Здесь, в этих строках, жила иная Сикста — обычная женщина, уверенная в своей правоте, но все же терзаемая сомнениями, ищущая верный путь… Мир, который она знала, к которому она привыкла, однажды перевернулся, и она приняла решение, показавшееся ей верным. Но до самого конца жизни она сомневалась в том, что избранный путь — наилучший. По всей видимости, в эту пещеру она возвращалась не раз, принося новые и новые плиты: на многих стояли даты, отличающиеся друг от друга не на дни — на годы.
Не только стена была выложена золотом — на ней помещалось лишь самое важное, то, что непосредственно касалось «Синего Пламени» — огромного синего кристалла, что стоял посреди зала, жадно впитывая в себя неиспользуемую магическую энергию мира. Сейчас он был полон и готов был, подобно чрезмерно надутому пузырю, лопнуть, выбрасывая в мир накопленную в себе Силу — выдержит ли мир такой удар?
Другие пластины с записями лежали стопками в углу пещеры. Шенк уже не первый день просматривал их — одну за другой, не пропуская ни строки, ни слова, — и лист за листом откладывался в памяти. Здесь были инструкции по применению заклинаний, размышления о природе магии, записи об Арианис — истинные записи, лишенные эмоций и религиозного флера, сухое изложение фактов. Для того чтобы более или менее сносно ознакомиться со всем этим богатством, требовалось немало времени — а не жалкие несколько дней, и Шенк смертельно боялся не успеть узнать все, что необходимо. И еще боялся признаться самому себе в том, что ему невероятно тяжело решиться сделать последний шаг — тот, о котором говорила Сикста. Унести «Синее Пламя» из этого мира…
В который раз он протянул руку и взял кристалл — холодный, словно сделанный из чистого льда. Заставляя воздух чуть ли не трещать от призрачной жары, «Синее Пламя» всегда оставался холодным. Его свет пульсировал, словно в такт биению сердца, притягивая взгляд, зачаровывая… И Шенк, погрузившись взглядом в глубь кристалла, даже не сразу почувствовал, что не один в пещере. А когда все же почувствовал и обернулся, с явным трудом оторвав глаза от бездонной синевы артефакта, то увидел слегка испуганную Синтию. Ее лицо, освещенное синим светом, казалось неживым. — Шенк… у нас гости. Имперцы.
Регнар с проклятиями тянул своего жеребца, который явно не желал продолжать путь. А желал воды, торбу ячменя… Все лошади отряда были порядком измучены, да и всадникам досталось. Погоня, длившаяся уже две декты, наконец привела их к проклятой Червоточине, и тысячник был уверен, что не только обогнал орденского засланца, но обогнал намного — на сутки, а то и на двое. Его подчиненные оптимизма командира не разделяли, вполголоса — а иногда и в полный голос — ворча, что они нанимались врага бить, а не ловить его по горам и весям уж который день, без жратвы, без нормального сна, без теплой хаты и, что уж там говорить, без теплой бабы. На войне, конечно, случается всякое, когда ни о хате, ни о бабе не думаешь — так на то она и война. А здесь разве ж война — так, дурь одна. Регнар понимал, что пройдет совсем немного времени и измученные, вечно промокшие и промерзшие воины начнут искать источник всех этих бед — и ладно если источником этим изберут его, своего командира. А если Императора? Одно-два крамольных слова, сказанных даже самому себе в глухом лесу, рано или поздно каким-то чудом становятся известными тем, кто наушничает Явору Герату Седьмому… а Ретнар лучше многих знал, чем может грозить неудовольствие властителя. История «Бешеных топоров» была еще слишком свежа в памяти.
— Дымом пахнет, командир, — вполголоса сообщил Урда. Как и остальные, он вел коня в поводу, здесь хватало и нор, и скрытых в пожухлой траве камней, чтобы неосторожный скакун мог повредить себе ногу.
Конь, словно поняв произнесенную фразу, замер, упершись копытами и натянув поводья. Регнар вынужденно остановился, принюхался. Воздух был свежий, ледяной, чистый, с утра резко похолодало, влажная бурая трава схватилась ледком — по такой дорожке нечего было и думать, чтобы пробираться незамеченными, лед хрустел под ногами столь громко, что казалось, о присутствии воинов уже оповещен весь окрестный лес. Да он и был оповещен — то и дело при приближении отряда снимались с насиженных мест птицы, сопровождая взлет возмущенными воплями.
