— Последний ночлег, перед тем как достигнуть Червоточины.
— Значит, здесь земля Империи? Проклятие… я надеялся, что сумею перенести нас в Орден. Жаль… и эта скотина Регнар где-то недалеко, так?
Синтия коротко кивнула:
— Не более половины дня пути верхом. Надо торопиться, до границы далеко, а этот имперец не успокоится. Но сначала давай закончим с этим. И она ткнула пальцем в кролика. Шенк зажмурился и…
Регнар находился еще ближе, чем они предполагали. Ни ему, ни его уцелевшим солдатам не хотелось задерживаться на щедро политых кровью камнях Червоточины дольше, чем это было необходимо. К вечеру того дня, когда проклятый орденец, столь подло воспользовавшись магией, ускользнул от них, воины буквально валились с ног. И тому были причины…
Всем раненым была оказана помощь. Впрочем, их было не так уж много — если иметь в виду раны серьезные, а не простые ссадины и царапины, на которые истинному воину и внимание-то обращать — стыд один. В большей или меньшей степени порезанными оказались почти все — кроме предусмотрительного Урды, что так и не полез в общую свалку, предпочитая отсиживаться за спинами «Степных волков». А трое солдат уже вряд ли смогут когда-либо встать под имперские знамена — одному демон в обличье орденского рыцаря отсек кисть правой руки, другому перебил ногу, да так, что бедняга вряд ли сможет даже ходить без костыля… Да еще размозжил плечо Рудику, дважды терявшему сознание во время перевязки. Еще двоим Регнар, скрипя зубами, вынужден был подарить последний удар милосердия — бойцы были изувечены настолько, что все равно преставились бы к утру, но только тогда им суждено было бы умирать в муках. Будь под рукой целитель, все могло бы сложиться иначе, но Снежный Барс повидал на своем веку немало ран и прекрасно понимал, какой конец ждет его парней в самом ближайшем будущем. А потому и не мог отказать им в просимой милости.
Затем таскали из пещеры золотые пластины, паковали в тюки, грузили на коней. Регнар потребовал, чтобы были сняты плиты и со стены — оказалось, что древние мастера умели делать свою работу с прицелом на века. Солдатам, и без того порядком измотанным, пришлось повозиться, чтобы снять плиты, не повредив… вернее, не слишком повредив их. Кони грустными взглядами сопровождали каждый тюк, что ложился на их многострадальные спины, а воины все таскали и таскали К сумеркам солдаты падали от усталости. Каждый из них был привычен к тяготам походной жизни, но последние дни вымотали бы и железного голема. Тысячник предпочел бы двинуться в обратный путь немедленно — чутье подсказывало ему, что его враг находится неподалеку. Регнар не мог бы вразумительно объяснить, почему исчезнувший темплар должен был объявиться в этих лесах, а не в Цитадели Ордена, или в Нортеме, или даже в Торнгарде. Просто чувствовал — но для опытного воина такие предчувствия зачастую надежнее, чем письменные свидетельства. Увы, если кто и в состоянии был отправиться в путь, так это только сам Регнар. Пришлось, скрепя сердце, объявить ночлег.
К утру Рудику стало хуже. Он стоически терпел боль, но часто терял сознание, а его лоб был горяч, и не нужно было иметь навыков лекаря, чтобы понять — если помощь не прибудет вовремя, десятнику конец. Мягкотелостью Регнар не отличался, и если бы речь шла о ком-то другом, он посоветовал бы раненому крепиться и встретить неизбежное с достоинством. Но вот Рудик… Когда-то, очень давно, ветеран был первым, кто учил молодого Регнара, еще не обзаведшегося сединой и грозным прозвищем, владеть оружием и держаться в седле. Может, с годами Снежный Барс стал излишне сентиментальным — состояние, абсолютно непростительное для воина, но так или иначе, он приказал немедленно двигаться к ближайшему городку.
Это было весьма человеколюбивым решением. Весьма. Более того, если бы столь благородное решение тысячник принял бы накануне или даже часом раньше — в его жизни многое могло бы измениться.
Тяжело нагруженные кони шагали с трудом, солдаты шли пешком — за ночь они едва восстановили силы… Регнар смотрел на процессию и все яснее и яснее понимал, что шансы довезти Рудика живым до целительницы тают с каждым часом. Наконец чувство признательности к наставнику возобладало над чувством долга. Наверное — впервые в жизни тысячника.
— Разгружай коней! — крикнул он. — Живо!
Солдаты переглянулись, но спорить с командиром не посмели. Молча принялись стаскивать тюки с коней, сваливая их в кучу прямо у ближайшего дерева.
