А если и стал бы возражать… выбор у него был невелик. Послужить проводником или сразу отправиться в петлю. Благо повод был — ведь разоткровенничался перед чужеземцем да еще деньги от него принял. Прямая измена.
И вот… все зря. Грязные, замерзшие, измотанные скачкой, перемежающейся лишь краткими остановками на отдых, воины еще не роптали, но так ли уж надолго им хватит выдержки. Регнар порывался гнать лошадей и в потемках… его послушались, вернее, подчинились — и это стоило отряду двух скакунов, каждый из которых стоил не меньше пяти полновесных золотых. Мысленно Регнар с явной неохотой поправился — орденских золотых. Как бы ни хаяли Орден, но деньги там все еще оставались именно того веса, какого следовало, в то время как имперские «злотники» все легчали и легчали. Пусть в империи от орденских марок демонстративно воротили нос, принимая с видимой неохотой и по цене лишь половины имперской монеты, но тряхни любого торговца, сразу узнаешь, что у него в сундуках на черный день припрятано. В основном увесистые кругляши с выдавленным орлом, а не бляшки с профилем Императора.
Он снова вгляделся в руины, до которых было шагов двести, не больше. Даже дураку было ясно, что в этих местах уже лет сто не ступала нога человека. А то и тысячу. Видать, проклятый темплар, пользуясь дождем, свернул с тропы — а поди найди его теперь, земля стала похожей на кашу, любые следы исчезают на глазах. Пару раз им попадались вроде бы верные приметы — надломленные веточки, треснутые корни… но теперь он понимал, что тропой мог пройти кто угодно. Лесной зверь или обычный охотник, к примеру.
Жестом подозвав проводника, дрожащего то ли от холода, то ли от страха, Регнар, нахмурившись, спросил:
— Это то самое место?
— Д-да… господин, — зубы тощего пастуха не находили покоя, выбивая неровную дробь.
— Я что-то не вижу здесь рыцаря, — насмешливо бросил Снежный Барс, но в этой насмешке сквозил холод смерти. — Или ты все же вздумал обмануть меня?
— Я… не знаю, господин! — Пастух поднял на рыцаря глаза, в которых стояли слезы пополам с дождем. — Их и правда здесь нет… и не было даже. Не знаю… я сказал всю правду, клянусь!
Широкоплечий десятник, возможно, даже не уступающий силой Регнару, подъехал к командиру. Выглядел он неважно, мокрый, да к тому же еще и злой как демон,
— Что скажешь, тысяцкий? Впустую ведь в такую даль перлись, так?
— Так, — нехотя вздохнул Регнар,
— Ребята устали, двое горло рвут, а у одного, глядишь, день-два — горячка начнется, Возвернуться бы надо. Здеся никого нет, разве что волк али медведь. А человеком и не пахнет.
Привстав в стременах, Регнар окинул взглядом нагорье, насколько хватало глаз. Да, темплар шел сюда — видимо, не дошел, Все-таки дождь, холод… Скорее всего они обогнали орденского шпиона, и можно было бы разбить здесь лагерь, чтобы темплар пришел прямо к ним в руки… но Регнар со всей очевидностью понимал, что просиди они здесь хоть до сезона снегов, все будет зря. Проклятый темплар… как его там, Легран, кажется… не придет. Неизвестно почему, но он изменил свои планы. А раз так…
— Возвращаемся, — хрипло буркнул он, бросив в сторону храма ненавидящий взгляд. — Возвращаемся… а этого…
Он посмотрел в сторону дрожащего пастуха, до которого только теперь дошло, что по его милости три десятка благородных воинов впустую месили конскими копытами лесную грязь. Мужичонка попытался придать лицу молящее выражение, но получалось плохо, страх заполонил все тело, оно отказывалось повиноваться, только глаза тупо смотрели на блестящего… некогда блестящего воина.
— Вздернуть!
Прошло не так много времени, и воины один за другим стали исчезать в лесу, Их ждала нелегкая дорога, дождь все не унимался, и воздух теплее не становился. На одном из деревьев, высунув уже начавший синеть язык, раскачивался тщедушный проводник. Регнар скользнул по нему равнодушным взглядом — туда ему и дорога. Проводник больше не нужен, к жилью отсюда Снежный Барс выведет и сам, его прозвали так не только за силу и быстроту, но и за поистине звериное чутье, которое не подводило его никогда.
