Особенно в этом случае.
Латы он надевать не стал. На улице было довольно жарко — шла середина третьей декты сезона садов, и тяжелые доспехи были лишь обузой. Он понимал, что в портовом городе всегда найдутся и повод, и возможность получить нож под ребро — но с этим приходилось мириться. На всякий случай темплар надел тонкую кольчугу, которую обычно носят под кирасой. От стрелы или хорошего клинка в опытных руках она не убережет, а вот от дрянного ножа всякой уличной швали — вполне.
Застегнув плащ массивной золотой пряжкой, темплар критически окинул взглядом свое изображение — что ж, вполне сойдет. Видавший виды мужчина в расцвете сил, в меру суровое лицо, тяжелый меч на усыпанном стальными бляшками поясе, слева — кинжал. Пояс был двойным — внутри покоились двести добрых орденских марок, немалая сумма, И немалый вес. Обычные кошельки, подвешиваемые к поясу на кожаных тесемках, были прямо-таки приглашением для ловких рук местных воров. А вот снять с рыцаря тяжеленный пояс с хитрой застежкой, да так, чтобы рыцарь этого не заметил, — надо или напоить жертву до беспамятства, или оглушить.
Наряд довершила небольшая шапочка с алым пером, с некоторым трудом угнездившаяся на непокорных светлых кудрях. Шенк вышел, запер за собой массивный неуклюжий замок на двери и спустился вниз, в большой зал гостиницы, пропитанный ароматом еды и крепкого дешевого эля.
К нему тут же подскочил слуга — невысокий, розовощекий крепыш, одетый в относительно чистый передник поверх ярко-синего кафтана. Слуги здесь зарабатывали неплохо, кафтан был не из тех, что за гроши можно купить в одной из лавок для бедноты. Хотя кто его знает — может, слуга приходился хозяину родственником и работал не за оговоренную плату в несколько медных грошей в день, а за долю в прибыли? А уж на прибыль владельцы пенритских гостиниц пожаловаться не могли и зимой, когда здесь наступало затишье в торговле. И уж тем более летом.
— Господин желает завтрак?
— Нет, — качнул головой темплар. — Не желаю.
— А чего желает господин? — Всем своим видом слуга давал понять, что любое пожелание темплара будет исполнено незамедлительно. Будь то еда, вино или одно из многих предоставляемых здесь удовольствий иного рода.
— Ничего. У меня дела в городе. Если меня кто спросит…
— Скажу, что и не слышал ни о каком рыцаре в красном плаще, — осклабился слуга.
Шенк чуть нахмурился и покачал головой:
— Это излишне. Если спросят, скажешь, что вернусь к пятой страже. Ежели пожелают — проводишь в мою комнату, подашь, чего скажут.
— Будет исполнено, господин.
Улица обрушилась на молодого воина шумом, в котором смешались крики зазывал из множества лавочек, протяжные вопли и щелканье кнутов возниц, погоняющих лошадей, уныло волокущих по широким — не в пример многим другим городам — улицам тяжело нагруженные повозки, лязг доспехов проходящей мимо орденской стражи и многие иные звуки, которые сложно было выделить и опознать в общем гомоне. Лавируя между повозками и по возможности уклоняясь от не в меру ретивых продавцов, стремящихся всучить свой товар каждому, кто попадал в их поле зрения, темплар направился в сторону невольничьего рынка. По пути он подумал, что предложенный слугой завтрак был бы, пожалуй, нелишним. А заодно и большая кружка холодного, из погреба, эля.
Идти было недалеко. Буквально через полчаса темплар вступил на площадь, всю заставленную разного размера, цвета и качества палатками. Там, в палатках, находился живой товар. С утра на продажу выставлялось что попроще, а самые ценные жемчужины своих «коллекций» работорговцы выводили на торг к полудню, не ранее. Именно тогда на рынке появлялись скучающие матроны, увешанные золотыми украшениями и готовые отдать совершено неразумные деньги за приглянувшегося им чернокожего гиганта, сияющего натертыми маслом мускулами. И и х муженьки, присматривающие для себя служанок, которым предстояло стать, как это любили называть в далекой Кейте, «согревательницами постели», а проще говоря — шлюхами, но не обычными портовыми беспутными девками, которых любой солдат или моряк может пожелать и тут же получить за десяток-другой медяков, а особенными, принадлежащими только одному хозяину… а в остальном такими же бесправными, как и любые другие рабыни. Красивая девушка стоила немало — и «товар» предлагался на любой вкус.
