Всей семьей загорать будем, однако!
Скинхед огляделся, дожидаясь реакции. Все молчали.
- Как-то не смешно, - сказал наконец Кузнецов. Иван кивнул. Бывает, что и хорошие рассказчики рассказывают неудачные анекдоты… И вдруг Мандела оглушительно захохотал.
- Ой, не могу… Оборжаться просто. Загорать будем… ха-ха-ха… ой… - он уперся руками в колени, выдохнул, но все равно продолжал трястись от смеха. - Не… могу… ха-ха-ха…
Уберфюрер молча смотрел на это представление, лицо бравого скинхеда словно высечено из гранита, ноздри бронзовые, как у коня Медного всадника.
- Сдается мне, - сказал Убер наконец, - что ты у нас расист, Мандела.
- Что? - негр перестал смеяться.
- Чукчи ему не угодили, - глаза Уберфюрера сузились. - Да я тебе за чукчей пасть порву, понял?
- А чем чукчи лучше негров? - Мандела выпрямился.
- Они далеко.
- Значит, центральное освещение? - старик покачал головой.
- Да. Мы думаем, метро снабжается отсюда, с ЛАЭС, - сказал Мандела. Федор кивнул.
- Вполне может быть. Подземные линии электроснабжения. Думаю, их сделали как раз перед Катастрофой - как резервный канал передачи. Возможно, что подключены к этим резервным линиями не только мы… другими словами, многократное дублирование. По-военному, прямо скажем. Возможно, даже когда ЛАЭС выработает последнее топливо (впрочем, его у меня как раз много, хватит на дольше, чем я проживу), электричество в метро все равно будет.
Старик внимательно оглядел слушателей.
- Давайте я отведу вас туда, где вы будете спать, - предложил он. Иван благодарно кивнул. События этого дня свалились на них, словно
обвал туннеля. Да и полночи в противогазах - это кого угодно вымотает. Бойцы едва передвигают ноги. Сидят сейчас, клюют носами.
Иван шел за стариком по коридору и думал: атомная станция.
Ну, блин, серьезно, надо же, твою мать.
Она действительно существует. И работает.
Когда они шли по коридорам, освещенным лампами дневного света в потолочных светильниках, Иван не переставал вертеть головой. Стены, обшитые панелями (что это? дерево?) и украшенные плакатами вроде «Сотрудник, помни о радиационной безопасности! Твое потомство в твоих руках». Забавно звучит. Федор объяснил, что это было что-то вроде шутки, работники ЛАЭС готовились к празднику.
В коридорах стояли даже диваны для отдыха. По углам засохшие растения в огромных горшках. Полумрак скрывал следы прошедших лет.
Жаль, что Звездочет этого не увидит. И профессор Водяник.
Интересно, смогу ли я заснуть, зная, что надо мной нет многометровой толщи земли, что защищает меня от радиации и тварей? - подумал Иван. - Наверное, не сразу…
Угу. Скорее всего, коснусь подушки головой и отрублюсь.
Вымотался до такой степени, что сил нет даже уставать.
- Что это? - Иван огляделся. Огромное помещение, освещенное так, что резало глаза. Лампы тут были практически везде. Очень яркие. Очень.
Голые белые стены, блестящие от света десятков ламп дневного света. Гладкий пол. В центре зала - огромная окружность, словно составленная из сотен цветных квадратов. Некоторых квадратов не хватало, зияли провалы.
Под потолком зала - железные лестницы, рельсы-направляющие, в углу замер длинный цилиндр огромного крана… или подъемника? Серые станины уходили под потолок.
- Куда мы пришли? - спросил Иван.
- Центральный зал, - сказал Федор спокойно. - Под вашими ногами фактически - сам реактор. Вот этот круг, что вы видите, - с квадратиками - мы называем это «пятак». Это зона загрузки топлива в реактор. Видите, они разного цвета…
- Э-э… а почему мы пришли именно сюда?
- Здесь безопаснее. Я здесь сплю.
- Что, прямо на реакторе?! - Уберфюрер выглядел обалдевшим.
Старик усмехнулся.
- Зачем же прямо на реакторе? Вон там, в углу.
Иван оглянулся. Действительно, там, за металлическим стеллажом, заполненным какими-то механизмами и деталями, виднелся край полосатого матраса. Ну, старик. Кремень просто.
- Сумасшедший мир, - сказал Федор. - Разве я когда-нибудь думал, что буду спать в реакторном зале, чтобы защититься от излучения снаружи? Но здесь действительно безопаснее всего. Под вашими ногами - плита биологической защиты реактора, мы называем ее Елена. Толщина Елены несколько метров, над головой - бетонный козырек, который, теоретически, выдержит падение на него реактивного самолета.
- Офигеть, - только и сказал Уберфюрер. Огляделся.
- Это самое безопасное место на станции. Поверьте старику.
* * *
- По-моему, кто-то ни фига не понимает в блюзе, - сказал Уберфюрер. - Вот ты можешь отличить чикагский блюз от техасского? Скажи честно, можешь?
