Несколько лиц обернулись к Шенку, моля дать команду. В какой-то момент и сам темплар подумывал о том, что стоит махнуть рукой — и на одного врага станет меньше. Но сдержался — это было подло и недостойно. Всегда и везде парламентер неприкосновенен. Пусть даже и среди мингов, и среди кейтианцев находились командиры, что ни в медную монету не ставили белое знамя переговоров.
— Эй, сброд! — заорал, надсаживаясь, всадник, словно в насмешку сняв шлем. Светлые, почти белые волосы рассыпались по плечам, столь же светлая ухоженная бородка придавала лицу странное, ироничное выражение. — Кто у вас командует? Говорить буду.
— Его зовут Регнар, — шепнул Леграну одноглазый. — А кличут Снежным Барсом… Вот же не думал, что этот ублюдок еще жив. Когда-то готов был об заклад побиться, что эту сволочь свои же прирежут.
— Правильно сделал, что не стал спорить, проиграл бы, — тихо ответил Шенк, а затем, повысив голос и надеясь, что не сорвется на фальцет, крикнул в ответ: — Я командую, Регнар. Что скажешь?
— О как! Стало быть, меня и в этой глуши знают… — осклабился седой. Затем приложил ко лбу ладонь, всмотрелся, и ухмылка стала еще шире. — Кажется, сегодня мой счастливый день. Мне знакома эта волосатая рожа. Никак сам Отек? Вот так удача! Рад, рад… А ты, длинный, небось темплар?
— И что с того? — усмехнулся Шенк, надеясь, что голос его звучит холодно и надменно.
— Разреши, я сверну ему шею, — прошипела за его спиной Синтия.
— Рыцарь Света, надо же! — снова ощерился седой. — Стало быть, так… если бросите оружие, позволю убраться восвояси. Не всем, конечно, — это одноглазое пугало останется, по нему уж давно петля плачет. Ну и алый, конечно. Остальные могут убираться хоть к демонам в зубы. Я сегодня добрый. На размышления даю половину часа.
Он рванул поводья, поворачивая жеребца — здоровенную вороную тварь, ничуть не меньше Грома. А затем вонзил чудовищу шпоры в бока и понесся к замершим вдалеке всадникам.
— Какие будут мысли? — будничным, нарочито спокойным тоном спросил Шенк.
— А что тут думать-то? — пренебрежительно отозвался Штырь, у которого только что обнаружилось имя. — Я такие веши и раньше видел. Известная тактика: люди сложат оружие, и затем всадники перебьют всех, до последнего человека. Или вы верите в благородство минга?
— Я не настолько наивен, — покачал головой Легран. — Вряд ли они нас опасаются, скорее просто не хотят терять бойцов.
— Надо драться! — почти выкрикнула Синтия, и ее тонкая рука сжала рукоятку меча, который в руках того же Штыря показался бы не более чем длинным кинжалом. Мысленно Шенк усмехнулся… в руках вампирочки смертоносным могло оказаться что угодно, хоть нож, хоть спица… Да она и сама по себе была оружием. А в своем стремлении защитить темплара она готова была пройти по трупам.
— Остынь, девочка, — прогудел Штырь. — Конечно, будем драться… так просто им баррикаду не преодолеть. Так что мы им еще крови попортим,
— Эй, командир! — раздался жизнерадостный молодой голос, и Шенк обернулся.
За его спиной стоял совсем еще молодой парнишка, годов семнадцати, не более. Темплар поморщился, как будто боль пронзила все тело. Детям не место на войне — по чьему недосмотру этот подросток попал в ополчение? Но какая теперь разница? Отсюда уйти можно только с победой… или же в лучший мир. Третьего не дано.
— Что скажешь, парень?
— Тут на одном из возов такое! — Он вытаращил глаза от восторга. — Командир, там эти… кувшины c…
— Вино? — понимающе усмехнулся Шенк. — Да, парень, организуй, дабы все получили по доброй чарке. Чтобы это добро не досталось мингам.
— Да нет! — замотал головой паренек. — Ну… то есть мы думали, что вино, а там не вино, а это… ну, я не знаю, но дядька мой говорит, что такой гадостью крепости поджигают.
Шенк мысленно стукнул себя кулаком по лбу и обозвал идиотом. Обозвал тоже мысленно, дабы не ронять авторитет перед солдатами. Но каков дурень… увидев запечатанные глиняные кувшины, тут же решил, что в них вино, дабы поддержать солдатский дух. Можно подумать, вина нельзя найти где-нибудь поближе…
Кажется, у них появился шанс. Не выжить, это уж вряд ли — но заставить мингов купить победу такой ценой, которая заставит содрогнуться и худшего из полководцев. Горючая смесь, которую делали мастера-алхимики Ордена, горела даже на воде, растекаясь тонкой пленкой, — один кувшин мог при удачном броске превратить в костер целый корабль. А на возах…
— Штырь! — рыкнул темплар, хватая великана за плечо, — Бери два десятка человек, выливайте горючку из кувшинов… шагов за двадцать до баррикады… нет, стой! Пусть солдаты выйдут вперед, пусть сомкнут щиты, чтобы минги не видели, что вы делаете. Кажется, для них мы можем устроить неплохой сюрприз,
— Понял тебя, командир! — растянул в улыбке щербатый рот одноглазый бандит, довольно потирая руки. — Тотчас все сделаем!
