Не видел, как деревья по обе стороны тропы стали все чаще и чаще сменяться крошечными вырубленными делянками, а затем полями и огородами, как появился первый домик…
Его перетащили в сарай, еще раз проверили путы, опять обыскали — а не прячет ли рыцарь где-нибудь в одежде крошечное лезвие… Конечно, Легран был бы полным глупцом, если бы отправился в путь, в имперские земли, без потайных карманов, где лежали и крошечные — только себе вены вскрыть — лезвия, и клинки посолиднее, почти ножи. И даже маленький, но отменной стали напильник. Но во время обыска часть спрятанного железа нашли, а остальное все равно было бесполезно — рыцаря связали со знанием дела, он не мог толком даже шевельнуться…
Его свалили на земляной пол сарая, у дверей тут же посадили двоих сторожей, а еще один, взгромоздившись на коня, умчался в крепость Дир, дабы сообщить о поимке орденского лазутчика и потребовать обещанную награду.
Тонкая струйка воды пролилась на лицо, просочилась сквозь неплотно сомкнутые губы. Рыцарь неудачно вздохнул, тут же закашлялся — чья-то широкая, неприятно пахнущая ладонь зажала рот.
— Ш-ш! — раздалось шипение, явно призывающее к тишине.
Вода продолжала литься, освежая, унимая боль, смывая пот и кровь. Наконец Шенк разлепил глаза — над ним склонилось немолодое лицо, украшенное окладистой бородой. Толстые мясистые губы шевельнулись, но вместо нормального голоса раздался еле слышный шепот:
— Ни звука, алый… ежели дорога тебе жизнь.
— Ты кто? — прошептал Шенк, вдруг почувствовавший, что спасение рядом. Это лицо, некрасивое, порядком изуродованное многочисленными шрамами, «украшенное» мешками под глазами и одутловатыми, обвисшими щеками, казалось почему-то совсем не злым. Жестким — возможно, но при этом весьма к себе располагающим.
— Не важно…
Холодное лезвие скользнуло по рукам Леграна, вспарывая путы. Затем обтянутая кожей рукоять длинного ножа легла ему в ладонь.
— Ходить можешь?
— Если просто ходить, то да, — не удержался от иронии Шенк.
Бородатый скользнул по лицу Леграна холодным взглядом, не слишком наполненным симпатией. Слова в ответ прозвучали сухо и жестко:
— Жить захочешь — сумеешь и бегать, и прыгать. Понадобится — и летать тоже.
Рыцарь встал — тело слушалось на удивление хорошо, и даже головная боль, словно понимая, что сейчас для нее не время и не место, ушла куда-то вглубь, лишь напоминая о себе, обещая вернуться, когда наступит подходящий момент. Он окинул взглядом своего нежданного спасителя. Мужчина, невысокий и тучный, был одет дорого и даже немного крикливо, напоказ — так часто одеваются купцы, утверждающие, что прибыли из далеких стран. Изрядное брюшко натягивало дорогую, шитую золотыми и серебряными нитями ткань кафтана, модные сапожки с загнутыми носками не слишком подходили для того, чтобы в них лазить по крышам. А толстяк проник в сарай именно таким образом — в широкой прорехе, обрамленной клочьями соломы, виднелось кроваво-красное закатное небо. По-видимому, спаситель взобрался на крышу и проделал в ней достаточную дыру, чтобы спрыгнуть вниз. И вряд ли подумал при этом, как будет возвращаться.
Оказалось, подумал.
— Ну-ка, подсади, — прошипел он, кивая Шенку на дыру.
Рыцарь поднатужился — спаситель хоть и был невелик ростом, но весил немало. Тот, с неожиданной в столь упитанном теле ловкостью, вцепился в доски, подтянулся и в один миг был уже наверху. Шенк последовал за ним, тренированное тело легко преодолело подъем, и через несколько мгновений они, зарывшись в солому, осматривали окрестности…
Риск был велик — всего лишь один взгляд, направленный вверх, и их неминуемо заметили бы. Но люди, с готовностью продающие ни в чем перед ними не повинного человека мингским палачам, не склонны смотреть на небо, их куда больше интересуют земные дела, особенно те, что могут быть выражены в определенном количестве монет. Двое сторожей у сарая с пленником несли свою службу без должного прилежания, но все же время от времени один из них вставал, кряхтя и сопя, водружал на плечо топор и направлялся в обход сарая. Он придирчиво осматривал стены, даже маленькое, забранное бронзовыми прутьями окошко, куда смог бы протиснуться только очень худой котенок, но глаз на крышу так ни разу никто из них не поднял.