Негр перевел взгляд с одного на другого.
- Да ну вас к черту с вашим блюзом! - обиделся Мандела, скатал в валик матрас с подушкой, одеялом и ушел спать в другой угол.
Демонстративно.
Будь тут дверь, он бы ей хлопнул.
- Что ты к нему цепляешься? - спросил Иван. - А, Убер? Нормальный же парень.
- Нормальный, - согласился скинхед. Откинулся на подушку, заложил руки за голову. - Что я, не вижу? Но мне по приколу его цеплять, понимаешь? Да и вообще, подумай сам - вот я скинхед, правильно?
Иван посмотрел на свежевыбритую голову Убера и улыбнулся.
- Ну не знаю, как тебе сказать прямо…
- Да пошел ты, - беззлобно огрызнулся Уберфюрер. - Вот я скин, а он негр… Это же классическая ситуация настройки имиджа!
- Не понял. - Иван нахмурил брови. - Ты о чем?
- Вот я бритоголовый. Бритоголовый что делает, когда видит чернокожего? Правильно! Идет и задирает его черную задницу. Логично, брат? Логично. А если такой бритоголовый весь из себя скинхед стоит и не задирает негра, он что - боится, получается? Это значит, яиц у него совсем нет, у этого скинхеда? Так что все правильно, андестенд? А, например, если негр не замечает, что рядом с ним потенциальный расист, и не идет бить его арийскую задницу, он кто? Вот то-то. Короче, Иван. Не лезь к нам с Манделой. Мы сами разберемся. Это вопрос доминирования.
- Ты же говорил про имидж? - уточнил Иван.
- Да иди ты, - отмахнулся Уберфюрер. - Знаешь, почему я на самом де-ле его достаю?
- И почему?
- Не потому, что он черный, а потому, что слабый. Понимаешь? Он слабый. Терпит. Тот день, когда он мне даст в морду, будет последним днем моих над ним издевательств. А пока, извини, не заслужил. Вот так-то, брат.
- Ага, - сказал Иван. Смотри, какой воспитатель нашелся. Что-то не подозревал я в нем педагогических наклонностей. А они есть.
Уберфюрер потянулся. Зевнул так, что кожа на челюстях едва не лопнула.
- Давай спать, что ли?
Иван кивнул, лег, натянул одеяло до подбородка. Высоченный потолок реакторного зала мешал погрузиться в сон - непривычно высоко, непривычно большое пространство, вообще непривычно. Пол из свинца или что там еще, это же надо.
Но мы же добрались, верно?
Сон не шел. Не чувствовал Иван себя уютно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Скинхед огляделся, дожидаясь реакции. Все молчали.
- Как-то не смешно, - сказал наконец Кузнецов. Иван кивнул. Бывает, что и хорошие рассказчики рассказывают неудачные анекдоты… И вдруг Мандела оглушительно захохотал.
- Ой, не могу… Оборжаться просто. Загорать будем… ха-ха-ха… ой… - он уперся руками в колени, выдохнул, но все равно продолжал трястись от смеха. - Не… могу… ха-ха-ха…
Уберфюрер молча смотрел на это представление, лицо бравого скинхеда словно высечено из гранита, ноздри бронзовые, как у коня Медного всадника.
- Сдается мне, - сказал Убер наконец, - что ты у нас расист, Мандела.
- Что? - негр перестал смеяться.
- Чукчи ему не угодили, - глаза Уберфюрера сузились. - Да я тебе за чукчей пасть порву, понял?
- А чем чукчи лучше негров? - Мандела выпрямился.
- Они далеко.
- Значит, центральное освещение? - старик покачал головой.
- Да. Мы думаем, метро снабжается отсюда, с ЛАЭС, - сказал Мандела. Федор кивнул.
- Вполне может быть. Подземные линии электроснабжения. Думаю, их сделали как раз перед Катастрофой - как резервный канал передачи. Возможно, что подключены к этим резервным линиями не только мы… другими словами, многократное дублирование. По-военному, прямо скажем. Возможно, даже когда ЛАЭС выработает последнее топливо (впрочем, его у меня как раз много, хватит на дольше, чем я проживу), электричество в метро все равно будет.
Старик внимательно оглядел слушателей.
- Давайте я отведу вас туда, где вы будете спать, - предложил он. Иван благодарно кивнул. События этого дня свалились на них, словно
обвал туннеля. Да и полночи в противогазах - это кого угодно вымотает. Бойцы едва передвигают ноги. Сидят сейчас, клюют носами.
Иван шел за стариком по коридору и думал: атомная станция.
Ну, блин, серьезно, надо же, твою мать.
Она действительно существует. И работает.
Когда они шли по коридорам, освещенным лампами дневного света в потолочных светильниках, Иван не переставал вертеть головой. Стены, обшитые панелями (что это? дерево?) и украшенные плакатами вроде «Сотрудник, помни о радиационной безопасности! Твое потомство в твоих руках». Забавно звучит. Федор объяснил, что это было что-то вроде шутки, работники ЛАЭС готовились к празднику.