Темплара и его спутницы Регнар не боялся — и не только потому лишь, что его сопровождал отряд в три десятка мечей, способный справиться с любой опасностью. Против вампира — а теперь тысячник уже твердо знал, что его давнего знакомца сопровождает именно девчонка-вампир, — никакая сила не может считаться чрезмерной. И пусть опытный вояка не побоится выйти против кровососа даже один на один… не в страхе тут дело, просто исход такого поединка нетрудно предсказать. Тридцать воинов — более чем достаточно даже против пяти вампиров, взрослых и полных сил, но Регнар был бы плохим полководцем, если бы понадеялся на одну лишь сталь…
Поэтому сейчас его беспокоило иное — не по ложному ли следу повел он своих парней, не лучше ли было бы по-прежнему держать посты на всех дорогах, скрупулезно собирая истинные и мнимые сведения о передвижениях орденца, чтобы с абсолютной точностью вычислить место и время, где следует приготовить ему теплую встречу? Привыкнув за долгие годы доверять своим предчувствиям, он в последнюю пару дней всерьез засомневался в принятом решении — им не встретилось ни одного кострища, да что там, вообще ни одного следа темплара. Если он и в самом деле здесь, то как, демоны его разорви, этот хитрец сюда добрался? Не по волшебству же?
— А может, по воздуху? — вполголоса буркнул Урда, и Регнар понял, что последние несколько слов произнес вслух.
— По воздуху? — Он задумчиво почесал подбородок. Рука неприятно скользнула по жесткой щетине… в обычное время Регнар каждое утро ножом соскабливал свежую поросль, но в последние дни забросил многие из старых добрых привычек, весь подчинившись одному желанию — настичь свою жертву. — По воздуху? Что ты знаешь о вампирах, Урда?
Толстенький следопыт лишь пожал плечами:
— Слава Свету, не довелось близкого знакомства свести… Однако ж эта тварь вытащила орденца из города. Значит, могёт, верно?
— Верно-то оно верно. — Регнар снова понюхал воздух. Обещанным дымом не пахло, хоть ты тресни. — Видишь ли, вампир в самом деле может поднять на крыльях взрослого мужика, и нести его тоже может… но она ведь совсем девчонка, откуда силы-то?
— Да кто их знает, исчадий Тьмы?! — Урда нервно дернул рукой, словно отгоняя от себя нечисть. — Говорят, единый вампир отряд навроде нашего в одиночку положит не взопрев.
Регнар усмехнулся, помотал головой:
— Нет, врут. Трое-четверо, если в доброй броне, с вампиром справятся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Не только стена была выложена золотом — на ней помещалось лишь самое важное, то, что непосредственно касалось «Синего Пламени» — огромного синего кристалла, что стоял посреди зала, жадно впитывая в себя неиспользуемую магическую энергию мира. Сейчас он был полон и готов был, подобно чрезмерно надутому пузырю, лопнуть, выбрасывая в мир накопленную в себе Силу — выдержит ли мир такой удар?
Другие пластины с записями лежали стопками в углу пещеры. Шенк уже не первый день просматривал их — одну за другой, не пропуская ни строки, ни слова, — и лист за листом откладывался в памяти. Здесь были инструкции по применению заклинаний, размышления о природе магии, записи об Арианис — истинные записи, лишенные эмоций и религиозного флера, сухое изложение фактов. Для того чтобы более или менее сносно ознакомиться со всем этим богатством, требовалось немало времени — а не жалкие несколько дней, и Шенк смертельно боялся не успеть узнать все, что необходимо. И еще боялся признаться самому себе в том, что ему невероятно тяжело решиться сделать последний шаг — тот, о котором говорила Сикста. Унести «Синее Пламя» из этого мира…
В который раз он протянул руку и взял кристалл — холодный, словно сделанный из чистого льда. Заставляя воздух чуть ли не трещать от призрачной жары, «Синее Пламя» всегда оставался холодным. Его свет пульсировал, словно в такт биению сердца, притягивая взгляд, зачаровывая… И Шенк, погрузившись взглядом в глубь кристалла, даже не сразу почувствовал, что не один в пещере. А когда все же почувствовал и обернулся, с явным трудом оторвав глаза от бездонной синевы артефакта, то увидел слегка испуганную Синтию. Ее лицо, освещенное синим светом, казалось неживым. — Шенк… у нас гости. Имперцы.
