На обложке синий кит сталкивался с гигантским боевым кораблем. Фигурки людей летели в воду.
- Про что это? - спросил Иван.
- Про Катастрофу, - сказала Лали.
- Как? - он вскинул голову.
- Не про нашу… там люди хотели уничтожить всех китов на свете. И им это почти удалось.
Да уж, подумал Иван. Это по нас сходить - кого-нибудь полностью уничтожить. Это без проблем. Хоть китов, хоть самих себя.
- Я видела, как твой друг дрался, - сказала Лали.
Иван кивнул, поднялся. Нужно проверить Уберфюрера и договориться о следующем пароме на Невский…
- Ты скоро уедешь, - сказала Лали негромко. Акцент в ее правильной четкой речи вдруг стал заметней. - Ты скоро…
Иван молча смотрел на нее. Открыл было рот - она быстро выставила ладонь.
- Подожди, - сказала она. Глаза ее блеснули. - Ты должен мне сказать… Я знаю, что ты ответишь, но если не спрошу, то буду думать, что бы ты мне ответил… - она помолчала. - Долго буду думать.
Иван смотрел на ее губы. Он даже говорить сейчас не мог, в груди что застряло.
- Ты любишь ее? Ее зовут Таня, я слышала.
- Да, - сказал Иван. - Только я никогда ей…
- Не говори, - пальцы Лали прижалась к его губам. - Не говори, иначе кто-то подслушает и сделает так, чтобы это не исполнилось. Я знаю.
Иван стоял, чувствуя на губах ее горьковатый аромат. Он взял Лали за локоть, потянул на себя… отпустил.
- Ты красивая, - он взял ее ладонь и прижал себе к горящему лбу. Прохлада. От ее пальцев стало легче. Лали вся была рядом - с ее пальцами, с ее кожей, с ее длинными ногами, стоящими на земле крепко, упрямо, с ее бешеным нравом… с ее нежностью.
От взгляда на нее у него замирало сердце.
- Не говори так, я буду ревновать. Нет, не буду. Вы, мужчины, можете любить многих женщин. Но ты другой. Для тебя каждая женщина - одна единственная на свете. Пусть я буду единственной.
Иван помолчал.
- Откуда в тебе столько мудрости, женщина? Тебе же всего сколько?… шестнадцать?
- Каждой женщине - тысяча лет, - сказала Лали негромко. - И каждой - семнадцать. Это же просто.
- Да, - сказал Иван. - Это просто.
* * *
Вернувшись, Иван обнаружил на причале кроме Уберфюрера и Кузнецова, новое действующее лицо. Он кивнул ему, прошел, сел рядом, ничем не выказывая удивления. Не то, чтобы брат Лали его совсем раздражал, но…
Но что ему здесь надо?
- Слышали, кавесы совсем сдурели? - сказал Артем.
Кузнецов с Уберфюрером переглянулись.
- Это кто такие? - спросил Иван.
- Ну ты темный, - сказал Артем почти снисходительно. Иван улыбнулся уголками губ. Было забавно слышать такое от молодого парнишки, не старше Кузнецова. - Кавесы - это бывшие диггеры, которые знали, что почем. То есть, это у них раньше презрительная кличка была для тех, кто звания диггера не достоин. Но дальше так пошло…
Так стали звать тех, кто копает путь из метро. В Финляндию. Они, наверное, думают, что в Финляндию никто ядерными ракетами не целился. И это почти правда - если забыть про натовский противоракетный радар, который нашим в любом случае пришлось бы уничтожить. Первоочередная цель. Мне отец рассказывал. Он был полковник ракетных войск. Так что Финляндии тоже нет, некуда копать. А они копают.
- Да не к финнам они копают, - поморщился Уберфюрер.
- А куда?
- В Москву.
Иван даже не сразу сумел открыть рот и сказать:
- На хрена? Там же камня на камне… и тот, наверное, радиоактивный.
- Деревня ты, брат. Московское метро - ядерное бомбоубежище класса «А». Я вот знаешь, где учился?
- Где?
Похоже, Уберфюрер забыл далеко не все.
- В Керосинке. Так нефтегазовый институт назывался, что на Ленинском проспекте был. Пятый в Европе, между прочим.
- Круто… наверное. И что?