В коридорах стояли даже диваны для отдыха. По углам засохшие растения в огромных горшках. Полумрак скрывал следы прошедших лет.
Жаль, что Звездочет этого не увидит. И профессор Водяник.
Интересно, смогу ли я заснуть, зная, что надо мной нет многометровой толщи земли, что защищает меня от радиации и тварей? - подумал Иван. - Наверное, не сразу…
Угу. Скорее всего, коснусь подушки головой и отрублюсь.
Вымотался до такой степени, что сил нет даже уставать.
- Что это? - Иван огляделся. Огромное помещение, освещенное так, что резало глаза. Лампы тут были практически везде. Очень яркие. Очень.
Голые белые стены, блестящие от света десятков ламп дневного света. Гладкий пол. В центре зала - огромная окружность, словно составленная из сотен цветных квадратов. Некоторых квадратов не хватало, зияли провалы.
Под потолком зала - железные лестницы, рельсы-направляющие, в углу замер длинный цилиндр огромного крана… или подъемника? Серые станины уходили под потолок.
- Куда мы пришли? - спросил Иван.
- Центральный зал, - сказал Федор спокойно. - Под вашими ногами фактически - сам реактор. Вот этот круг, что вы видите, - с квадратиками - мы называем это «пятак». Это зона загрузки топлива в реактор. Видите, они разного цвета…
- Э-э… а почему мы пришли именно сюда?
- Здесь безопаснее. Я здесь сплю.
- Что, прямо на реакторе?! - Уберфюрер выглядел обалдевшим.
Старик усмехнулся.
- Зачем же прямо на реакторе? Вон там, в углу.
Иван оглянулся. Действительно, там, за металлическим стеллажом, заполненным какими-то механизмами и деталями, виднелся край полосатого матраса. Ну, старик. Кремень просто.
- Сумасшедший мир, - сказал Федор. - Разве я когда-нибудь думал, что буду спать в реакторном зале, чтобы защититься от излучения снаружи? Но здесь действительно безопаснее всего. Под вашими ногами - плита биологической защиты реактора, мы называем ее Елена. Толщина Елены несколько метров, над головой - бетонный козырек, который, теоретически, выдержит падение на него реактивного самолета.
- Офигеть, - только и сказал Уберфюрер. Огляделся.
- Это самое безопасное место на станции. Поверьте старику.
* * *
- По-моему, кто-то ни фига не понимает в блюзе, - сказал Уберфюрер. - Вот ты можешь отличить чикагский блюз от техасского? Скажи честно, можешь?
Негр перевел взгляд с одного на другого.
- Да ну вас к черту с вашим блюзом! - обиделся Мандела, скатал в валик матрас с подушкой, одеялом и ушел спать в другой угол.
Демонстративно.
Будь тут дверь, он бы ей хлопнул.
- Что ты к нему цепляешься? - спросил Иван. - А, Убер? Нормальный же парень.
- Нормальный, - согласился скинхед. Откинулся на подушку, заложил руки за голову. - Что я, не вижу? Но мне по приколу его цеплять, понимаешь? Да и вообще, подумай сам - вот я скинхед, правильно?
Иван посмотрел на свежевыбритую голову Убера и улыбнулся.
- Ну не знаю, как тебе сказать прямо…
- Да пошел ты, - беззлобно огрызнулся Уберфюрер. - Вот я скин, а он негр… Это же классическая ситуация настройки имиджа!
- Не понял. - Иван нахмурил брови. - Ты о чем?
- Вот я бритоголовый. Бритоголовый что делает, когда видит чернокожего? Правильно! Идет и задирает его черную задницу. Логично, брат? Логично. А если такой бритоголовый весь из себя скинхед стоит и не задирает негра, он что - боится, получается? Это значит, яиц у него совсем нет, у этого скинхеда? Так что все правильно, андестенд? А, например, если негр не замечает, что рядом с ним потенциальный расист, и не идет бить его арийскую задницу, он кто? Вот то-то. Короче, Иван. Не лезь к нам с Манделой. Мы сами разберемся. Это вопрос доминирования.
- Ты же говорил про имидж? - уточнил Иван.
- Да иди ты, - отмахнулся Уберфюрер. - Знаешь, почему я на самом де-ле его достаю?
- И почему?
- Не потому, что он черный, а потому, что слабый. Понимаешь? Он слабый. Терпит. Тот день, когда он мне даст в морду, будет последним днем моих над ним издевательств. А пока, извини, не заслужил. Вот так-то, брат.
- Ага, - сказал Иван. Смотри, какой воспитатель нашелся. Что-то не подозревал я в нем педагогических наклонностей. А они есть.
Уберфюрер потянулся. Зевнул так, что кожа на челюстях едва не лопнула.
- Давай спать, что ли?
Иван кивнул, лег, натянул одеяло до подбородка. Высоченный потолок реакторного зала мешал погрузиться в сон - непривычно высоко, непривычно большое пространство, вообще непривычно. Пол из свинца или что там еще, это же надо.
Но мы же добрались, верно?
Сон не шел. Не чувствовал Иван себя уютно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116