оно лежало под салфеткой. То, что я принял за копченую
грудинку, значилось в меню как "дрожжевые полоски, запеченные
по-деревенски".
Но, несмотря на тридцатилетний пост, еда меня мало интересовала;
вместе с завтраком мне прислали газету - "Таймс" Большого Лос-Анджелеса за
13 декабря 2000 года, среду.
Газета, которую я держал в руках, походила на прежние малоформатые
газеты со сжатым текстом и большим количеством иллюстраций. Но бумага была
глянцевая, а не шероховатая, и иллюстрации - цветные или черно-белые
стереоскопические; в чем секрет стереоэффекта, я понять не мог. Уже в
конце пятидесятых появились стереооткрытки, и их можно было рассматривать
без специальных очков. Помню, ребенком я восхищался такими открытками с
рекламой мороженых продуктов. Но тогда для получения стереоизображения
применялся толстый пластик с запрессованными в него крошечными призмами;
здесь же объемное изображение получалось на тонкой бумаге.
Я бросил ломать голову над разгадкой иллюстраций и принялся за
чтение. "Трудяга" установил газету на специальном пюпитре, и некоторое
время мне казалось, что вся она состоит из одной страницы, - я никак не
мог уразуметь, как чертова штука раскрывается. Все листы словно смерзлись
намертво.
Наконец я случайно коснулся нижнего правого угла первой страницы; она
загнулась вверх и перелистнулась - тут, видно, заключалась какая-то
хитрость. И другие страницы открывались легко и даже изящно - стоило мне
коснуться их нижнего правого угла.
Добрая половина содержания газеты была мне так знакома, что я
почувствовал тоску по дому, по прежним временам: "Ваш гороскоп на
сегодня"; "Мэр открывает новый бассейн"; "Своими новыми запретами органы
безопасности подрывают свободу печати", - заявил нью-йоркский Солон";
"Гиганты" играют два матча подряд в один день"; "Внезапное потепление
ставит под угрозу занятия зимними видами спорта"; "Пакистан предупреждает
Индию" - и так далее, и тем скучнее.
Другие заголовки касались новых понятий, но их содержание все
объясняло: "ЛУННЫЙ "ШАТТЛ" ДО СИХ ПОР ПОДВЕРГАЕТСЯ МЕТЕОРИТНОМУ ДОЖДЮ -
суточная станция получила две пробоины. Погибших нет"; "В КЕЙПТАУНЕ
ЛИНЧЕВАЛИ ЧЕТВЕРЫХ БЕЛЫХ - ООН требует принятия санкций"; "МАМАШИ
ВЫСТУПАЮТ ЗА БОЛЕЕ ВЫСОКИЕ СТАВКИ - они требуют объявить "любительниц" вне
закона"; "ПЛАНТАТОР ИЗ МИССИСИПИ ОБВИНЯЕТСЯ В НАРУШЕНИИ ЗАКОНА О
НЕПРИМЕНЕНИИ "ЗОМБИ" - защитник утверждает: "Этим работникам лекарств не
вводили. Они просто тупы от природы!"
Ну, про "зомби" я знал не понаслышке, а из собственного опыта.
Некоторые газетные сообщения я совершенно не понимал. Продолжали
распространяться "воггли", и пришлось эвакуировать жителей еще трех
городов во Франции; полагают, что король отдаст распоряжение засыпать
пораженные площади. Король? Ну ладно, французские политики на все
способны, но что за "санитарная пудра", которую они собираются
использовать против "вогглей"? Может, что-нибудь радиоактивное? Надеюсь,
они выберут для распыления безветренный день... лучше всего - тридцатое
февраля. Я сам схватил дозу радиации в Сандиа по вине одной идиотки из
химического подразделения ВАК. Своей блевотиной я, слава богу, не
подавился, но кюри поймать - врагу не пожелаю.
Полицейское отделение Лос-Анджелесской лагуны получило на вооружение
"ликойлзы". Начальник отделения предложил всем гомикам убираться из
города. "Моим людям приказано сперва оглоушивать, а потом мараковать. Надо
наводить порядок!"
Про себя я отметил, что следует держаться подальше от района Лагуны,
пока там сводят счеты. Не хотел бы я оказаться там, когда они "маракуют",
тем более, что сначала "оглоушивают".
Это лишь немногие примеры газетных заголовков. Не раз я начинал
просматривать статью - и все вроде было понятно, но, только дочитав ее до
конца, обнаруживал истинный смысл сказанного в ней.
Но стоило мне сосредоточиться на демографической статистике, как в
поле зрения попали знакомые объявления о рождениях, смертях, свадьбах и
разводах; правда, к ним прибавились "исходы" и "возвращения", расписанные
по храмам. Я заглянул в список Сотелльского объед. хр. и нашел в нем свое
имя. У меня появилось приятное чувство сопричастности.
