Тот успел подставить крестовину своего клинка, и чудовищный удар едва не выбил оружие из его рук.
Несколько долгих минут они обменивались ударами. Шенк быстро понял, что его навыки бойца, приобретенные на бесчисленных тренировках, столкнулись с навыками совсем иного рода… Пока темплар вел бои с тенью, с манекенами или со спарринг партнерами, Регнар оттачивал свое мастерство в схватках, где цена ошибки — смерть. И стал истинным мастером — учитывая, что вышел из всех схваток, не заработав даже малого шрама на безупречном лице.
Его удары были безупречными — но пока Шенку все же удавалось их парировать, а время от времени и переходить в наступление. Темплар уже пропустил пару ударов, бедро ныло, и он чувствовал, как штанина становится тяжелой и по коже ползет что-то липкое и теплое. Но и латы Регнара уже носили на себе следы ударов меча темплара — пусть и несколько менее эффективных.
Удар, блок… сноп искр вырывается из-под столкнувшейся стали. Регнар наступал, орудуя мечом с пугающей ловкостью. Легран уже начал уставать, его клинок, более короткий, чем у противника, не давал ему никаких преимуществ, но был все же слишком длинен, чтобы перейти в ближний бой. И он вынужден был отходить, уклоняться, стараясь по возможности смягчать убийственные удары врага.
Нога скользнула по раскисшей земле. Легран на мгновение потерял равновесие, а в следующий момент его меч, выбитый из руки чудовищным ударом, серебряной рыбкой блеснул в воздухе и вонзился в землю шагах в пяти от него. А сам Шенк рухнул на спину… По рядам орденских солдат прошел стон. Регнар отошел на несколько шагов назад.
— Возьми свой меч, мальчишка… Никто не посмеет сказать, что Снежный Барс убил безоружного ребенка.
Темплар поднялся — левая нога слушалась все хуже и хуже. Он выдернул клинок из земли, коротким взмахом сбросил с лезвия налипшую грязь. Он понимал, что с раненой ногой не сможет больше бегать от своего куда более сильного противника. Теперь он мог вести бой только стоя на месте, да и то вряд ли долго — пройдет совсем немного времени, и раненая нога откажет окончательно…
А Регнар уже надвигался, неотвратимый, как сама смерть. Шенк на мгновение закрыл глаза, призывая на помощь все, чему его учили, все, что он постигал сам… И тело отозвалось. Меч взлетел навстречу уже опускающемуся на его голову клинку Снежного Барса, отбросил его в сторону, выворачивая из закованных в сталь кистей. Не чувствуя усталости, забыв о боли, Легран бил снова и снова — Регнар уже не помышлял о нападении, уйдя в глухую защиту, но каждому было видно, что и парировать удары впавшего в боевое безумие темплара ему удается со все большим и большим трудом.
А в следующее мгновение остро отточенный клинок ударил в шлем, пробивая сталь, и теперь уже Регнар опрокинулся на спину, из-под искореженного шлема вытекала темно-красная кровь. Легран тяжело шагнул вперед, молясь Сиксте о том, чтобы именно сейчас не подвела нога, чтобы не рухнуть на колено рядом с поверженным врагом. Его клинок коснулся шеи Снежного Барса.
— Ну, чего ждешь… добивай, малыш.
— Сдавайся, — прохрипел Шенк, чувствуя, как медленно уходит безумие, как вновь начинает пульсировать раненое бедро, отдаваясь болью во всем теле, застилая глаза темной пеленой.
— Зачем? — проскрежетал из-под шлема искаженный металлом голос Регнара.
— Я не держу на тебя зла. Ты сражался как настоящий воин. Но я должен спасти своих людей. Признай поражение, и ты свободен.
Некоторое время Регнар молчал. Затем медленно протянул:
— Признаю свое поражение. Наша клятва будет исполнена. Ты и твои люди могут уйти свободно.
— Да будет так… — Шенк воткнул меч в землю и тяжело оперся на него, понимая, что одно неосторожное движение — и он просто рухнет и не сможет уже подняться. Непослушной рукой стянул шлем, вздохнул полной грудью. Полегчало — но, к сожалению, лишь самую малость.
Снежный Барс поднялся, тоже снял шлем, скрипя зубами от боли. Его щеку пересекал рваный разрез, разом лишая воина всей красоты, всего обаяния. Кровь стекала по щеке, по шее, пятная доспехи, но Регнар не обращал на это внимания. Он смотрел на темплара, и во взгляде была насмешка и капелька презрения.
— Ты, возможно, неплохой человек, мальчик, — тихо сказал он, швыряя изуродованный шлем к ногам Леграна. — Но воин ты дерьмовый. На будущее запомни, щенок, нельзя оставлять врагов в живых. Никогда. Живой враг придет снова. И во второй раз тебе, возможно, не повезет. Запомни… на будущее. И еще запомни — мы еще встретимся.