Ополченцы, перебравшись через телеги, образовали довольно плотную шеренгу, а за их спинами уже вовсю трудились те, кто помоложе да пошустрее, щедро смачивая влажную землю вязкой, резко пахнущей жидкостью. Кувшинов было много, хватило на то, чтобы опоясать импровизированную крепость лентой шириной в три шага. Земля сырая от дождей, а потому горючка не уйдет вниз… а то, что все же впитается, лишь дольше будет поддерживать пламя. Успели только-только. Последние десятки перелезали обратно, под защиту баррикад, когда Снежный Барс снова приблизился к холму. На этот раз — и Шенк отметил это с некоторым даже удовлетворением — минг остановился куда дальше — видать, не слишком рассчитывал на неприкосновенность.
— Ну, что решили, отребье? — заорал всадник. Прежде чем ответить, Шенк вновь взглянул на лица своих людей. Вряд ли они всерьез поверили, что смогут выиграть эту битву, но все же у людей появилось что-то вроде надежды. Кто-то многозначительно усмехался, кто-то грозил седому Регнару кулаком, а один, забравшись на телегу, продемонстрировал врагу презрение самым популярным у солдат всех времен и народов способом — выставив на обозрение мингским кавалеристам свой голый зад.
— Видишь, Регнар, — Шенк повысил голос ровно настолько, чтобы это не выглядело криком, но и чтобы парламентер смог разобрать его слова, — вот тебе и ответ. Весьма красноречивый… и очень правильный.
— Глупцы! — Седой покачал головой. — Храбрые глупцы… что ж, значит, вы сами выбрали свою судьбу. Молитесь же этой потаскухе Сиксте, пока копыта наших коней не втопчут вас в землю. Молитесь!
С этим словами он нахлобучил шлем и повернул коня. Щелкнул арбалет — видать, у кого-то из солдат сдали нервы. Выстрел был почти точен — болт ударил всадника в плечо, но расстояние было слишком велико, и стальная стрелка отскочила, разве что оставив на кованом наплечнике небольшую вмятину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
— Эй, сброд! — заорал, надсаживаясь, всадник, словно в насмешку сняв шлем. Светлые, почти белые волосы рассыпались по плечам, столь же светлая ухоженная бородка придавала лицу странное, ироничное выражение. — Кто у вас командует? Говорить буду.
— Его зовут Регнар, — шепнул Леграну одноглазый. — А кличут Снежным Барсом… Вот же не думал, что этот ублюдок еще жив. Когда-то готов был об заклад побиться, что эту сволочь свои же прирежут.
— Правильно сделал, что не стал спорить, проиграл бы, — тихо ответил Шенк, а затем, повысив голос и надеясь, что не сорвется на фальцет, крикнул в ответ: — Я командую, Регнар. Что скажешь?
— О как! Стало быть, меня и в этой глуши знают… — осклабился седой. Затем приложил ко лбу ладонь, всмотрелся, и ухмылка стала еще шире. — Кажется, сегодня мой счастливый день. Мне знакома эта волосатая рожа. Никак сам Отек? Вот так удача! Рад, рад… А ты, длинный, небось темплар?
— И что с того? — усмехнулся Шенк, надеясь, что голос его звучит холодно и надменно.
— Разреши, я сверну ему шею, — прошипела за его спиной Синтия.
— Рыцарь Света, надо же! — снова ощерился седой. — Стало быть, так… если бросите оружие, позволю убраться восвояси. Не всем, конечно, — это одноглазое пугало останется, по нему уж давно петля плачет. Ну и алый, конечно. Остальные могут убираться хоть к демонам в зубы. Я сегодня добрый. На размышления даю половину часа.
Он рванул поводья, поворачивая жеребца — здоровенную вороную тварь, ничуть не меньше Грома. А затем вонзил чудовищу шпоры в бока и понесся к замершим вдалеке всадникам.
— Какие будут мысли? — будничным, нарочито спокойным тоном спросил Шенк.
— А что тут думать-то? — пренебрежительно отозвался Штырь, у которого только что обнаружилось имя. — Я такие веши и раньше видел. Известная тактика: люди сложат оружие, и затем всадники перебьют всех, до последнего человека. Или вы верите в благородство минга?