Глаза безразлично скользнули по двум цепочкам оплывших следов лошадиных копыт, что уходили в сторону храма. Где-то в самой глубине души мелькнуло нечто… он даже шевельнул рукой, словно пытаясь повернуть коня обратно, промчаться по этим следам, нырнуть в черный провал видимого отсюда входа в руины, Но потом все сознание заполонила простая, кристально-чистая и ясная мысль: здесь никого нет и не было… и не было… и не было,.. Человека, которого он ищет, здесь нет… здесь нет.,, здесь нет…
Регнар тряхнул головой, отгоняя глупые ощущения, и, ткнув шпорами коня, двинул его вслед за уже далеко уехавшими всадниками.
Синтия тормошила темплара, но тот лежал неподвижно, глаза были закрыты, дыхание вырывалось хриплое, тяжелое.
Без особого труда взгромоздив тяжелого рыцаря на плечо, девушка, самую малость пошатываясь, потащила его вниз. Здесь камни — а там, внизу, мягкий песок… или пыль, накопившаяся за века, Более всего боялась споткнуться, упасть, покатиться по лестнице — оба костей не соберут. Вампирочке, конечно, даже перелом не был опасен, но Шенку в его состоянии любая, даже мелкая, травма опасна. Уже почти внизу с огорчением подумала, что тащила зря — надо было уложить прямо там, только снять с коня попону, свернуть…
Не приходя в себя, темплар страшно закашлялся, тело изогнулось в спазме, едва не вырвавшись из ее рук. Она быстро уложила его на песок, возле одного из пустующих постаментов, затем развязала сумку, куда перед отправлением в этот поход Унтаро сунул несколько эликсиров. Флаконы с неприятной даже на вид жидкостью были почти одинаковы…
Девушка почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Ведь старый вершитель объяснял, какой эликсир для чего нужен, — и ведь думала, что запомнила слово в слово. А теперь даже не могла толком отличить одну баночку от другой. И ведь что стоило записать… ради каких демонов мать учила ее чтению и письму? Она так гордилась грамотностью — не каждый рыцарь мог таким похвастаться… хотя рыцари хвастаются иными достоинствами, а уж никак не умением марать пером чистые листы, на которых куда как удобно рыбу потрошить.
Наконец, после длительных сомнений, она все же выбрала один из флаконов. Вроде бы тот… Унтаро говорил что-то насчет того, что этот эликсир способен даже смертельно больного выдернуть из могилы, но давать его нужно тогда, когда болезнь набрала полную силу. Выпьешь раньше — и хворь уйдет вглубь, спрячется, пережидая, чтобы потом вернуться с новой силой, и тогда ее уже не остановит никто и ничто. Протянешь лишнего — и душа больного уйдет к Свету, так и не поняв, что была лишь в одном шаге от выздоровления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
И вот… все зря. Грязные, замерзшие, измотанные скачкой, перемежающейся лишь краткими остановками на отдых, воины еще не роптали, но так ли уж надолго им хватит выдержки. Регнар порывался гнать лошадей и в потемках… его послушались, вернее, подчинились — и это стоило отряду двух скакунов, каждый из которых стоил не меньше пяти полновесных золотых. Мысленно Регнар с явной неохотой поправился — орденских золотых. Как бы ни хаяли Орден, но деньги там все еще оставались именно того веса, какого следовало, в то время как имперские «злотники» все легчали и легчали. Пусть в империи от орденских марок демонстративно воротили нос, принимая с видимой неохотой и по цене лишь половины имперской монеты, но тряхни любого торговца, сразу узнаешь, что у него в сундуках на черный день припрятано. В основном увесистые кругляши с выдавленным орлом, а не бляшки с профилем Императора.
Он снова вгляделся в руины, до которых было шагов двести, не больше. Даже дураку было ясно, что в этих местах уже лет сто не ступала нога человека. А то и тысячу. Видать, проклятый темплар, пользуясь дождем, свернул с тропы — а поди найди его теперь, земля стала похожей на кашу, любые следы исчезают на глазах. Пару раз им попадались вроде бы верные приметы — надломленные веточки, треснутые корни… но теперь он понимал, что тропой мог пройти кто угодно. Лесной зверь или обычный охотник, к примеру.
Жестом подозвав проводника, дрожащего то ли от холода, то ли от страха, Регнар, нахмурившись, спросил:
— Это то самое место?
— Д-да… господин, — зубы тощего пастуха не находили покоя, выбивая неровную дробь.
— Я что-то не вижу здесь рыцаря, — насмешливо бросил Снежный Барс, но в этой насмешке сквозил холод смерти. — Или ты все же вздумал обмануть меня?
— Я… не знаю, господин! — Пастух поднял на рыцаря глаза, в которых стояли слезы пополам с дождем. — Их и правда здесь нет… и не было даже. Не знаю… я сказал всю правду, клянусь!
Широкоплечий десятник, возможно, даже не уступающий силой Регнару, подъехал к командиру. Выглядел он неважно, мокрый, да к тому же еще и злой как демон,
— Что скажешь, тысяцкий? Впустую ведь в такую даль перлись, так?
