В качестве носителя воздействия используется цепь, браслет или головное украшение в виде замкнутого кольца…
Таяна взвизгнула так, что Леграну показалось, как вздрогнули каменные стены, а в следующее мгновение она уже висела на шее Дьена и из глаз ее потоком лились слезы. И сложно было не понять, что слезы эти — от радости, а не от отчаяния. Может, такое поведение и не пристало леди, но все же… Шенк вдруг расплылся в широкой, от уха до уха, совершенно детской улыбке — он наконец догадался о причине этой радости. Никакого шифра в книгах не было, никакого — был лишь незнакомый язык, на котором Таяна могла худо-бедно говорить, но на котором совершенно не умела читать. Видимо, когда Сикста, в прозорливости своей, вкладывала знание языка в Дьена, она ограничилась лишь разговорной речью, полностью отбросив письмо.
И разве это не еще одно доказательство великой мудрости Святой? Ведь если бы Дьен знал язык — если среди записанных в этих книгах заклинаний и в самом деле есть то, которое им необходимо, — разве оказался бы он вместе с леди Таяной запертым в этой башне? И тогда Шенк, придя сюда, застал бы лишь холодные пустые стены и, весьма вероятно, просто умер бы спустя некоторое время, иссушенный, сходящий с ума от жажды и голода. А что касается необходимой им Силы… может, в том, что именно сейчас кристалл попал в руки золотоволосой волшебницы, тоже есть частица замысла Сиксты? Кто знает, кто знает…
Клинки пронзительно взвизгивали, сталкиваясь, то ловко пропуская вражеское лезвие вдоль себя, пытаясь захватить его прорезью гарды, дабы вывернуть из руки противника, то тупо бились друг в друга, вызывая брызги быстро гаснущих искр. Денис уже покрылся испариной, на его обнаженном плече алела глубокая царапина, а оружие с каждым мигом становилось все тяжелее и тяжелее. Шенк же, напротив, дрался спокойно, сосредоточенно, не допуская ни одного лишнего движения — а потому и почти не уставая. Наконец он сжалился над Денисом, сделал шаг назад и вскинул меч в салюте.
— Отлично, уважаемый Дьен! Теперь я полностью уверен, что ты — не демон.
— Почему это? — ловя пересохшим ртом воздух, прохрипел Жаров, тяжело облокачиваясь на крестовину своего двуручника.
— Потому что истинный демон, — осклабился темплар, — не может так паршиво владеть оружием.
Денис только вздохнул, поглядывая в сторону даже не взопревшего рыцаря с завистью. Ему ни разу не удалось не только пробить оборону темплара, но даже толком отразить его атаку. И если бы Шенк не останавливал лезвие каждый раз, когда оно готово было вот-вот впиться в грудь Жарова, то сейчас в этом зале, в быстро разрастающейся темной луже, лежал бы столь же быстро остывающий труп.
— И все же постоять за себя ты сможешь…
Неясно, был ли это комплимент или завуалированная издевка. На всякий случай Денис решил, что все же комплимент. Он и сам был не слишком высокого мнения о своем мастерстве мечника, в конце концов, он родился в технологическом мире и не мог рассчитывать легко догнать, а то и обогнать тех, кого с малолетства приучали к клинку… и все же проигрывать было досадно. Утешала лишь мысль, что, доведись им посоревноваться в стрельбе, не из лука, конечно, тогда…
Стены просторного зала были сплошь увешаны оружием. Подземелья башни были огромными — и все это пространство первоначально занимали книги. Денису пришлось немало потрудиться, чтобы освободить этот зал для упражнений — все долгие месяцы, пока Таяна корпела над древними фолиантами, выискивая способ найти дорогу домой, он каждый день уделял хотя бы немного времени отработке боевых приемов. Хотя в одиночестве — это не тренировки.
Повесив меч на отведенное ему место, Шенк любовно провел ладонью по филигранному эфесу.
— Отменное оружие… лучшее, пожалуй, из всего, что я держал в руках.
— Да уж… — Жаров уже перевел дух и теперь пристраивал свою спату на крючьях, не опасаясь зрелища собственных подрагивающих рук. — Хозяева были люди не бедные и хорошие вещи любили. Теперь за книги? Или сперва перекусим?
— Лучше за книги. — Шенк потянулся, словно мышцы заныли в ожидании долгого сидения в кресле. — Не сочти мой отказ обидой, но леди Таяна нуждается в помощи.
— Угу… — хмыкнул Денис.
