- Не обращайте внимания на моего брата, - сказала она. - Он последнее время сам не свой. Он был на ярмарке на Садовой-Сенной и там ему разбили сердце.
- Сочувствую, - сказал Иван. - Это бывает. Необязательно на ярмарках, но бывает. И что произошло дальше?
Лали улыбнулась.
- Дальше она уехала, а он заочно ревнует к ней всех мужчин старше двадцати и моложе столетнего старца. Она назвала его мальчиком, понимаете?
Еще бы, подумал диггер. Мы такого не прощаем.
- У тебя интересное лицо, - сказал Иван, переходя на «ты».
Девушка улыбнулась.
- Я наполовину грузинка, - пояснила она. - А мой брат наполовину русский. Поэтому он такой бука. - Пейте, - она протянула Ивану кружку. - Ему хочется быть или грузином или русским, посередине его не устраивает. Это он так говорит. Но на самом деле тут виновата женщина.
- Кто она?
Лали наклонилась к Ивану. Ее длинные волосы коснулись его щеки.
- Ведьма, - шепнула Лали. Ивану стало щекотно ухо. У нее был прекрасный чистый тон. Настоящее звучание. Юная, но уже женщина. Не потому что успела ей стать, а по внутреннему ощущению самой себя. Девушка ждет мужчин, а женщина ими правит. И подчиняется. Но правит.
Грузинская принцесса, подумал Иван.
* * *
После ужина (тот же самый угорь, тушеный в каких-то темных, чуть отдающих кисловатой остротой, листьях), Лали принесла чай. Иван сидел, смотрел на нее - не все время, а словно держал в поле внимания, как в дигге все время держишь напарника. Но там, наверху, это не было подкрашено, как стакан воды розовым витаминным раствором (мультивитамин для детей, сироп с клубничным вкусом. Редкая сладость), сексуальным влечением. Все, что делала Лали (грузинская принцесса) Ивану нравилось, это было женственно и спокойно, с темпераментом и взглядами из-под ресниц. И в этом не было ничего щенячьего, ничего наигранного.
Спокойное, уверенное влечение - когда два человека нравятся друг другу и знают об этом.
И продолжают существовать, заниматься обыденными делами, держа друг друга в затылке. Глаза на затылке. Иван усмехнулся. Теперь понятно, что это означает. Не новый вид неприятностей, как там, в пустом городе (если бы пустом!), а нечто иное.
С Таней у него все было по-другому.
Ивану мучительно хотелось забыть про Кузнецова, привязанного к столбу на пристани, про Уберфюрера, которому нужны воспоминания, а не выпивка (как тот почему-то считает), про… Иван дернул щекой. Забыть про Сазона.
Это было не яростное, опаляющее чувство.
Когда Иван вспоминал про Сазонова, теперь это был лед и холод.
Промерзшая душа, как бывает город наверху, Питер. Корка льда на гранитных львах. Ветры, продувающие насквозь широкие пустые улицы.
Вот этот город. Остов его прогнил…
Иван видел внутренним зрением рыхлый, промерзший снег Петропавловской крепости. Что они там искали? Черт его знает. Уже не помню.
Иван помнил только холод. И следы - множество следов на белом полотне.
…Каменный остров оставшихся навсегда.
Если я вернусь, то вернусь не только ради Тани.
Я вернусь ради возмездия.
Зло должно быть наказано, подумал Иван.
Просто я раньше не совсем понимал, где оно - зло.
МЕМОВ, ОРЛОВ, САЗОНОВ.
Да и сейчас не очень понимаю.
* * *
Уберфюрер здесь, в Венеции, нашел себе новое увлечение. Вернее, выбрал одно из старых, оттряхнул с него пыль и пустил в дело.
Уберфюрер пил по-черному.
И к моменту, когда Иван его встретил, скинхед как раз прогулял все до донышка. Впору последнюю рубаху снимать.
Получив от Ивана наставления и инструкции, Убер отправился выяснять, что можно сделать для избавления Кузнецова от тяжкой доли. На расходы ему был выделен 1 (один) патрон.
Вернулся, весело насвистывая.
- Ну? - спросил Иван.
- Всего-то полрожка надо, брат, - сказал Уберфюрер. - Они Кузнецова по дешевке отдают. Он зараза, умница такая, упрямый и работать не хочет. Одно слово: мент.
- И где мы возьмем патроны? - спросил Иван. Отдать второй фонарь? Мда. Проще уж сразу самому в рабство запродаться.
Уберфюрер погладил себя по бритой башке (не такой уже и бритой, если честно) и улыбнулся.
- Ну, есть тут один вариант…
- И какой?
- Тебе понравится, - пообещал Убер.
* * *
Как Иван и предполагал, ему не понравилось.
Во- первых: что дерутся на выигрыш.
Во- вторых: что ставка -он сам. Это уж Уберфюрер как-то… хватил через край.
Судья махнул рукой.
- Начинайте!
Раскололся орешек, куда девать мякоть?
Взбрыкнув, Уберфюрер перекатился на спину, подмяв под себя щуплого противника. Вскочил, секунда - и рухнул ему на спину, сложив руки в замок. Удар пришелся по затылку. Тумб! Локоть вырубился, ткнулся лицом в мокрую грязь.
Уберфюрер выпрямился, вздохнул. Со всех сторон кричали. Скинхед наклонился и, взяв Локтя за плечо, вытянул из лужи и перевалил на спину. Локоть всхрапнул, из-под носа у него выдувались грязные пузыри. Лицо превратилось в грязевую маску.
- Победил… - судья подошел, взял Уберфюрера за запястье. - Победил Убер! - и вздернул его руку вверх. Вал аплодисментов и одобрительных выкриков нахлынул на победившего скинхеда и отступил. Уберфюрер невозмутимо улыбался.
- Силен, - сказал Иван, когда тот вернулся к маленькому лагерю.
- Сколько мы выиграли?
- Порядком. Два рожка почти. Даже за вычетом расходов на выкуп Кузнецова… на первое время нам хватит.
Уберфюрер качнул головой. Лицо у него было разбито в хлам. Глаза узкие, как у китайца. Кровь капала с подбородка.
- Ты как? - спросил Иван.
- Нормально.
В следующее мгновение ноги у него подкосились. Иван с Кузнецовым едва успели подхватить обмякшее тело. Похоже, все, допрыгался Убер. Надорвался. Иван скривился. Не поев, драться - это чересчур. Кусок мяса, как у того же Джека Лондона, Иван читал этот рассказ в библиотеке на Гостином дворе.
Иван расплатился с хозяином. Полрожка патронов, и Миша распрощался с рабством. Нормально.
- Кузнецов, - сказал Иван, когда они разместили бесчувственного Уберфюрера на баулах. - Вот тебе патроны, давай за едой. И чистой воды набери. Да… только без крысятины, хорошо? Обойдемся чем-нибудь попроще. Задача ясна?
- Понял, командир. - Кузнецов кивнул.
* * *
Маленькая желтая сова стреляла пластиковыми глазами - вправо, влево. Тик-так, тик-так. Тик-так. На круглом ее животе стрелки показывали двадцать минут пятого. Рядом горела лампада. Как Ивану объяснили, здесь для освещения использовали угрей. Они же электрические. В стеклянной трехлитровой банке, заткнутой крышкой с электродами, лежал гладкий черный угорь. Иногда он начинал метаться, дергаться - Иван видел синеватые разряды, когда угорь касался электродов. Забавная система.
На аккуратно застеленном топчане у стены лежала раскрытая книга. Иван задержал взгляд. Интересно, что читает такая девушка? «Кетополис: город китов», прочитал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116