Орден не проповедовал отказ от устремлений плоти, хотя и снисходительно относился к тем, кто старательно выискивал в изречениях Святой Сиксты или Святого Галантора намеки на необходимость воздержания, а затем слепо следовали самими же придуманному толкованию старых заветов. Хочется тому или иному служителю умерщвлять плоть, выдавая это за добродетель, — пусть его. Шенк к таковым не относился… темпларам даже не запрещено было жениться, хотя жизнь их — сплошное путешествие. Но он еще не встретил девушку, что заставила бы чаще забиться его сердце. А так, мимолетные развлечения в гостиницах или в домах, где он останавливался на ночь-другую, в счет не шли.
Он, как и многие другие, не отказал себе в удовольствии полюбоваться на женщин, которых заморские гости вывели на сколоченные из досок помосты. Там было на что посмотреть — и у каждого помоста тут же собралась толпа зевак, не имеющих возможности купить даже час времени портовой шлюхи, но зато пользующихся случаем бесплатно поглазеть на почти раздетых красавиц.
— Посмотрите на это чудо, благословленное самим Светом, друзья, посмотрите… она сильна, как породистая кобылица, и неутомима в любви. А жрицы тайного храма в горах Кейты обучили ее своему тайному мастерству, и теперь она способна вознести любого мужчину на небеса наслаждения!
Шенк чуть снисходительно посмотрел на девушку лет семнадцати. Она была и в самом деле неплохо сложена… не чудо, конечно, но весьма, весьма хороша. Только вот вряд ли она вышла из стен пресловутого кейтианского монастыря, если таковой существовал на самом деле. Люди из Кейты обычно или смуглые, или желтокожие и в этих местах обычно не появляются, ибо для того, чтобы попасть в Пенрит, им пришлось бы пересечь всю немаленькую территорию Ордена. А возможный барыш просто не стоит таких трудов. Если присмотреться к разрезу глаз, к цвету волос и кожи, скорее всего она — из Империи Минг, да только минганок на этом рынке — пруд пруди, ими никого не удивишь. Вот купец и придумал историю… а много ли среди зевак тех, кто знает, как выглядят на самом деле кейтианки? Пожалуй, купец найдет покупателей. Вон кто-то из зевак уже проталкивается вперед, на ходу развязывая увесистый кошель. Судя по одежде — небогатый купец или удачливый мастер, у такого наверняка найдется десяток золотых «орлов», чтобы увести эту малышку с собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Латы он надевать не стал. На улице было довольно жарко — шла середина третьей декты сезона садов, и тяжелые доспехи были лишь обузой. Он понимал, что в портовом городе всегда найдутся и повод, и возможность получить нож под ребро — но с этим приходилось мириться. На всякий случай темплар надел тонкую кольчугу, которую обычно носят под кирасой. От стрелы или хорошего клинка в опытных руках она не убережет, а вот от дрянного ножа всякой уличной швали — вполне.
Застегнув плащ массивной золотой пряжкой, темплар критически окинул взглядом свое изображение — что ж, вполне сойдет. Видавший виды мужчина в расцвете сил, в меру суровое лицо, тяжелый меч на усыпанном стальными бляшками поясе, слева — кинжал. Пояс был двойным — внутри покоились двести добрых орденских марок, немалая сумма, И немалый вес. Обычные кошельки, подвешиваемые к поясу на кожаных тесемках, были прямо-таки приглашением для ловких рук местных воров. А вот снять с рыцаря тяжеленный пояс с хитрой застежкой, да так, чтобы рыцарь этого не заметил, — надо или напоить жертву до беспамятства, или оглушить.
Наряд довершила небольшая шапочка с алым пером, с некоторым трудом угнездившаяся на непокорных светлых кудрях. Шенк вышел, запер за собой массивный неуклюжий замок на двери и спустился вниз, в большой зал гостиницы, пропитанный ароматом еды и крепкого дешевого эля.
К нему тут же подскочил слуга — невысокий, розовощекий крепыш, одетый в относительно чистый передник поверх ярко-синего кафтана. Слуги здесь зарабатывали неплохо, кафтан был не из тех, что за гроши можно купить в одной из лавок для бедноты. Хотя кто его знает — может, слуга приходился хозяину родственником и работал не за оговоренную плату в несколько медных грошей в день, а за долю в прибыли? А уж на прибыль владельцы пенритских гостиниц пожаловаться не могли и зимой, когда здесь наступало затишье в торговле. И уж тем более летом.
— Господин желает завтрак?
— Нет, — качнул головой темплар. — Не желаю.
— А чего желает господин? — Всем своим видом слуга давал понять, что любое пожелание темплара будет исполнено незамедлительно. Будь то еда, вино или одно из многих предоставляемых здесь удовольствий иного рода.