Он повернулся и зашагал к замершим вдалеке всадникам. Темплар смотрел ему вслед и думал о том, что седой в чем-то по-своему прав. Глупо даровать жизнь врагу — может быть, завтра или послезавтра меч в руке Снежного Барса разрубит чье-то тело… и виновником этой смерти будет он, темплар… Но он не смог бы ударить беззащитного, вонзить лезвие в горло лежащего на спине рыцаря. Как не смог — или не счел нужным — сделать это Регнар. Что ж, значит, такова судьба. Почему вдруг стало так темно?
Ему казалось, что он гордо стоит, расправив плечи, и смотрит на «Степных волков», что уже разворачивали коней… Перед глазами все плыло, земля качалась, становилось все темнее и темнее. Он даже не почувствовал, что падает, не ощутил, как чьи-то руки подхватили безвольное тело, не дали ему рухнуть в грязь.
Что-то холодное опустилось на лоб, струйка воды скользнула по виску, ненадолго задержалась в волосах, затем пробежала по шее, вызывая щекотку. Шенк дернулся и открыл глаза. Над ним было голубое, без единого облачка небо. Солнце, висевшее довольно низко над горизонтом, метало ему прямо в лицо свои огненные лучи, яркие, но не очень жаркие. Он медленно втянул в себя воздух, пробуя его на вкус. Утро…
«Странно, — мелькнула мысль, — ведь мы сражались уже почти вечером…»
То, на чем он лежал, ходило ходуном, поминутно вздрагивая, подпрыгивая и сотрясаясь. Шенк скосил глаза, увидел высокие борта из кое-как оструганных досок. Телега… не самое лучшее, не самое почетное место для рыцаря.
Он попытался привстать — и не смог. По телу волной прошла слабость, руки, упершиеся в дно телеги, тут же подогнулись, и Шенк снова откинулся на спину. Тут же над ним, загораживая небесную синь, появилось загорелое личико Синтии. В глазах вампирочки сквозило неподдельное беспокойство, переходящее чуть ли не в страх.
— Слава Сиксте, ты пришел в себя! — прошептала она. Шенк слабо улыбнулся уголками губ — на полноценную
усмешку не хватало сил. Создание Тьмы обращается к Святой Сиксте с благодарственным призывом… куда катится мир?
— Как ты себя чувствуешь? — Она тормошила его, не давая снова провалиться в забытье. — Ну, отвечай!
— Погано, — неохотно признался Шенк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Несколько долгих минут они обменивались ударами. Шенк быстро понял, что его навыки бойца, приобретенные на бесчисленных тренировках, столкнулись с навыками совсем иного рода… Пока темплар вел бои с тенью, с манекенами или со спарринг партнерами, Регнар оттачивал свое мастерство в схватках, где цена ошибки — смерть. И стал истинным мастером — учитывая, что вышел из всех схваток, не заработав даже малого шрама на безупречном лице.
Его удары были безупречными — но пока Шенку все же удавалось их парировать, а время от времени и переходить в наступление. Темплар уже пропустил пару ударов, бедро ныло, и он чувствовал, как штанина становится тяжелой и по коже ползет что-то липкое и теплое. Но и латы Регнара уже носили на себе следы ударов меча темплара — пусть и несколько менее эффективных.
Удар, блок… сноп искр вырывается из-под столкнувшейся стали. Регнар наступал, орудуя мечом с пугающей ловкостью. Легран уже начал уставать, его клинок, более короткий, чем у противника, не давал ему никаких преимуществ, но был все же слишком длинен, чтобы перейти в ближний бой. И он вынужден был отходить, уклоняться, стараясь по возможности смягчать убийственные удары врага.
Нога скользнула по раскисшей земле. Легран на мгновение потерял равновесие, а в следующий момент его меч, выбитый из руки чудовищным ударом, серебряной рыбкой блеснул в воздухе и вонзился в землю шагах в пяти от него. А сам Шенк рухнул на спину… По рядам орденских солдат прошел стон. Регнар отошел на несколько шагов назад.
— Возьми свой меч, мальчишка… Никто не посмеет сказать, что Снежный Барс убил безоружного ребенка.
Темплар поднялся — левая нога слушалась все хуже и хуже. Он выдернул клинок из земли, коротким взмахом сбросил с лезвия налипшую грязь. Он понимал, что с раненой ногой не сможет больше бегать от своего куда более сильного противника. Теперь он мог вести бой только стоя на месте, да и то вряд ли долго — пройдет совсем немного времени, и раненая нога откажет окончательно…
А Регнар уже надвигался, неотвратимый, как сама смерть. Шенк на мгновение закрыл глаза, призывая на помощь все, чему его учили, все, что он постигал сам… И тело отозвалось. Меч взлетел навстречу уже опускающемуся на его голову клинку Снежного Барса, отбросил его в сторону, выворачивая из закованных в сталь кистей. Не чувствуя усталости, забыв о боли, Легран бил снова и снова — Регнар уже не помышлял о нападении, уйдя в глухую защиту, но каждому было видно, что и парировать удары впавшего в боевое безумие темплара ему удается со все большим и большим трудом.