Сердце легонько кольнуло. Ему не слишком нравилось, что этот парень вместе с Тэй — его, черт подери, Тэй — целыми днями сидит наедине в заваленном книгами зале. В то время как он, не имея возможности оказать хоть сколько-нибудь существенную помощь, вынужден все это время слоняться без дела. Да и сюда Денис вытащил гостя не столько для того, чтобы всласть потренироваться, и уж точно не для того, чтобы продемонстрировать свои достижения… хотя, если судить по рассказам рыцаря, он тоскует по своей вампирочке, которой так и не успел толком высказать свои чувства, но кто знает, кто знает… В тихом омуте, как говорится… Ведь молод, красив — что там говорить, куда красивее и сильнее его, Жарова, уже седого, пусть и не очень старого. А женское сердце — тайна, покрытая мраком.
Особым мастером скрывать эмоции Денис не был, и Шенк видел терзания своего… нет, он вряд ли мог с уверенностью назвать Дьена другом, но, с другой стороны, и не относился к нему просто как к хозяину временно приютившего его дома. Но что-либо говорить не стал — оправдания в данном случае будут выглядеть смешно, да и оправдываться не в чем, а любые иные слова вызовут лишь раздражение. А потому он молча подошел к небольшому столику, стоявшему в самом дальнем углу — дабы фехтовальщики не опрокинули его, не превратили в груду обломков, — и, плеснув воды из большой чаши на полосу грубой ткани, принялся растирать разгоряченное тело. Затем насухо вытер покрасневшую кожу другим куском, помягче, — Дьен как-то назвал эту ткань странным словом, но выговорить его было не под силу, пожалуй, никому.
Леди Таяна уже ждала его, пребывая в нетерпении, а оттого в некотором раздражении. Шенк прекрасно ее понимал — теперь, когда после столь долгого пребывания взаперти наконец забрезжила впереди возможность покинуть опостылевшие стены, даже малейшая задержка казалась мучительной, а тот, по чьей вине эта задержка произошла, и вовсе воспринимался как законченный негодяй.
Улыбнувшись чуть виновато, темплар вежливо поклонился, словно прося прощения за задержку. Никакой вины он не ощущал — и без того долгие часы, часто превращающиеся в бессонные ночи, проведенные за этим столом, выматывали похлеще, чем получасовое фехтование. Глаза начинали слезиться, строчки прыгали перед глазами, словно ожившие, стремясь перепутаться и защититься тем самым от прочтения. Но снова и снова он заставлял себя сосредоточиться и листал страницу за страницей, выискивая упоминания о порталах, о перемещениях… Вот и сейчас Шенк опустился в кресло, придвинул к себе очередной пухлый том, мысленно настраиваясь на долгие часы работы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Таяна взвизгнула так, что Леграну показалось, как вздрогнули каменные стены, а в следующее мгновение она уже висела на шее Дьена и из глаз ее потоком лились слезы. И сложно было не понять, что слезы эти — от радости, а не от отчаяния. Может, такое поведение и не пристало леди, но все же… Шенк вдруг расплылся в широкой, от уха до уха, совершенно детской улыбке — он наконец догадался о причине этой радости. Никакого шифра в книгах не было, никакого — был лишь незнакомый язык, на котором Таяна могла худо-бедно говорить, но на котором совершенно не умела читать. Видимо, когда Сикста, в прозорливости своей, вкладывала знание языка в Дьена, она ограничилась лишь разговорной речью, полностью отбросив письмо.
И разве это не еще одно доказательство великой мудрости Святой? Ведь если бы Дьен знал язык — если среди записанных в этих книгах заклинаний и в самом деле есть то, которое им необходимо, — разве оказался бы он вместе с леди Таяной запертым в этой башне? И тогда Шенк, придя сюда, застал бы лишь холодные пустые стены и, весьма вероятно, просто умер бы спустя некоторое время, иссушенный, сходящий с ума от жажды и голода. А что касается необходимой им Силы… может, в том, что именно сейчас кристалл попал в руки золотоволосой волшебницы, тоже есть частица замысла Сиксты? Кто знает, кто знает…
Клинки пронзительно взвизгивали, сталкиваясь, то ловко пропуская вражеское лезвие вдоль себя, пытаясь захватить его прорезью гарды, дабы вывернуть из руки противника, то тупо бились друг в друга, вызывая брызги быстро гаснущих искр. Денис уже покрылся испариной, на его обнаженном плече алела глубокая царапина, а оружие с каждым мигом становилось все тяжелее и тяжелее. Шенк же, напротив, дрался спокойно, сосредоточенно, не допуская ни одного лишнего движения — а потому и почти не уставая. Наконец он сжалился над Денисом, сделал шаг назад и вскинул меч в салюте.
— Отлично, уважаемый Дьен! Теперь я полностью уверен, что ты — не демон.
— Почему это? — ловя пересохшим ртом воздух, прохрипел Жаров, тяжело облокачиваясь на крестовину своего двуручника.
— Потому что истинный демон, — осклабился темплар, — не может так паршиво владеть оружием.