Наконец, после очередного обхода, появился подходящий момент — вокруг было пусто, оба стража, утомившись от своего важного и трудного дела, достали бутыли с каким-то пойлом и принялись, шумно чмокая, поглощать выпивку. Бородач жестом указал Леграну вниз. Тот скользнул с крыши на землю, приседая, чтобы смягчить звук удара. Сапоги ему оставили… вряд ли из одного только человеколюбия, скорее просто боялись, что тому, кто готов заплатить за его, Шенка, голову, может не понравиться босой товар.
Прыжок толстяка получился чуть хуже. Шенку показалось, что шум от столкновения грузного тела с утоптанной землей услышат во всем селе… в ближайших домах — уж точно. Но то ли стражи ничего не расслышали, то ли не сочли нужным оторваться от выпивки — так или иначе, но воплей и звона стали не раздалось.
— За мной, — дернул прислушивающегося Шенка за рукав бородач. — Быстро!
Они нырнули в проем между высокими глиняными заборами. Через сотню шагов, завернув за угол, бородач вдруг остановился и повернулся к темплару:
— Здесь мы расстанемся. Я дам тебе лошадь, меч, золото… во вьюке есть кое-какая одежда.
— Зачем ты это делаешь?
Бородач покачал головой:
— Таково поручение Ордена. Если темплар попадет в беду — постараться помочь. Прости, больше я ничего не могу сказать.
— Ладно… со мной была спутница, молодая девушка…
— Да, об этом говорят все. Вампирка в спутницах у рыцаря Света… неслыханно.
— Где она?
— Не знаю, — покачал головой бородач. — Прости. Я должен был помочь только тебе, рисковать головой из-за этой твари я не стану. Ее сожгут на рассвете, сюда как раз прибудут монахи да и куча людей из соседних сел. Костер уже готовят.
— Я должен ее вытащить, — твердо заявил Шенк. Бородач посмотрел на него долгим, печальным взглядом:
— Сынок, может, тебе вернуться в тот сарай? Там у тебя больше шансов остаться в живых. Ее стерегут куда лучше… хотя награду назначили именно за твою голову, про нее лишь вскользь упомянули.
— Они знают, чего можно ожидать от вампира?
— Это знают многие, — невесело усмехнулся толстяк. — Нашлись даже серебряные цепи, ей не убежать.
— Я вытащу ее, чего бы это ни стоило. Поможешь?
Тяжело опустившись на камень, бородач отрицательно мотнул головой.
— Сынок, я старый торговец, времена моей молодости ушли в прошлое, да и тогда, признаться, я не был ни атлетом, ни героем. Мне хорошо платят за то, что я делаю для Ордена. И дают некоторые льготы… ладно, это сложно для несведущих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Его перетащили в сарай, еще раз проверили путы, опять обыскали — а не прячет ли рыцарь где-нибудь в одежде крошечное лезвие… Конечно, Легран был бы полным глупцом, если бы отправился в путь, в имперские земли, без потайных карманов, где лежали и крошечные — только себе вены вскрыть — лезвия, и клинки посолиднее, почти ножи. И даже маленький, но отменной стали напильник. Но во время обыска часть спрятанного железа нашли, а остальное все равно было бесполезно — рыцаря связали со знанием дела, он не мог толком даже шевельнуться…
Его свалили на земляной пол сарая, у дверей тут же посадили двоих сторожей, а еще один, взгромоздившись на коня, умчался в крепость Дир, дабы сообщить о поимке орденского лазутчика и потребовать обещанную награду.
Тонкая струйка воды пролилась на лицо, просочилась сквозь неплотно сомкнутые губы. Рыцарь неудачно вздохнул, тут же закашлялся — чья-то широкая, неприятно пахнущая ладонь зажала рот.
— Ш-ш! — раздалось шипение, явно призывающее к тишине.
Вода продолжала литься, освежая, унимая боль, смывая пот и кровь. Наконец Шенк разлепил глаза — над ним склонилось немолодое лицо, украшенное окладистой бородой. Толстые мясистые губы шевельнулись, но вместо нормального голоса раздался еле слышный шепот:
— Ни звука, алый… ежели дорога тебе жизнь.
— Ты кто? — прошептал Шенк, вдруг почувствовавший, что спасение рядом. Это лицо, некрасивое, порядком изуродованное многочисленными шрамами, «украшенное» мешками под глазами и одутловатыми, обвисшими щеками, казалось почему-то совсем не злым. Жестким — возможно, но при этом весьма к себе располагающим.
— Не важно…
Холодное лезвие скользнуло по рукам Леграна, вспарывая путы. Затем обтянутая кожей рукоять длинного ножа легла ему в ладонь.
— Ходить можешь?
— Если просто ходить, то да, — не удержался от иронии Шенк.
Бородатый скользнул по лицу Леграна холодным взглядом, не слишком наполненным симпатией. Слова в ответ прозвучали сухо и жестко:
— Жить захочешь — сумеешь и бегать, и прыгать. Понадобится — и летать тоже.