А в следующее мгновение остро отточенный клинок ударил в шлем, пробивая сталь, и теперь уже Регнар опрокинулся на спину, из-под искореженного шлема вытекала темно-красная кровь. Легран тяжело шагнул вперед, молясь Сиксте о том, чтобы именно сейчас не подвела нога, чтобы не рухнуть на колено рядом с поверженным врагом. Его клинок коснулся шеи Снежного Барса.
— Ну, чего ждешь… добивай, малыш.
— Сдавайся, — прохрипел Шенк, чувствуя, как медленно уходит безумие, как вновь начинает пульсировать раненое бедро, отдаваясь болью во всем теле, застилая глаза темной пеленой.
— Зачем? — проскрежетал из-под шлема искаженный металлом голос Регнара.
— Я не держу на тебя зла. Ты сражался как настоящий воин. Но я должен спасти своих людей. Признай поражение, и ты свободен.
Некоторое время Регнар молчал. Затем медленно протянул:
— Признаю свое поражение. Наша клятва будет исполнена. Ты и твои люди могут уйти свободно.
— Да будет так… — Шенк воткнул меч в землю и тяжело оперся на него, понимая, что одно неосторожное движение — и он просто рухнет и не сможет уже подняться. Непослушной рукой стянул шлем, вздохнул полной грудью. Полегчало — но, к сожалению, лишь самую малость.
Снежный Барс поднялся, тоже снял шлем, скрипя зубами от боли. Его щеку пересекал рваный разрез, разом лишая воина всей красоты, всего обаяния. Кровь стекала по щеке, по шее, пятная доспехи, но Регнар не обращал на это внимания. Он смотрел на темплара, и во взгляде была насмешка и капелька презрения.
— Ты, возможно, неплохой человек, мальчик, — тихо сказал он, швыряя изуродованный шлем к ногам Леграна. — Но воин ты дерьмовый. На будущее запомни, щенок, нельзя оставлять врагов в живых. Никогда. Живой враг придет снова. И во второй раз тебе, возможно, не повезет. Запомни… на будущее. И еще запомни — мы еще встретимся.
Он повернулся и зашагал к замершим вдалеке всадникам. Темплар смотрел ему вслед и думал о том, что седой в чем-то по-своему прав. Глупо даровать жизнь врагу — может быть, завтра или послезавтра меч в руке Снежного Барса разрубит чье-то тело… и виновником этой смерти будет он, темплар… Но он не смог бы ударить беззащитного, вонзить лезвие в горло лежащего на спине рыцаря. Как не смог — или не счел нужным — сделать это Регнар. Что ж, значит, такова судьба. Почему вдруг стало так темно?
Ему казалось, что он гордо стоит, расправив плечи, и смотрит на «Степных волков», что уже разворачивали коней… Перед глазами все плыло, земля качалась, становилось все темнее и темнее. Он даже не почувствовал, что падает, не ощутил, как чьи-то руки подхватили безвольное тело, не дали ему рухнуть в грязь.
Что-то холодное опустилось на лоб, струйка воды скользнула по виску, ненадолго задержалась в волосах, затем пробежала по шее, вызывая щекотку. Шенк дернулся и открыл глаза. Над ним было голубое, без единого облачка небо. Солнце, висевшее довольно низко над горизонтом, метало ему прямо в лицо свои огненные лучи, яркие, но не очень жаркие. Он медленно втянул в себя воздух, пробуя его на вкус. Утро…
«Странно, — мелькнула мысль, — ведь мы сражались уже почти вечером…»
То, на чем он лежал, ходило ходуном, поминутно вздрагивая, подпрыгивая и сотрясаясь. Шенк скосил глаза, увидел высокие борта из кое-как оструганных досок. Телега… не самое лучшее, не самое почетное место для рыцаря.
Он попытался привстать — и не смог. По телу волной прошла слабость, руки, упершиеся в дно телеги, тут же подогнулись, и Шенк снова откинулся на спину. Тут же над ним, загораживая небесную синь, появилось загорелое личико Синтии. В глазах вампирочки сквозило неподдельное беспокойство, переходящее чуть ли не в страх.
— Слава Сиксте, ты пришел в себя! — прошептала она. Шенк слабо улыбнулся уголками губ — на полноценную
усмешку не хватало сил. Создание Тьмы обращается к Святой Сиксте с благодарственным призывом… куда катится мир?
— Как ты себя чувствуешь? — Она тормошила его, не давая снова провалиться в забытье. — Ну, отвечай!
— Погано, — неохотно признался Шенк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145