— Гербер, — подозвал тысячник к себе последнего уцелевшего десятника, — возьми Ситара и еще пару человек, будете охранять трофеи. Мы вернемся… через четыре дня.
Кони, избавившись от непомерного груза, с явной радостью приняли на свои спины раненых. Взяв с собой заводных коней, Регнар рассчитывал успеть вовремя… даже если придется загнать скакунов. Лишь бы раненые выдержали дорогу. Не прошло и получаса, как отряд из девяти всадников, троих из которых пришлось привязать к седлам, и почти двух десятков лошадей скрылся за деревьями.
Дорога петляла меж деревьев. Пользы от Урды как от проводника было не так уж и много — эти места он знал не слишком хорошо. Но дорога была знакома, ранее они уже проделали этот путь, и теперь Регнар помнил почти каждый изгиб тропы. Кони шли ходко, но тысячник был недоволен — по хорошему тракту они двигались бы вдвое быстрей. Рудик снова потерял сознание и поник в седле — веревки не давали ему упасть, а едущий рядом всадник следил, чтобы бесчувственный десятник не попал под удар какой-нибудь толстой ветки.
Очередной поворот, деревья раздвинулись, открывая вид на небольшую поляну. И Регнар с рычанием рванул из ножен меч — прямо посреди поляны, широко расставив ноги, стоял проклятый орденец, держа в левой руке ослепительно сияющий кристалл, а правой описывал сложные фигуры — и, странное дело, его пальцы рассыпали искры, и искры эти не гасли, продолжая гореть, кружась в воздухе. С каждым движением искр становилось все больше и больше, а их танец все стремительнее. Темплар, продавший душу Тьме в обмен на немыслимую силу, сейчас стоял к Регнару спиной, его кровососка тоже смотрела на огненный танец как завороженная.
Тысячник жестом указал солдатам приготовить оружие и обступить поляну, отрезая орденцу возможные пути к отступлению. Но в глубине души он… боялся. Этот день был особым, и Снежный Барс отнюдь не склонен был считать его счастливым. Сначала — странные ощущения, мягкотелость, недостойная истинного воина, Потом — страх. Боязнь того, что этот демон снова призовет на помощь проклятую магию — и смогут ли жалкие остатки имперского отряда устоять перед ним? Еще вчера темплар умирал — а сейчас снова на ногах, и непохоже, чтобы раны досаждали ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
— Значит, здесь земля Империи? Проклятие… я надеялся, что сумею перенести нас в Орден. Жаль… и эта скотина Регнар где-то недалеко, так?
Синтия коротко кивнула:
— Не более половины дня пути верхом. Надо торопиться, до границы далеко, а этот имперец не успокоится. Но сначала давай закончим с этим. И она ткнула пальцем в кролика. Шенк зажмурился и…
Регнар находился еще ближе, чем они предполагали. Ни ему, ни его уцелевшим солдатам не хотелось задерживаться на щедро политых кровью камнях Червоточины дольше, чем это было необходимо. К вечеру того дня, когда проклятый орденец, столь подло воспользовавшись магией, ускользнул от них, воины буквально валились с ног. И тому были причины…
Всем раненым была оказана помощь. Впрочем, их было не так уж много — если иметь в виду раны серьезные, а не простые ссадины и царапины, на которые истинному воину и внимание-то обращать — стыд один. В большей или меньшей степени порезанными оказались почти все — кроме предусмотрительного Урды, что так и не полез в общую свалку, предпочитая отсиживаться за спинами «Степных волков». А трое солдат уже вряд ли смогут когда-либо встать под имперские знамена — одному демон в обличье орденского рыцаря отсек кисть правой руки, другому перебил ногу, да так, что бедняга вряд ли сможет даже ходить без костыля… Да еще размозжил плечо Рудику, дважды терявшему сознание во время перевязки. Еще двоим Регнар, скрипя зубами, вынужден был подарить последний удар милосердия — бойцы были изувечены настолько, что все равно преставились бы к утру, но только тогда им суждено было бы умирать в муках. Будь под рукой целитель, все могло бы сложиться иначе, но Снежный Барс повидал на своем веку немало ран и прекрасно понимал, какой конец ждет его парней в самом ближайшем будущем. А потому и не мог отказать им в просимой милости.