Денис только вздохнул, поглядывая в сторону даже не взопревшего рыцаря с завистью. Ему ни разу не удалось не только пробить оборону темплара, но даже толком отразить его атаку. И если бы Шенк не останавливал лезвие каждый раз, когда оно готово было вот-вот впиться в грудь Жарова, то сейчас в этом зале, в быстро разрастающейся темной луже, лежал бы столь же быстро остывающий труп.
— И все же постоять за себя ты сможешь…
Неясно, был ли это комплимент или завуалированная издевка. На всякий случай Денис решил, что все же комплимент. Он и сам был не слишком высокого мнения о своем мастерстве мечника, в конце концов, он родился в технологическом мире и не мог рассчитывать легко догнать, а то и обогнать тех, кого с малолетства приучали к клинку… и все же проигрывать было досадно. Утешала лишь мысль, что, доведись им посоревноваться в стрельбе, не из лука, конечно, тогда…
Стены просторного зала были сплошь увешаны оружием. Подземелья башни были огромными — и все это пространство первоначально занимали книги. Денису пришлось немало потрудиться, чтобы освободить этот зал для упражнений — все долгие месяцы, пока Таяна корпела над древними фолиантами, выискивая способ найти дорогу домой, он каждый день уделял хотя бы немного времени отработке боевых приемов. Хотя в одиночестве — это не тренировки.
Повесив меч на отведенное ему место, Шенк любовно провел ладонью по филигранному эфесу.
— Отменное оружие… лучшее, пожалуй, из всего, что я держал в руках.
— Да уж… — Жаров уже перевел дух и теперь пристраивал свою спату на крючьях, не опасаясь зрелища собственных подрагивающих рук. — Хозяева были люди не бедные и хорошие вещи любили. Теперь за книги? Или сперва перекусим?
— Лучше за книги. — Шенк потянулся, словно мышцы заныли в ожидании долгого сидения в кресле. — Не сочти мой отказ обидой, но леди Таяна нуждается в помощи.
— Угу… — хмыкнул Денис.
Сердце легонько кольнуло. Ему не слишком нравилось, что этот парень вместе с Тэй — его, черт подери, Тэй — целыми днями сидит наедине в заваленном книгами зале. В то время как он, не имея возможности оказать хоть сколько-нибудь существенную помощь, вынужден все это время слоняться без дела. Да и сюда Денис вытащил гостя не столько для того, чтобы всласть потренироваться, и уж точно не для того, чтобы продемонстрировать свои достижения… хотя, если судить по рассказам рыцаря, он тоскует по своей вампирочке, которой так и не успел толком высказать свои чувства, но кто знает, кто знает… В тихом омуте, как говорится… Ведь молод, красив — что там говорить, куда красивее и сильнее его, Жарова, уже седого, пусть и не очень старого. А женское сердце — тайна, покрытая мраком.
Особым мастером скрывать эмоции Денис не был, и Шенк видел терзания своего… нет, он вряд ли мог с уверенностью назвать Дьена другом, но, с другой стороны, и не относился к нему просто как к хозяину временно приютившего его дома. Но что-либо говорить не стал — оправдания в данном случае будут выглядеть смешно, да и оправдываться не в чем, а любые иные слова вызовут лишь раздражение. А потому он молча подошел к небольшому столику, стоявшему в самом дальнем углу — дабы фехтовальщики не опрокинули его, не превратили в груду обломков, — и, плеснув воды из большой чаши на полосу грубой ткани, принялся растирать разгоряченное тело. Затем насухо вытер покрасневшую кожу другим куском, помягче, — Дьен как-то назвал эту ткань странным словом, но выговорить его было не под силу, пожалуй, никому.
Леди Таяна уже ждала его, пребывая в нетерпении, а оттого в некотором раздражении. Шенк прекрасно ее понимал — теперь, когда после столь долгого пребывания взаперти наконец забрезжила впереди возможность покинуть опостылевшие стены, даже малейшая задержка казалась мучительной, а тот, по чьей вине эта задержка произошла, и вовсе воспринимался как законченный негодяй.
Улыбнувшись чуть виновато, темплар вежливо поклонился, словно прося прощения за задержку. Никакой вины он не ощущал — и без того долгие часы, часто превращающиеся в бессонные ночи, проведенные за этим столом, выматывали похлеще, чем получасовое фехтование. Глаза начинали слезиться, строчки прыгали перед глазами, словно ожившие, стремясь перепутаться и защититься тем самым от прочтения. Но снова и снова он заставлял себя сосредоточиться и листал страницу за страницей, выискивая упоминания о порталах, о перемещениях… Вот и сейчас Шенк опустился в кресло, придвинул к себе очередной пухлый том, мысленно настраиваясь на долгие часы работы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145