Регнар с проклятиями тянул своего жеребца, который явно не желал продолжать путь. А желал воды, торбу ячменя… Все лошади отряда были порядком измучены, да и всадникам досталось. Погоня, длившаяся уже две декты, наконец привела их к проклятой Червоточине, и тысячник был уверен, что не только обогнал орденского засланца, но обогнал намного — на сутки, а то и на двое. Его подчиненные оптимизма командира не разделяли, вполголоса — а иногда и в полный голос — ворча, что они нанимались врага бить, а не ловить его по горам и весям уж который день, без жратвы, без нормального сна, без теплой хаты и, что уж там говорить, без теплой бабы. На войне, конечно, случается всякое, когда ни о хате, ни о бабе не думаешь — так на то она и война. А здесь разве ж война — так, дурь одна. Регнар понимал, что пройдет совсем немного времени и измученные, вечно промокшие и промерзшие воины начнут искать источник всех этих бед — и ладно если источником этим изберут его, своего командира. А если Императора? Одно-два крамольных слова, сказанных даже самому себе в глухом лесу, рано или поздно каким-то чудом становятся известными тем, кто наушничает Явору Герату Седьмому… а Ретнар лучше многих знал, чем может грозить неудовольствие властителя. История «Бешеных топоров» была еще слишком свежа в памяти.
— Дымом пахнет, командир, — вполголоса сообщил Урда. Как и остальные, он вел коня в поводу, здесь хватало и нор, и скрытых в пожухлой траве камней, чтобы неосторожный скакун мог повредить себе ногу.
Конь, словно поняв произнесенную фразу, замер, упершись копытами и натянув поводья. Регнар вынужденно остановился, принюхался. Воздух был свежий, ледяной, чистый, с утра резко похолодало, влажная бурая трава схватилась ледком — по такой дорожке нечего было и думать, чтобы пробираться незамеченными, лед хрустел под ногами столь громко, что казалось, о присутствии воинов уже оповещен весь окрестный лес. Да он и был оповещен — то и дело при приближении отряда снимались с насиженных мест птицы, сопровождая взлет возмущенными воплями.
Темплара и его спутницы Регнар не боялся — и не только потому лишь, что его сопровождал отряд в три десятка мечей, способный справиться с любой опасностью. Против вампира — а теперь тысячник уже твердо знал, что его давнего знакомца сопровождает именно девчонка-вампир, — никакая сила не может считаться чрезмерной. И пусть опытный вояка не побоится выйти против кровососа даже один на один… не в страхе тут дело, просто исход такого поединка нетрудно предсказать. Тридцать воинов — более чем достаточно даже против пяти вампиров, взрослых и полных сил, но Регнар был бы плохим полководцем, если бы понадеялся на одну лишь сталь…
Поэтому сейчас его беспокоило иное — не по ложному ли следу повел он своих парней, не лучше ли было бы по-прежнему держать посты на всех дорогах, скрупулезно собирая истинные и мнимые сведения о передвижениях орденца, чтобы с абсолютной точностью вычислить место и время, где следует приготовить ему теплую встречу? Привыкнув за долгие годы доверять своим предчувствиям, он в последнюю пару дней всерьез засомневался в принятом решении — им не встретилось ни одного кострища, да что там, вообще ни одного следа темплара. Если он и в самом деле здесь, то как, демоны его разорви, этот хитрец сюда добрался? Не по волшебству же?
— А может, по воздуху? — вполголоса буркнул Урда, и Регнар понял, что последние несколько слов произнес вслух.
— По воздуху? — Он задумчиво почесал подбородок. Рука неприятно скользнула по жесткой щетине… в обычное время Регнар каждое утро ножом соскабливал свежую поросль, но в последние дни забросил многие из старых добрых привычек, весь подчинившись одному желанию — настичь свою жертву. — По воздуху? Что ты знаешь о вампирах, Урда?
Толстенький следопыт лишь пожал плечами:
— Слава Свету, не довелось близкого знакомства свести… Однако ж эта тварь вытащила орденца из города. Значит, могёт, верно?
— Верно-то оно верно. — Регнар снова понюхал воздух. Обещанным дымом не пахло, хоть ты тресни. — Видишь ли, вампир в самом деле может поднять на крыльях взрослого мужика, и нести его тоже может… но она ведь совсем девчонка, откуда силы-то?
— Да кто их знает, исчадий Тьмы?! — Урда нервно дернул рукой, словно отгоняя от себя нечисть. — Говорят, единый вампир отряд навроде нашего в одиночку положит не взопрев.
Регнар усмехнулся, помотал головой:
— Нет, врут. Трое-четверо, если в доброй броне, с вампиром справятся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145