— Я не настолько наивен, — покачал головой Легран. — Вряд ли они нас опасаются, скорее просто не хотят терять бойцов.
— Надо драться! — почти выкрикнула Синтия, и ее тонкая рука сжала рукоятку меча, который в руках того же Штыря показался бы не более чем длинным кинжалом. Мысленно Шенк усмехнулся… в руках вампирочки смертоносным могло оказаться что угодно, хоть нож, хоть спица… Да она и сама по себе была оружием. А в своем стремлении защитить темплара она готова была пройти по трупам.
— Остынь, девочка, — прогудел Штырь. — Конечно, будем драться… так просто им баррикаду не преодолеть. Так что мы им еще крови попортим,
— Эй, командир! — раздался жизнерадостный молодой голос, и Шенк обернулся.
За его спиной стоял совсем еще молодой парнишка, годов семнадцати, не более. Темплар поморщился, как будто боль пронзила все тело. Детям не место на войне — по чьему недосмотру этот подросток попал в ополчение? Но какая теперь разница? Отсюда уйти можно только с победой… или же в лучший мир. Третьего не дано.
— Что скажешь, парень?
— Тут на одном из возов такое! — Он вытаращил глаза от восторга. — Командир, там эти… кувшины c…
— Вино? — понимающе усмехнулся Шенк. — Да, парень, организуй, дабы все получили по доброй чарке. Чтобы это добро не досталось мингам.
— Да нет! — замотал головой паренек. — Ну… то есть мы думали, что вино, а там не вино, а это… ну, я не знаю, но дядька мой говорит, что такой гадостью крепости поджигают.
Шенк мысленно стукнул себя кулаком по лбу и обозвал идиотом. Обозвал тоже мысленно, дабы не ронять авторитет перед солдатами. Но каков дурень… увидев запечатанные глиняные кувшины, тут же решил, что в них вино, дабы поддержать солдатский дух. Можно подумать, вина нельзя найти где-нибудь поближе…
Кажется, у них появился шанс. Не выжить, это уж вряд ли — но заставить мингов купить победу такой ценой, которая заставит содрогнуться и худшего из полководцев. Горючая смесь, которую делали мастера-алхимики Ордена, горела даже на воде, растекаясь тонкой пленкой, — один кувшин мог при удачном броске превратить в костер целый корабль. А на возах…
— Штырь! — рыкнул темплар, хватая великана за плечо, — Бери два десятка человек, выливайте горючку из кувшинов… шагов за двадцать до баррикады… нет, стой! Пусть солдаты выйдут вперед, пусть сомкнут щиты, чтобы минги не видели, что вы делаете. Кажется, для них мы можем устроить неплохой сюрприз,
— Понял тебя, командир! — растянул в улыбке щербатый рот одноглазый бандит, довольно потирая руки. — Тотчас все сделаем!
Ополченцы, перебравшись через телеги, образовали довольно плотную шеренгу, а за их спинами уже вовсю трудились те, кто помоложе да пошустрее, щедро смачивая влажную землю вязкой, резко пахнущей жидкостью. Кувшинов было много, хватило на то, чтобы опоясать импровизированную крепость лентой шириной в три шага. Земля сырая от дождей, а потому горючка не уйдет вниз… а то, что все же впитается, лишь дольше будет поддерживать пламя. Успели только-только. Последние десятки перелезали обратно, под защиту баррикад, когда Снежный Барс снова приблизился к холму. На этот раз — и Шенк отметил это с некоторым даже удовлетворением — минг остановился куда дальше — видать, не слишком рассчитывал на неприкосновенность.
— Ну, что решили, отребье? — заорал всадник. Прежде чем ответить, Шенк вновь взглянул на лица своих людей. Вряд ли они всерьез поверили, что смогут выиграть эту битву, но все же у людей появилось что-то вроде надежды. Кто-то многозначительно усмехался, кто-то грозил седому Регнару кулаком, а один, забравшись на телегу, продемонстрировал врагу презрение самым популярным у солдат всех времен и народов способом — выставив на обозрение мингским кавалеристам свой голый зад.
— Видишь, Регнар, — Шенк повысил голос ровно настолько, чтобы это не выглядело криком, но и чтобы парламентер смог разобрать его слова, — вот тебе и ответ. Весьма красноречивый… и очень правильный.
— Глупцы! — Седой покачал головой. — Храбрые глупцы… что ж, значит, вы сами выбрали свою судьбу. Молитесь же этой потаскухе Сиксте, пока копыта наших коней не втопчут вас в землю. Молитесь!
С этим словами он нахлобучил шлем и повернул коня. Щелкнул арбалет — видать, у кого-то из солдат сдали нервы. Выстрел был почти точен — болт ударил всадника в плечо, но расстояние было слишком велико, и стальная стрелка отскочила, разве что оставив на кованом наплечнике небольшую вмятину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145