Затем таскали из пещеры золотые пластины, паковали в тюки, грузили на коней. Регнар потребовал, чтобы были сняты плиты и со стены — оказалось, что древние мастера умели делать свою работу с прицелом на века. Солдатам, и без того порядком измотанным, пришлось повозиться, чтобы снять плиты, не повредив… вернее, не слишком повредив их. Кони грустными взглядами сопровождали каждый тюк, что ложился на их многострадальные спины, а воины все таскали и таскали К сумеркам солдаты падали от усталости. Каждый из них был привычен к тяготам походной жизни, но последние дни вымотали бы и железного голема. Тысячник предпочел бы двинуться в обратный путь немедленно — чутье подсказывало ему, что его враг находится неподалеку. Регнар не мог бы вразумительно объяснить, почему исчезнувший темплар должен был объявиться в этих лесах, а не в Цитадели Ордена, или в Нортеме, или даже в Торнгарде. Просто чувствовал — но для опытного воина такие предчувствия зачастую надежнее, чем письменные свидетельства. Увы, если кто и в состоянии был отправиться в путь, так это только сам Регнар. Пришлось, скрепя сердце, объявить ночлег.
К утру Рудику стало хуже. Он стоически терпел боль, но часто терял сознание, а его лоб был горяч, и не нужно было иметь навыков лекаря, чтобы понять — если помощь не прибудет вовремя, десятнику конец. Мягкотелостью Регнар не отличался, и если бы речь шла о ком-то другом, он посоветовал бы раненому крепиться и встретить неизбежное с достоинством. Но вот Рудик… Когда-то, очень давно, ветеран был первым, кто учил молодого Регнара, еще не обзаведшегося сединой и грозным прозвищем, владеть оружием и держаться в седле. Может, с годами Снежный Барс стал излишне сентиментальным — состояние, абсолютно непростительное для воина, но так или иначе, он приказал немедленно двигаться к ближайшему городку.
Это было весьма человеколюбивым решением. Весьма. Более того, если бы столь благородное решение тысячник принял бы накануне или даже часом раньше — в его жизни многое могло бы измениться.
Тяжело нагруженные кони шагали с трудом, солдаты шли пешком — за ночь они едва восстановили силы… Регнар смотрел на процессию и все яснее и яснее понимал, что шансы довезти Рудика живым до целительницы тают с каждым часом. Наконец чувство признательности к наставнику возобладало над чувством долга. Наверное — впервые в жизни тысячника.
— Разгружай коней! — крикнул он. — Живо!
Солдаты переглянулись, но спорить с командиром не посмели. Молча принялись стаскивать тюки с коней, сваливая их в кучу прямо у ближайшего дерева.
— Гербер, — подозвал тысячник к себе последнего уцелевшего десятника, — возьми Ситара и еще пару человек, будете охранять трофеи. Мы вернемся… через четыре дня.
Кони, избавившись от непомерного груза, с явной радостью приняли на свои спины раненых. Взяв с собой заводных коней, Регнар рассчитывал успеть вовремя… даже если придется загнать скакунов. Лишь бы раненые выдержали дорогу. Не прошло и получаса, как отряд из девяти всадников, троих из которых пришлось привязать к седлам, и почти двух десятков лошадей скрылся за деревьями.
Дорога петляла меж деревьев. Пользы от Урды как от проводника было не так уж и много — эти места он знал не слишком хорошо. Но дорога была знакома, ранее они уже проделали этот путь, и теперь Регнар помнил почти каждый изгиб тропы. Кони шли ходко, но тысячник был недоволен — по хорошему тракту они двигались бы вдвое быстрей. Рудик снова потерял сознание и поник в седле — веревки не давали ему упасть, а едущий рядом всадник следил, чтобы бесчувственный десятник не попал под удар какой-нибудь толстой ветки.
Очередной поворот, деревья раздвинулись, открывая вид на небольшую поляну. И Регнар с рычанием рванул из ножен меч — прямо посреди поляны, широко расставив ноги, стоял проклятый орденец, держа в левой руке ослепительно сияющий кристалл, а правой описывал сложные фигуры — и, странное дело, его пальцы рассыпали искры, и искры эти не гасли, продолжая гореть, кружась в воздухе. С каждым движением искр становилось все больше и больше, а их танец все стремительнее. Темплар, продавший душу Тьме в обмен на немыслимую силу, сейчас стоял к Регнару спиной, его кровососка тоже смотрела на огненный танец как завороженная.
Тысячник жестом указал солдатам приготовить оружие и обступить поляну, отрезая орденцу возможные пути к отступлению. Но в глубине души он… боялся. Этот день был особым, и Снежный Барс отнюдь не склонен был считать его счастливым. Сначала — странные ощущения, мягкотелость, недостойная истинного воина, Потом — страх. Боязнь того, что этот демон снова призовет на помощь проклятую магию — и смогут ли жалкие остатки имперского отряда устоять перед ним? Еще вчера темплар умирал — а сейчас снова на ногах, и непохоже, чтобы раны досаждали ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145