Тем более, через мгновение всем присутствующим стало не до вопросов и ответов. Новые Фермопилы, равно как и новый подвиг спартанцев, не заладилисьс самого начала, поскольку всадникам что-то не понравилось на дороге. Причем, именно в том месте, где была зарыта взрывчатка. Они вдруг заволновались, жестикулируя, показывая друг другу руками, затем развернулись и поскакали обратно, крича и яростно размахивая фесками. Разъезд состоял из местных жителей, из наемников, шайтан их побери. Танк остановился, и вся прочая техника остановилась. Засада срывалась. Бред набирал силу. Нацисты оказались опытными, осторожными, пугаными… "Вы умные, а я дурак, - пробормотал доктор Джонс, прицеливаясь, удобно положив цевье карабина на камень. - Это вы зря встали, я ведь не промахнусь…"
Первые две пули он послал в водителя кабриолета. И действительно не промахнулся. Следующая пуля отправилась в кузов последнего из грузовиков, замыкающего колонну. В эту мишень трудно было не попасть - там помещались баки с горючим, пузатые, очень аппетитные. Взрыв, потрясший дорогу и холмы, словно разбудил дилетантов-фанатиков, разорвал пелену секундного оцепенения, и грянула пальба.
Впрочем, нападавшие не учли также, что взвод эсэсовцев был отборным, прошедшим школу Испании. Их оцепенение длилось меньше секунды: фигуры в черной форме посыпались с бортов, словно спелые сливы, рассредоточиваясь вдоль подножия холмов, и завязался кровавый обмен свинцовыми оплеухами.
Пассажиры кабриолета также не растерялись, повыскакивали в дорожную пыль. "Эльза, Маркус! - страшно заорал доктор Джонс. - Сюда, комне!" Он замахал бойцам в платках: "В женщину и старика не стрелять! Не стрелять!" Интересно, услышал его хоть кто-нибудь? Броуди жалко корчился на земле, прикрыв руками то ли голову, то ли уши. Герр Вольфганг бежал к танку, таща спутников за собой. Однако Эльза вырвалась и вернулась к машине - выбросила тело водителя, заняла место за рулем, рванулась вперед - тут и мистер Бьюкенен на ходу вскочил обратно, боком упав сначала на заднее сиденье, затем спрятав длинное костлявое тело глубоко на дне. "Эльза! бесновался Индиана. - Никому не стрелять!" Касым, подчиняющийся только голосу долга, уже целился в сторону удиравшего автомобиля, зло и тщательно, тогда Индиана кинул в него камнем - времени подползти не оставалось. Воин выронил от неожиданности Томпсон и вскочил, пылая гневом. Предательство! - ясно говорило его мужественное лицо. "Прости, друг, жалко улыбнулся Джонс, - она же не виновата, что родилась шлюхой, эта чертова кукла…" Касым зря встал в полный рост, потому что очередь из станкового пулемета не прошла мимо. Парня жестоко опрокинуло на спину: он перевернулся на бок, разглядывая дыру в своей безрукавке… Кабриолет, ведомый Эльзой, объехал танк и помчался дальше. Вольфганг что-то прокричал ей вслед, карабкаясь на башню, но махнул рукой и исчез в раскрытом люке. Вдогонку за легковым автомобилем рванулся и грузовой, следовавший в колонне сзади - очевидно, водителю понравилась идея героической женщины. В кузове грузовика оставались еще солдаты, кроме того, некоторые из выпрыгнувших вернулись обратно, таким образом, был организован грандиозный побег. "Мина! - задыхался от отчаяния Индиана. - Стой, взорвешься!" Но доктор Шнайдер и без него знала, как ей жить дальше - на полной скорости она объехала опасный участок по склону, и следующий сзади грузовик в точности повторил ее маневр.
Теперь можно было заняться делом.
- Сиди, не высовывайся, - скомандовал Индиана отцу. - Я скоро вернусь.
- Куда ты, сынок?
- Дельце одно осталось, сэр. Пусть они пока сами разбираются друг с другом.
- А как же с ним? - указал тот на раненого.
Брат Касым умирал. Неотрывно глядя в небо, солдат Храма бормотал: "…я иду к ним… именем Трех… они ждут меня - Трое, они видят меня Трое…", - и еще что-то говорил, пузырящееся, очень неразборчивое.
- Утешь его, если сможешь, - сказал Джонс-младший.
Наемники, замыкавшие колонну, также мгновенно сориентировались в ситуации: развернули лошадей и поскакали прочь. Но тем из них, которые шли перед танком, не повезло. Оказавшись в гуще боя, их лошади перепугались, заметались между машинами, дополняя звуковую палитру сочным паническим ржанием. Не меньше минуты понадобилось всадникам, чтобы справиться с обезумевшими животными и задать правильное направление. Этого времени хватило Индиане Джонсу. Для начала он подстрелил одного, когда тот думал, что уже спасся. Лошадь, потеряв всадника, сразу перешла с галопа на шаг, не особенно обеспокоившись, скорее обрадовавшись. Затем и вовсе остановилась, сойдя с обочины в траву.
Профессор археологии, скрываясь за кустами, бежал по холму, удаляясь от места событий, а добежав - скатился вниз, на дорогу. Он знал, как обращаются с верховыми животными. Еще бы ему не знать этого, стопроцентному американцу! Достаточно было показать жеребцу большой кусок душистого экмека [хлеб круглой формы] (лошадь оказалась жеребцом), и немедленно настала дружба. Оставалось надеяться, что животное столь же резвое, сколь и голодное. У Индианы вообще никогда не было проблем, связанных с нестыковкой характеров лошади и всадника. Тонко организованные существа с первого взгляда понимали, что этот человек имеет полное право запрыгивать к ним на спины, что он все сделает правильно, поскольку он - свой.
Жеребец оказался "дурноезжим", то есть не реагировал на посылы шенкелем [внутренняя часть ноги всадника]. Что, впрочем, было вполне естественным для провинциальной крестьянской выездки. Пришлось достать кнут и бить животное по крупу, чтобы заставить его сначала двигаться рысью, а затем и галопом. Лошади очень не любят бегать, - хитрющие ленивые твари, - но доктор Джонс прекрасно знал эту их особенность, поэтому требуемая скорость была набрана быстро. Вскоре показались скачущие впереди силуэты: он нагонял беглых наемников.
Они приостановились сами, ожидая, когда американец приблизится. Они, очевидно, предвкушали легкую расправу. Это были настоящие бандиты, в отличие от членов Братства, поэтому доктор Джонс не колебался: набрал рукой повод, замедляя движение, после чего тремя профессиональными выстрелами свалил троих седоков на дорогу. Остальные, все вдруг осознав, превратились в эфемерный, стремительно исчезающий в пыли мираж - мстить за погибших товарищей было не в традициях этих здравомыслящих людей. Тогда доктор Джонс собрал освободившихся лошадей, держа их за уздечки, и погнал обратно.
Он спрятал добытый гужевой транспорт на противоположной стороне холмов, привязав концы поводов к крепенькому приземистому деревцу. Лошади предназначались для отца, для Маркуса Броуди и, в перспективе, для Эльзы Шнайдер - ровно три.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155