— запальчиво возразила девушка.
— Да, разумеется. И этот «кто угодно» тут же бросился в лес и легко нашел бандитов. Не смеши меня, Синтия… а вот тебе и впрямь сделать это было несложно. Отрастить крылья да полетать немного над лесом — огонек костра заметить можно издалека. Тогда я и вспомнил про человека в монашеском балахоне.
— А здорово я придумала украсть одежду у какого-то странника… нет, ты не сердись, у него запасная была, и потом, я ему монетку положила, чтобы он не обижался. А тот, что ты мне купил, я сохранила…
Шенк представил себе степенного пожилого служителя, завершившего омовение и, к ужасу своему, не обнаружившего на ветках своего одеяния. Представил, как тот, в одном исподнем, роется в дорожном мешке в поисках другой одежды. Улыбнулся — картина получалась забавная, хотя и грешно смеяться над человеком, попавшим в беду, пусть и столь незначительную. Но куда более забавлял вампир, подбрасывающий служителю монету в качестве компенсации за похищенную одежу. Будь Синтия человеком, ей достаточно было просто попросить — вряд ли кто из орденских братьев отказал бы ей в помощи. Но она человеком не была… Может, служитель и не кинулся бы на нее с ножом, но вот перепугаться до потери сознания мог.
— Как ты думаешь, Легран, когда он нашел монетку, он простил меня?
Шенк мрачно смотрел прямо ей в глаза и молчал — пока она не поникла и не отвернулась.
— Мне кажется, — тихо сказал он, — что кто-то здесь пытается заговаривать мне зубы. Этот несчастный, которого ты, можно сказать, почти ограбила, сейчас волнует меня менее всего. Лучше расскажи, зачем ты убила их?
— Ты так уверен, что это была я? — столь же тихо спросила она, избегая встречаться с ним взглядом.
Темплар лишь пожал плечами, объяснения были не очень-то и нужны. Кто, кроме вампира, способен уложить наповал десяток вполне здоровых, тертых жизнью мужиков, умеющих худо-бедно обращаться с оружием и привыкших спокойно смотреть на цвет крови, как своей, так и чужой?!
— Ты собирался идти к ним, — вдруг сказала она. — Они могли убить тебя.
Несколько долгих мгновений он даже не знал, что ответить на это заявление. Потом в памяти всплыло то немногое, что он когда-то читал о вампирах. В библиотеке Цитадели сведений о них нашлось до обидного мало, и это было по меньшей мере странно, если вампиры, по словам самой Сиксты, суть порождение Тьмы, о них следовало бы собрать как можно больше информации. Врага надо знать — в этом залог победы.
Но и то, что ему удалось прочесть, включало в себя весьма интересные факты… вернее, по большей части гипотезы.
— Скажи, — он изо всех сил старался правильно сформулировать вопрос, чтобы получить однозначный ответ, — твой бывший… хозяин говорил тебе, какая судьба тебя ожидала?
Синтия задумалась, затем ответила несколько неуверенно.
— Я слышала, как он говорил, что если меня не… купят, — слово далось ей с видимым трудом, — то он…
Девушка всхлипнула — раз, другой… а затем вдруг закрыла лицо руками и заревела, как обычный, маленький, до смерти напуганный ребенок. Ее узкие, хрупкие плечи вздрагивали в такт рыданиям. Странно было видеть этот плач. Шенк не мог отделаться от ощущения, что участвует в каком-то спектакле, одном из тех, что странствующие артисты часто ставили в больших городах… а иногда и в маленьких деревушках, если у жителей было чем заплатить — хотя бы и едой да крышей над головой. Плачущая девушка, миниатюрная, изящная… как будто бы не она совсем недавно хладнокровно отправила в Бездну Тьмы десятерых людей… пусть и подонков, но все-таки людей. И все же он чувствовал, что Синтия вполне искренна.
— Он говорил, что тогда будет… потеха… костер… меня должны были сжечь. Понимаешь, Шенк? Они хотели сжечь меня, чтобы люди посмотрели, как умирает вампир. Я знала, я знала, что так и будет. Никто не заплатит за вампирку таких денег…
Шенк закрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул, стараясь успокоиться и унять дрожь в пальцах. Как глупо все получилось… хотя он и не раскаивался в содеянном, не раскаивался ни на мгновение — но и последствий своего поступка не предвидел. А если бы и предвидел, поступил бы иначе? Вряд ли.
У вампиров был свой, довольно своеобразный кодекс чести Вампир, даже умирающий от Голода — не от обычного голода, что свойствен и человеку, а от своего, только им испытываемого Голода, иначе называемого жаждой крови, — так вот, даже умирая, вампир не нападет на ребенка, за исключением разве что случая, когда он хочет или вынужден обратить его, сделать вампиром. Были и другие принципы, не нарушавшиеся никогда или нарушавшиеся крайне редко.