Рыцарь встал — тело слушалось на удивление хорошо, и даже головная боль, словно понимая, что сейчас для нее не время и не место, ушла куда-то вглубь, лишь напоминая о себе, обещая вернуться, когда наступит подходящий момент. Он окинул взглядом своего нежданного спасителя. Мужчина, невысокий и тучный, был одет дорого и даже немного крикливо, напоказ — так часто одеваются купцы, утверждающие, что прибыли из далеких стран. Изрядное брюшко натягивало дорогую, шитую золотыми и серебряными нитями ткань кафтана, модные сапожки с загнутыми носками не слишком подходили для того, чтобы в них лазить по крышам. А толстяк проник в сарай именно таким образом — в широкой прорехе, обрамленной клочьями соломы, виднелось кроваво-красное закатное небо. По-видимому, спаситель взобрался на крышу и проделал в ней достаточную дыру, чтобы спрыгнуть вниз. И вряд ли подумал при этом, как будет возвращаться.
Оказалось, подумал.
— Ну-ка, подсади, — прошипел он, кивая Шенку на дыру.
Рыцарь поднатужился — спаситель хоть и был невелик ростом, но весил немало. Тот, с неожиданной в столь упитанном теле ловкостью, вцепился в доски, подтянулся и в один миг был уже наверху. Шенк последовал за ним, тренированное тело легко преодолело подъем, и через несколько мгновений они, зарывшись в солому, осматривали окрестности…
Риск был велик — всего лишь один взгляд, направленный вверх, и их неминуемо заметили бы. Но люди, с готовностью продающие ни в чем перед ними не повинного человека мингским палачам, не склонны смотреть на небо, их куда больше интересуют земные дела, особенно те, что могут быть выражены в определенном количестве монет. Двое сторожей у сарая с пленником несли свою службу без должного прилежания, но все же время от времени один из них вставал, кряхтя и сопя, водружал на плечо топор и направлялся в обход сарая. Он придирчиво осматривал стены, даже маленькое, забранное бронзовыми прутьями окошко, куда смог бы протиснуться только очень худой котенок, но глаз на крышу так ни разу никто из них не поднял.
Наконец, после очередного обхода, появился подходящий момент — вокруг было пусто, оба стража, утомившись от своего важного и трудного дела, достали бутыли с каким-то пойлом и принялись, шумно чмокая, поглощать выпивку. Бородач жестом указал Леграну вниз. Тот скользнул с крыши на землю, приседая, чтобы смягчить звук удара. Сапоги ему оставили… вряд ли из одного только человеколюбия, скорее просто боялись, что тому, кто готов заплатить за его, Шенка, голову, может не понравиться босой товар.
Прыжок толстяка получился чуть хуже. Шенку показалось, что шум от столкновения грузного тела с утоптанной землей услышат во всем селе… в ближайших домах — уж точно. Но то ли стражи ничего не расслышали, то ли не сочли нужным оторваться от выпивки — так или иначе, но воплей и звона стали не раздалось.
— За мной, — дернул прислушивающегося Шенка за рукав бородач. — Быстро!
Они нырнули в проем между высокими глиняными заборами. Через сотню шагов, завернув за угол, бородач вдруг остановился и повернулся к темплару:
— Здесь мы расстанемся. Я дам тебе лошадь, меч, золото… во вьюке есть кое-какая одежда.
— Зачем ты это делаешь?
Бородач покачал головой:
— Таково поручение Ордена. Если темплар попадет в беду — постараться помочь. Прости, больше я ничего не могу сказать.
— Ладно… со мной была спутница, молодая девушка…
— Да, об этом говорят все. Вампирка в спутницах у рыцаря Света… неслыханно.
— Где она?
— Не знаю, — покачал головой бородач. — Прости. Я должен был помочь только тебе, рисковать головой из-за этой твари я не стану. Ее сожгут на рассвете, сюда как раз прибудут монахи да и куча людей из соседних сел. Костер уже готовят.
— Я должен ее вытащить, — твердо заявил Шенк. Бородач посмотрел на него долгим, печальным взглядом:
— Сынок, может, тебе вернуться в тот сарай? Там у тебя больше шансов остаться в живых. Ее стерегут куда лучше… хотя награду назначили именно за твою голову, про нее лишь вскользь упомянули.
— Они знают, чего можно ожидать от вампира?
— Это знают многие, — невесело усмехнулся толстяк. — Нашлись даже серебряные цепи, ей не убежать.
— Я вытащу ее, чего бы это ни стоило. Поможешь?
Тяжело опустившись на камень, бородач отрицательно мотнул головой.
— Сынок, я старый торговец, времена моей молодости ушли в прошлое, да и тогда, признаться, я не был ни атлетом, ни героем. Мне хорошо платят за то, что я делаю для Ордена. И дают некоторые льготы… ладно, это сложно для несведущих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145