— Так, — нехотя вздохнул Регнар,
— Ребята устали, двое горло рвут, а у одного, глядишь, день-два — горячка начнется, Возвернуться бы надо. Здеся никого нет, разве что волк али медведь. А человеком и не пахнет.
Привстав в стременах, Регнар окинул взглядом нагорье, насколько хватало глаз. Да, темплар шел сюда — видимо, не дошел, Все-таки дождь, холод… Скорее всего они обогнали орденского шпиона, и можно было бы разбить здесь лагерь, чтобы темплар пришел прямо к ним в руки… но Регнар со всей очевидностью понимал, что просиди они здесь хоть до сезона снегов, все будет зря. Проклятый темплар… как его там, Легран, кажется… не придет. Неизвестно почему, но он изменил свои планы. А раз так…
— Возвращаемся, — хрипло буркнул он, бросив в сторону храма ненавидящий взгляд. — Возвращаемся… а этого…
Он посмотрел в сторону дрожащего пастуха, до которого только теперь дошло, что по его милости три десятка благородных воинов впустую месили конскими копытами лесную грязь. Мужичонка попытался придать лицу молящее выражение, но получалось плохо, страх заполонил все тело, оно отказывалось повиноваться, только глаза тупо смотрели на блестящего… некогда блестящего воина.
— Вздернуть!
Прошло не так много времени, и воины один за другим стали исчезать в лесу, Их ждала нелегкая дорога, дождь все не унимался, и воздух теплее не становился. На одном из деревьев, высунув уже начавший синеть язык, раскачивался тщедушный проводник. Регнар скользнул по нему равнодушным взглядом — туда ему и дорога. Проводник больше не нужен, к жилью отсюда Снежный Барс выведет и сам, его прозвали так не только за силу и быстроту, но и за поистине звериное чутье, которое не подводило его никогда.
Глаза безразлично скользнули по двум цепочкам оплывших следов лошадиных копыт, что уходили в сторону храма. Где-то в самой глубине души мелькнуло нечто… он даже шевельнул рукой, словно пытаясь повернуть коня обратно, промчаться по этим следам, нырнуть в черный провал видимого отсюда входа в руины, Но потом все сознание заполонила простая, кристально-чистая и ясная мысль: здесь никого нет и не было… и не было… и не было,.. Человека, которого он ищет, здесь нет… здесь нет.,, здесь нет…
Регнар тряхнул головой, отгоняя глупые ощущения, и, ткнув шпорами коня, двинул его вслед за уже далеко уехавшими всадниками.
Синтия тормошила темплара, но тот лежал неподвижно, глаза были закрыты, дыхание вырывалось хриплое, тяжелое.
Без особого труда взгромоздив тяжелого рыцаря на плечо, девушка, самую малость пошатываясь, потащила его вниз. Здесь камни — а там, внизу, мягкий песок… или пыль, накопившаяся за века, Более всего боялась споткнуться, упасть, покатиться по лестнице — оба костей не соберут. Вампирочке, конечно, даже перелом не был опасен, но Шенку в его состоянии любая, даже мелкая, травма опасна. Уже почти внизу с огорчением подумала, что тащила зря — надо было уложить прямо там, только снять с коня попону, свернуть…
Не приходя в себя, темплар страшно закашлялся, тело изогнулось в спазме, едва не вырвавшись из ее рук. Она быстро уложила его на песок, возле одного из пустующих постаментов, затем развязала сумку, куда перед отправлением в этот поход Унтаро сунул несколько эликсиров. Флаконы с неприятной даже на вид жидкостью были почти одинаковы…
Девушка почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Ведь старый вершитель объяснял, какой эликсир для чего нужен, — и ведь думала, что запомнила слово в слово. А теперь даже не могла толком отличить одну баночку от другой. И ведь что стоило записать… ради каких демонов мать учила ее чтению и письму? Она так гордилась грамотностью — не каждый рыцарь мог таким похвастаться… хотя рыцари хвастаются иными достоинствами, а уж никак не умением марать пером чистые листы, на которых куда как удобно рыбу потрошить.
Наконец, после длительных сомнений, она все же выбрала один из флаконов. Вроде бы тот… Унтаро говорил что-то насчет того, что этот эликсир способен даже смертельно больного выдернуть из могилы, но давать его нужно тогда, когда болезнь набрала полную силу. Выпьешь раньше — и хворь уйдет вглубь, спрячется, пережидая, чтобы потом вернуться с новой силой, и тогда ее уже не остановит никто и ничто. Протянешь лишнего — и душа больного уйдет к Свету, так и не поняв, что была лишь в одном шаге от выздоровления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145