Одним из них и был принцип служения. Вампир, которому спасли жизнь, считал себя обязанным спасителю. Считал, что его жизнь теперь — в служении… Конечно, так происходило не всегда, но если уж несчастный, обреченный умереть и неожиданно получивший шанс на спасение, давал себе слово… Самое искреннее обещание — это то, которое даешь самому себе.
Похоже, совершенно неожиданно он, темплар Шенк Легран, заполучил себе спутницу — не по найму, не по принуждению и даже не от стремления девчонки к приключениям. Все было гораздо хуже.
— Я надеюсь, — на самом деле он уже утратил эту надежду, — ты не сделала ЭТОЙ глупости.
Оба прекрасно понимали, о чем идет речь. Синтия насупилась, решительно вытерла кулачком слезы и, глядя Шенку прямо в глаза, заявила:
— Это не глупость, темплар. Я поклялась в служении… хочешь ты того или нет, но я пойду за тобой, куда бы ни лежал твой путь. Я буду оберегать тебя…
— Ты совсем еще юна, тебя саму оберегать нужно, — вздохнул Легран. О своих словах он тут же пожалел, но сказанного, как известно, не воротишь.
— Я взрослая, темплар. — Теперь голос Синтии звучал чуточку надменно. — Я уже давно взрослая. Твой друг, тот, который умер, ошибся. Просто мне не повезло с ростом. Я сильная и могу за себя постоять. Кажется, ты в этом уже убедился. Да, я убила их всех — то, что они сделали с той девочкой, не заслуживало иного.
— Так, оставим этот спор, — примирительно поднял руку Шенк, подбрасывая в костер очередную ветку. — Хочу предложить тебе соглашение…
Он понимал, что выхода нет. Синтия последует за ним, и не важно, согласится ли он с ее служением или попытается отвергнуть навязываемую помощь. Значит, придется с этим смириться.
— Я хочу, чтобы ты пообещала мне две вещи.
— Все, что пожелаешь… если тогда мне позволено будет сопровождать тебя, — тут же откликнулась она.
— Первое, — словно не слыша ее реплики, продолжал Шенк. — Ты пообещаешь, что никогда не будешь мне лгать. Даже в мелочи.
— Совершенно излишнее условие, — фыркнула она. — Ты же теперь мой повелитель… как можно лгать повелителю? Это просто немыслимо…
Он молча ждал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
— Да, разумеется. И этот «кто угодно» тут же бросился в лес и легко нашел бандитов. Не смеши меня, Синтия… а вот тебе и впрямь сделать это было несложно. Отрастить крылья да полетать немного над лесом — огонек костра заметить можно издалека. Тогда я и вспомнил про человека в монашеском балахоне.
— А здорово я придумала украсть одежду у какого-то странника… нет, ты не сердись, у него запасная была, и потом, я ему монетку положила, чтобы он не обижался. А тот, что ты мне купил, я сохранила…
Шенк представил себе степенного пожилого служителя, завершившего омовение и, к ужасу своему, не обнаружившего на ветках своего одеяния. Представил, как тот, в одном исподнем, роется в дорожном мешке в поисках другой одежды. Улыбнулся — картина получалась забавная, хотя и грешно смеяться над человеком, попавшим в беду, пусть и столь незначительную. Но куда более забавлял вампир, подбрасывающий служителю монету в качестве компенсации за похищенную одежу. Будь Синтия человеком, ей достаточно было просто попросить — вряд ли кто из орденских братьев отказал бы ей в помощи. Но она человеком не была… Может, служитель и не кинулся бы на нее с ножом, но вот перепугаться до потери сознания мог.
— Как ты думаешь, Легран, когда он нашел монетку, он простил меня?
Шенк мрачно смотрел прямо ей в глаза и молчал — пока она не поникла и не отвернулась.
— Мне кажется, — тихо сказал он, — что кто-то здесь пытается заговаривать мне зубы. Этот несчастный, которого ты, можно сказать, почти ограбила, сейчас волнует меня менее всего. Лучше расскажи, зачем ты убила их?
— Ты так уверен, что это была я? — столь же тихо спросила она, избегая встречаться с ним взглядом.
Темплар лишь пожал плечами, объяснения были не очень-то и нужны. Кто, кроме вампира, способен уложить наповал десяток вполне здоровых, тертых жизнью мужиков, умеющих худо-бедно обращаться с оружием и привыкших спокойно смотреть на цвет крови, как своей, так и чужой?!
— Ты собирался идти к ним, — вдруг сказала она. — Они могли убить тебя.
Несколько долгих мгновений он даже не знал, что ответить на это заявление. Потом в памяти всплыло то немногое, что он когда-то читал о вампирах. В библиотеке Цитадели сведений о них нашлось до обидного мало, и это было по меньшей мере странно, если вампиры, по словам самой Сиксты, суть порождение Тьмы, о них следовало бы собрать как можно больше информации. Врага надо знать — в этом залог победы.