- У нас старшаки рассказывали, что в подвале Керосинки стоит атомный реактор - на всякий пожарный случай. Я как-то сунулся в подвал - куда там, режимная зона! Послали меня куда подальше. Хорошо, не посадили. Потому что от этого реактора Метро-2 питается. Ну, про Метро-2 ты слышал, конечно? Ну, это… Д6! Слышал? - обратился он к брату Лали.
- Н-нет.
- Да все про него слышали. Мол, повезло москвичам, они там в секретное метро схоронились и жрут теперь одни каперсы с ананасами.
Артем помялся.
- Что хотел-то? - сжалился над ним Уберфюрер. - Ну, говори.
- А что такое «каперсы»?
* * *
Когда Артем предложил пройтись и кое-что обсудить, Иван кивнул: он ждал этого разговора.
Они прошли вдоль веревочных перил, огораживающих центральный остров, остановились. Фонарь над головой едва слышно потрескивал. Пахло озоном. Артем наклонился и подобрал рыбью кость. Задумчиво бросил в воду, подождал, пока вокруг места падения взбурлит вода от угриных тел, повернулся к Ивану.
- Оставь мою сестру в покое, - сказал Артем резко. - Слышишь, диггер?
- Слышу, - сказал Иван. Не драться же мне с ним? - Все хотел спросить. Почему ты меня терпеть не можешь? Из-за сестры только?
- Не только… - он помедлил. - Ты… ты похож на нашего отца.
Иван поднял брови. День ото дня все интереснее жить.
- Который полковник ракетных войск?
- Отец нас бросил, - сказал Артем с вызовом. - Что ему? Он ушел, а мы остались.
Все наши истории чем-то похожи, подумал Иван, глядя на этого угрюмого паренька. Только у меня, кажется, все наоборот. Это мы с матерью бросили отца. Мать утверждала, что это был лучший ее поступок в жизни. Но иногда по ночам, когда думала, что Иван не слышит, плакала. А он слышал… Тогда они жили на Проспекте Большевиков - который сейчас Оккервиль… Наверное, это любовь, решил Иван. Наверное.
- Как ее зовут? - спросил он неожиданно.
- Что? - Артем вдруг изменился в лице. - Кого зовут?
- Ты знаешь, - сказал Иван. - Ведьму твою.
Артем замолчал. Стоял угрюмый, сжимая кулаки. Напряженный. Ну-ну, подумал Иван, смотри, чтобы скулы не лопнули.
- Лахезис, - ответил он наконец. Вскинул голову, сказал с вызовом: - И она не ведьма. Она самая лучшая женщина в мире! Самая красивая!
Иван кивнул.
- Она это знает?
Артем опять нахмурился.
- Она смеялась, когда я так говорил.
Иван вздохнул.
- Ты не первый и не последний, с кем это случилось. С женщинами это бывает, поверь. Они смеются тогда, когда надо бы плакать… и наоборот.
- Ага, - сказал Артем, глядя исподлобья. - Щас. Если бы ты ей это сказал, она бы не смеялась. Я знаю.
Иван помолчал. Странный мы все-таки народ, мужики. Толкаемся плечами там, где, в общем-то, даже пересечься не должны были.
- Я уезжаю. Сегодня и насовсем. Береги свою сестру, - попросил Иван. - Она прекрасна.
* * *
Пришло время прощаться. Паром (на самом деле плот - шириной чуть меньше, чем диаметр тоннеля) наполнился людьми. Кроме Ивана с Кузнецовым, ехали еще семеро - в лохмотьях, бородатые, заросшие, с сумками и палками. Подойдя ближе, Иван понял, что все люди слепые. Главным у них был поводырь - костистый мужик в телогрейке, болтавшейся на нем свободно. Тоже слепой, что интересно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
- Про что это? - спросил Иван.
- Про Катастрофу, - сказала Лали.
- Как? - он вскинул голову.
- Не про нашу… там люди хотели уничтожить всех китов на свете. И им это почти удалось.
Да уж, подумал Иван. Это по нас сходить - кого-нибудь полностью уничтожить. Это без проблем. Хоть китов, хоть самих себя.
- Я видела, как твой друг дрался, - сказала Лали.