Но интереснее всего - захватывающе интересными - были объявления.
Одно из них особенно врезалось мне в память: "Все еще молодая,
привлекательной наружности вдова, одержимая страстью к путешествиям,
желает познакомиться со зрелым мужчиной, обладающим такими же
склонностями. Намерения: двухгодичный брачный контракт". Но доконали меня
объявления, напечатанные жирным шрифтом.
В них рекламировались "горничная", ее сестры, братья и тетки. И
товарный знак был все тот же - ядреная девка с метлой; я придумал его
когда-то для наших бланков. Я даже слегка пожалел, что с такой
поспешностью избавился от своих акций "Горничная инкорпорейтед", похоже,
что теперь они стоили гораздо больше, чем все мои остальные ценные бумаги,
вместе взятые. Нет, неверно. Не избавься я от них вовремя, парочка ворюг
свистнула бы их у меня и стерла бы передаточную надпись. Как бы то ни
было, акции получила Рикки, и если она с их помощью разбогатела - слава
богу. Более достойного человека и представить трудно. Я сделал в блокноте
отметку: выяснить, что стало с Рикки, и не откладывая. Она была
единственной, кто оставался у меня от прошлой жизни.
Милая маленькая Рикки! Будь она лет на десять старше, я бы и не
взглянул на Белл... и не ошибся бы.
Прикинем, сколько ей сейчас лет? Сорок, нет, сорок один. Трудно
представить, что Рикки теперь сорок один год. Впрочем, это было не так уж
много для женщины и в мое время, а тем более - сейчас. Иной раз и вблизи
не отличишь сорокалетнюю от восемнадцатилетней.
Если она разбогатела, я позволю ей угостить меня, и мы выпьем за
упокой удивительной души нашего дорогого Пита. А если что-то не получилось
и, несмотря на подаренные мной акции, она бедна, тогда, черт возьми, я
женюсь на ней! Да, женюсь. И неважно, что теперь она лет на десять старше
меня. Поскольку я обладал удивительной способностью делать глупости, мне
просто необходим был кто-нибудь постарше, чтобы присматривать за мной и
вовремя останавливать, - вряд ли кто сможет с этим справиться лучше, чем
Рикки. Ей еще не исполнилось и десяти лет, а она уже по-детски серьезно,
но весьма умело заботилась о Майлзе и вела хозяйство; должно быть, и в
сорок она все такая же, только добрее и мягче.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
грудинку, значилось в меню как "дрожжевые полоски, запеченные
по-деревенски".
Но, несмотря на тридцатилетний пост, еда меня мало интересовала;
вместе с завтраком мне прислали газету - "Таймс" Большого Лос-Анджелеса за
13 декабря 2000 года, среду.
Газета, которую я держал в руках, походила на прежние малоформатые
газеты со сжатым текстом и большим количеством иллюстраций. Но бумага была
глянцевая, а не шероховатая, и иллюстрации - цветные или черно-белые
стереоскопические; в чем секрет стереоэффекта, я понять не мог. Уже в
конце пятидесятых появились стереооткрытки, и их можно было рассматривать
без специальных очков. Помню, ребенком я восхищался такими открытками с
рекламой мороженых продуктов. Но тогда для получения стереоизображения
применялся толстый пластик с запрессованными в него крошечными призмами;
здесь же объемное изображение получалось на тонкой бумаге.
Я бросил ломать голову над разгадкой иллюстраций и принялся за
чтение. "Трудяга" установил газету на специальном пюпитре, и некоторое
время мне казалось, что вся она состоит из одной страницы, - я никак не
мог уразуметь, как чертова штука раскрывается. Все листы словно смерзлись
намертво.
Наконец я случайно коснулся нижнего правого угла первой страницы; она
загнулась вверх и перелистнулась - тут, видно, заключалась какая-то
хитрость. И другие страницы открывались легко и даже изящно - стоило мне
коснуться их нижнего правого угла.
Добрая половина содержания газеты была мне так знакома, что я
почувствовал тоску по дому, по прежним временам: "Ваш гороскоп на
сегодня"; "Мэр открывает новый бассейн"; "Своими новыми запретами органы
безопасности подрывают свободу печати", - заявил нью-йоркский Солон";
"Гиганты" играют два матча подряд в один день"; "Внезапное потепление
ставит под угрозу занятия зимними видами спорта"; "Пакистан предупреждает
Индию" - и так далее, и тем скучнее.