— Ничего. У меня дела в городе. Если меня кто спросит…
— Скажу, что и не слышал ни о каком рыцаре в красном плаще, — осклабился слуга.
Шенк чуть нахмурился и покачал головой:
— Это излишне. Если спросят, скажешь, что вернусь к пятой страже. Ежели пожелают — проводишь в мою комнату, подашь, чего скажут.
— Будет исполнено, господин.
Улица обрушилась на молодого воина шумом, в котором смешались крики зазывал из множества лавочек, протяжные вопли и щелканье кнутов возниц, погоняющих лошадей, уныло волокущих по широким — не в пример многим другим городам — улицам тяжело нагруженные повозки, лязг доспехов проходящей мимо орденской стражи и многие иные звуки, которые сложно было выделить и опознать в общем гомоне. Лавируя между повозками и по возможности уклоняясь от не в меру ретивых продавцов, стремящихся всучить свой товар каждому, кто попадал в их поле зрения, темплар направился в сторону невольничьего рынка. По пути он подумал, что предложенный слугой завтрак был бы, пожалуй, нелишним. А заодно и большая кружка холодного, из погреба, эля.
Идти было недалеко. Буквально через полчаса темплар вступил на площадь, всю заставленную разного размера, цвета и качества палатками. Там, в палатках, находился живой товар. С утра на продажу выставлялось что попроще, а самые ценные жемчужины своих «коллекций» работорговцы выводили на торг к полудню, не ранее. Именно тогда на рынке появлялись скучающие матроны, увешанные золотыми украшениями и готовые отдать совершено неразумные деньги за приглянувшегося им чернокожего гиганта, сияющего натертыми маслом мускулами. И и х муженьки, присматривающие для себя служанок, которым предстояло стать, как это любили называть в далекой Кейте, «согревательницами постели», а проще говоря — шлюхами, но не обычными портовыми беспутными девками, которых любой солдат или моряк может пожелать и тут же получить за десяток-другой медяков, а особенными, принадлежащими только одному хозяину… а в остальном такими же бесправными, как и любые другие рабыни. Красивая девушка стоила немало — и «товар» предлагался на любой вкус.
Орден не проповедовал отказ от устремлений плоти, хотя и снисходительно относился к тем, кто старательно выискивал в изречениях Святой Сиксты или Святого Галантора намеки на необходимость воздержания, а затем слепо следовали самими же придуманному толкованию старых заветов. Хочется тому или иному служителю умерщвлять плоть, выдавая это за добродетель, — пусть его. Шенк к таковым не относился… темпларам даже не запрещено было жениться, хотя жизнь их — сплошное путешествие. Но он еще не встретил девушку, что заставила бы чаще забиться его сердце. А так, мимолетные развлечения в гостиницах или в домах, где он останавливался на ночь-другую, в счет не шли.
Он, как и многие другие, не отказал себе в удовольствии полюбоваться на женщин, которых заморские гости вывели на сколоченные из досок помосты. Там было на что посмотреть — и у каждого помоста тут же собралась толпа зевак, не имеющих возможности купить даже час времени портовой шлюхи, но зато пользующихся случаем бесплатно поглазеть на почти раздетых красавиц.
— Посмотрите на это чудо, благословленное самим Светом, друзья, посмотрите… она сильна, как породистая кобылица, и неутомима в любви. А жрицы тайного храма в горах Кейты обучили ее своему тайному мастерству, и теперь она способна вознести любого мужчину на небеса наслаждения!
Шенк чуть снисходительно посмотрел на девушку лет семнадцати. Она была и в самом деле неплохо сложена… не чудо, конечно, но весьма, весьма хороша. Только вот вряд ли она вышла из стен пресловутого кейтианского монастыря, если таковой существовал на самом деле. Люди из Кейты обычно или смуглые, или желтокожие и в этих местах обычно не появляются, ибо для того, чтобы попасть в Пенрит, им пришлось бы пересечь всю немаленькую территорию Ордена. А возможный барыш просто не стоит таких трудов. Если присмотреться к разрезу глаз, к цвету волос и кожи, скорее всего она — из Империи Минг, да только минганок на этом рынке — пруд пруди, ими никого не удивишь. Вот купец и придумал историю… а много ли среди зевак тех, кто знает, как выглядят на самом деле кейтианки? Пожалуй, купец найдет покупателей. Вон кто-то из зевак уже проталкивается вперед, на ходу развязывая увесистый кошель. Судя по одежде — небогатый купец или удачливый мастер, у такого наверняка найдется десяток золотых «орлов», чтобы увести эту малышку с собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145