального бытия, а не «проектов» (Цит. изд. т.1. с.236-237). И добавляет при этом: «…новая, полилогическая социальная философия возможна только вкупе с генерализованной онтологией, со своего рода удесятеренным «Капиталом». Что, однако, не должно пугать таким же семантическим объемом. Современный метатеоретизм компактизирует эти объемы» (Цит. изд. т.1. с.242). Правда, до сих пор такого «компактирования» у А.С.Шушарина не наблюдалось, пожалуй, даже наоборот.
В отношении постклассической гносеологии А.С.Шушарин придерживался следующей позиции: «…генерализованная «онтология» ведет и (с обратностями, конечно) к генерализованной «гносеологии», от гносеологической классики (разумеется, тоже не исчезающей, а снимаемой) к гигантской проблематике поднимающихся махин «философии познания», социологии познания, социального познания, религиоведения, идеологоведения, науковедения, семиологии, семиотики, рефлексологий, когнитивных наук или, кратко, когнитологии» (Цит. изд. т.1. с.244).
Анализируя методологию социологии А.С.Шушарин насчитал свыше сотни «методологических измов», оценивая существующую в научном мире ситуацию как явно больной методологический хаос. В то же время он заявил, что нельзя ни в коем случае отказываться от рациональных достижений предшествующих поколений, хотя это в принципе совершенно верное положение, по-моему, несовместимо с той огульной критикой, которую А.С.Шушарин обрушивает в пылу гневной полемики на головы несчастных коллег-философов. Да и его отношение к марксистской философии лишено по существу преемственности. И затем следует голословное заявление, что полилектика «еще более материалистична и диалектична, чем «диамат»; святей, выходит, самого Папы римского» (Цит. изд. т.1. с.260). И вновь он отмечает достижения марксистской философии, утверждая, что ««Исторический материализм», к примеру, некогда известный именно как крупная формула метода, суть концептуальный афоризм, выражавший объективную кумулятивную динамику общественного развития, а тем самым, так сказать, радикальный контраст теории Маркса по отношению к тогда еще преобладавшим и хорошо известным «неисторизму» и «субъективизму» (идеализму, политицизму и пр.)» (Цит. изд. т.1. с.252). Для него подлинным классиком был и остается только один философ - К.Маркс. Он подчеркнул, что без «…постмарксовой генерализации социологии валимся назад, в западную «доньютоновскую стадию» в ее ныне одновременно предельно хаотизированном «постньютоновской» кашей виде» (Цит. изд. т.1. с.264-265). Спору нет, слова красивые, но на практике он своей полилогией отверг исторический материализм.
Касаясь методологии социологической науки, А.С.Шушарин отметил, что «…поэтому еще раз подчеркну, любые в самом широком смысле «физические» стороны бытия (материалы, орудия, механизмы, машины, автоматы; техника, технологии; потоки вещества, энергии, сигналов; силы органические, химические, механические, электрические, электронные, ядерные и пр.) в совокупности, конечно, безусловно, составляют глубинные моменты содержания развития, если здесь применить известную терминологию, производительных сил, но непосредственно не являются основанием социального развития и перемен. Простоваты уж очень, мягко говоря, любые таковые основания. Скажем, великий афоризм Маркса (водяная мельница - феодализм) надо понимать как общую логику детерминации общественных форм, но ни в коей мере буквально. В литературе вообще известна уйма восходящих цепей в развитии производительных сил. К примеру: огонь, лук и стрела, доместикация, гончарный круг, колесо, бронза, железо, «водяная мельница» и т.д., вплоть до пара, электричества, атомной энергии, аэрокосмизма и пр. И эти цепи, выражая материальную логику развития производительных сил, могут сколько угодно детализироваться или укрупняться, но непосредственно не являются основаниями общественных состояний и развития. А потому и к тому ж и вполне «электрифицированные» общества могут превращаться в скотские, и собиратели могут жить вполне по-человечески.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147