Но и то, что ему удалось прочесть, включало в себя весьма интересные факты… вернее, по большей части гипотезы.
— Скажи, — он изо всех сил старался правильно сформулировать вопрос, чтобы получить однозначный ответ, — твой бывший… хозяин говорил тебе, какая судьба тебя ожидала?
Синтия задумалась, затем ответила несколько неуверенно.
— Я слышала, как он говорил, что если меня не… купят, — слово далось ей с видимым трудом, — то он…
Девушка всхлипнула — раз, другой… а затем вдруг закрыла лицо руками и заревела, как обычный, маленький, до смерти напуганный ребенок. Ее узкие, хрупкие плечи вздрагивали в такт рыданиям. Странно было видеть этот плач. Шенк не мог отделаться от ощущения, что участвует в каком-то спектакле, одном из тех, что странствующие артисты часто ставили в больших городах… а иногда и в маленьких деревушках, если у жителей было чем заплатить — хотя бы и едой да крышей над головой. Плачущая девушка, миниатюрная, изящная… как будто бы не она совсем недавно хладнокровно отправила в Бездну Тьмы десятерых людей… пусть и подонков, но все-таки людей. И все же он чувствовал, что Синтия вполне искренна.
— Он говорил, что тогда будет… потеха… костер… меня должны были сжечь. Понимаешь, Шенк? Они хотели сжечь меня, чтобы люди посмотрели, как умирает вампир. Я знала, я знала, что так и будет. Никто не заплатит за вампирку таких денег…
Шенк закрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул, стараясь успокоиться и унять дрожь в пальцах. Как глупо все получилось… хотя он и не раскаивался в содеянном, не раскаивался ни на мгновение — но и последствий своего поступка не предвидел. А если бы и предвидел, поступил бы иначе? Вряд ли.
У вампиров был свой, довольно своеобразный кодекс чести Вампир, даже умирающий от Голода — не от обычного голода, что свойствен и человеку, а от своего, только им испытываемого Голода, иначе называемого жаждой крови, — так вот, даже умирая, вампир не нападет на ребенка, за исключением разве что случая, когда он хочет или вынужден обратить его, сделать вампиром. Были и другие принципы, не нарушавшиеся никогда или нарушавшиеся крайне редко.
Одним из них и был принцип служения. Вампир, которому спасли жизнь, считал себя обязанным спасителю. Считал, что его жизнь теперь — в служении… Конечно, так происходило не всегда, но если уж несчастный, обреченный умереть и неожиданно получивший шанс на спасение, давал себе слово… Самое искреннее обещание — это то, которое даешь самому себе.
Похоже, совершенно неожиданно он, темплар Шенк Легран, заполучил себе спутницу — не по найму, не по принуждению и даже не от стремления девчонки к приключениям. Все было гораздо хуже.
— Я надеюсь, — на самом деле он уже утратил эту надежду, — ты не сделала ЭТОЙ глупости.
Оба прекрасно понимали, о чем идет речь. Синтия насупилась, решительно вытерла кулачком слезы и, глядя Шенку прямо в глаза, заявила:
— Это не глупость, темплар. Я поклялась в служении… хочешь ты того или нет, но я пойду за тобой, куда бы ни лежал твой путь. Я буду оберегать тебя…
— Ты совсем еще юна, тебя саму оберегать нужно, — вздохнул Легран. О своих словах он тут же пожалел, но сказанного, как известно, не воротишь.
— Я взрослая, темплар. — Теперь голос Синтии звучал чуточку надменно. — Я уже давно взрослая. Твой друг, тот, который умер, ошибся. Просто мне не повезло с ростом. Я сильная и могу за себя постоять. Кажется, ты в этом уже убедился. Да, я убила их всех — то, что они сделали с той девочкой, не заслуживало иного.
— Так, оставим этот спор, — примирительно поднял руку Шенк, подбрасывая в костер очередную ветку. — Хочу предложить тебе соглашение…
Он понимал, что выхода нет. Синтия последует за ним, и не важно, согласится ли он с ее служением или попытается отвергнуть навязываемую помощь. Значит, придется с этим смириться.
— Я хочу, чтобы ты пообещала мне две вещи.
— Все, что пожелаешь… если тогда мне позволено будет сопровождать тебя, — тут же откликнулась она.
— Первое, — словно не слыша ее реплики, продолжал Шенк. — Ты пообещаешь, что никогда не будешь мне лгать. Даже в мелочи.
— Совершенно излишнее условие, — фыркнула она. — Ты же теперь мой повелитель… как можно лгать повелителю? Это просто немыслимо…
Он молча ждал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145