Другие заголовки касались новых понятий, но их содержание все
объясняло: "ЛУННЫЙ "ШАТТЛ" ДО СИХ ПОР ПОДВЕРГАЕТСЯ МЕТЕОРИТНОМУ ДОЖДЮ -
суточная станция получила две пробоины. Погибших нет"; "В КЕЙПТАУНЕ
ЛИНЧЕВАЛИ ЧЕТВЕРЫХ БЕЛЫХ - ООН требует принятия санкций"; "МАМАШИ
ВЫСТУПАЮТ ЗА БОЛЕЕ ВЫСОКИЕ СТАВКИ - они требуют объявить "любительниц" вне
закона"; "ПЛАНТАТОР ИЗ МИССИСИПИ ОБВИНЯЕТСЯ В НАРУШЕНИИ ЗАКОНА О
НЕПРИМЕНЕНИИ "ЗОМБИ" - защитник утверждает: "Этим работникам лекарств не
вводили. Они просто тупы от природы!"
Ну, про "зомби" я знал не понаслышке, а из собственного опыта.
Некоторые газетные сообщения я совершенно не понимал. Продолжали
распространяться "воггли", и пришлось эвакуировать жителей еще трех
городов во Франции; полагают, что король отдаст распоряжение засыпать
пораженные площади. Король? Ну ладно, французские политики на все
способны, но что за "санитарная пудра", которую они собираются
использовать против "вогглей"? Может, что-нибудь радиоактивное? Надеюсь,
они выберут для распыления безветренный день... лучше всего - тридцатое
февраля. Я сам схватил дозу радиации в Сандиа по вине одной идиотки из
химического подразделения ВАК. Своей блевотиной я, слава богу, не
подавился, но кюри поймать - врагу не пожелаю.
Полицейское отделение Лос-Анджелесской лагуны получило на вооружение
"ликойлзы". Начальник отделения предложил всем гомикам убираться из
города. "Моим людям приказано сперва оглоушивать, а потом мараковать. Надо
наводить порядок!"
Про себя я отметил, что следует держаться подальше от района Лагуны,
пока там сводят счеты. Не хотел бы я оказаться там, когда они "маракуют",
тем более, что сначала "оглоушивают".
Это лишь немногие примеры газетных заголовков. Не раз я начинал
просматривать статью - и все вроде было понятно, но, только дочитав ее до
конца, обнаруживал истинный смысл сказанного в ней.
Но стоило мне сосредоточиться на демографической статистике, как в
поле зрения попали знакомые объявления о рождениях, смертях, свадьбах и
разводах; правда, к ним прибавились "исходы" и "возвращения", расписанные
по храмам. Я заглянул в список Сотелльского объед. хр. и нашел в нем свое
имя. У меня появилось приятное чувство сопричастности.
Но интереснее всего - захватывающе интересными - были объявления.
Одно из них особенно врезалось мне в память: "Все еще молодая,
привлекательной наружности вдова, одержимая страстью к путешествиям,
желает познакомиться со зрелым мужчиной, обладающим такими же
склонностями. Намерения: двухгодичный брачный контракт". Но доконали меня
объявления, напечатанные жирным шрифтом.
В них рекламировались "горничная", ее сестры, братья и тетки. И
товарный знак был все тот же - ядреная девка с метлой; я придумал его
когда-то для наших бланков. Я даже слегка пожалел, что с такой
поспешностью избавился от своих акций "Горничная инкорпорейтед", похоже,
что теперь они стоили гораздо больше, чем все мои остальные ценные бумаги,
вместе взятые. Нет, неверно. Не избавься я от них вовремя, парочка ворюг
свистнула бы их у меня и стерла бы передаточную надпись. Как бы то ни
было, акции получила Рикки, и если она с их помощью разбогатела - слава
богу. Более достойного человека и представить трудно. Я сделал в блокноте
отметку: выяснить, что стало с Рикки, и не откладывая. Она была
единственной, кто оставался у меня от прошлой жизни.
Милая маленькая Рикки! Будь она лет на десять старше, я бы и не
взглянул на Белл... и не ошибся бы.
Прикинем, сколько ей сейчас лет? Сорок, нет, сорок один. Трудно
представить, что Рикки теперь сорок один год. Впрочем, это было не так уж
много для женщины и в мое время, а тем более - сейчас. Иной раз и вблизи
не отличишь сорокалетнюю от восемнадцатилетней.
Если она разбогатела, я позволю ей угостить меня, и мы выпьем за
упокой удивительной души нашего дорогого Пита. А если что-то не получилось
и, несмотря на подаренные мной акции, она бедна, тогда, черт возьми, я
женюсь на ней! Да, женюсь. И неважно, что теперь она лет на десять старше
меня. Поскольку я обладал удивительной способностью делать глупости, мне
просто необходим был кто-нибудь постарше, чтобы присматривать за мной и
вовремя останавливать, - вряд ли кто сможет с этим справиться лучше, чем
Рикки. Ей еще не исполнилось и десяти лет, а она уже по-детски серьезно,
но весьма умело заботилась о Майлзе и вела хозяйство; должно быть, и в
сорок она все такая же, только добрее и мягче.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60