Иван кивнул, поднялся. Нужно проверить Уберфюрера и договориться о следующем пароме на Невский…
- Ты скоро уедешь, - сказала Лали негромко. Акцент в ее правильной четкой речи вдруг стал заметней. - Ты скоро…
Иван молча смотрел на нее. Открыл было рот - она быстро выставила ладонь.
- Подожди, - сказала она. Глаза ее блеснули. - Ты должен мне сказать… Я знаю, что ты ответишь, но если не спрошу, то буду думать, что бы ты мне ответил… - она помолчала. - Долго буду думать.
Иван смотрел на ее губы. Он даже говорить сейчас не мог, в груди что застряло.
- Ты любишь ее? Ее зовут Таня, я слышала.
- Да, - сказал Иван. - Только я никогда ей…
- Не говори, - пальцы Лали прижалась к его губам. - Не говори, иначе кто-то подслушает и сделает так, чтобы это не исполнилось. Я знаю.
Иван стоял, чувствуя на губах ее горьковатый аромат. Он взял Лали за локоть, потянул на себя… отпустил.
- Ты красивая, - он взял ее ладонь и прижал себе к горящему лбу. Прохлада. От ее пальцев стало легче. Лали вся была рядом - с ее пальцами, с ее кожей, с ее длинными ногами, стоящими на земле крепко, упрямо, с ее бешеным нравом… с ее нежностью.
От взгляда на нее у него замирало сердце.
- Не говори так, я буду ревновать. Нет, не буду. Вы, мужчины, можете любить многих женщин. Но ты другой. Для тебя каждая женщина - одна единственная на свете. Пусть я буду единственной.
Иван помолчал.
- Откуда в тебе столько мудрости, женщина? Тебе же всего сколько?… шестнадцать?
- Каждой женщине - тысяча лет, - сказала Лали негромко. - И каждой - семнадцать. Это же просто.
- Да, - сказал Иван. - Это просто.
* * *
Вернувшись, Иван обнаружил на причале кроме Уберфюрера и Кузнецова, новое действующее лицо. Он кивнул ему, прошел, сел рядом, ничем не выказывая удивления. Не то, чтобы брат Лали его совсем раздражал, но…
Но что ему здесь надо?
- Слышали, кавесы совсем сдурели? - сказал Артем.
Кузнецов с Уберфюрером переглянулись.
- Это кто такие? - спросил Иван.
- Ну ты темный, - сказал Артем почти снисходительно. Иван улыбнулся уголками губ. Было забавно слышать такое от молодого парнишки, не старше Кузнецова. - Кавесы - это бывшие диггеры, которые знали, что почем. То есть, это у них раньше презрительная кличка была для тех, кто звания диггера не достоин. Но дальше так пошло…
Так стали звать тех, кто копает путь из метро. В Финляндию. Они, наверное, думают, что в Финляндию никто ядерными ракетами не целился. И это почти правда - если забыть про натовский противоракетный радар, который нашим в любом случае пришлось бы уничтожить. Первоочередная цель. Мне отец рассказывал. Он был полковник ракетных войск. Так что Финляндии тоже нет, некуда копать. А они копают.
- Да не к финнам они копают, - поморщился Уберфюрер.
- А куда?
- В Москву.
Иван даже не сразу сумел открыть рот и сказать:
- На хрена? Там же камня на камне… и тот, наверное, радиоактивный.
- Деревня ты, брат. Московское метро - ядерное бомбоубежище класса «А». Я вот знаешь, где учился?
- Где?
Похоже, Уберфюрер забыл далеко не все.
- В Керосинке. Так нефтегазовый институт назывался, что на Ленинском проспекте был. Пятый в Европе, между прочим.
- Круто… наверное. И что?
- У нас старшаки рассказывали, что в подвале Керосинки стоит атомный реактор - на всякий пожарный случай. Я как-то сунулся в подвал - куда там, режимная зона! Послали меня куда подальше. Хорошо, не посадили. Потому что от этого реактора Метро-2 питается. Ну, про Метро-2 ты слышал, конечно? Ну, это… Д6! Слышал? - обратился он к брату Лали.
- Н-нет.
- Да все про него слышали. Мол, повезло москвичам, они там в секретное метро схоронились и жрут теперь одни каперсы с ананасами.
Артем помялся.
- Что хотел-то? - сжалился над ним Уберфюрер. - Ну, говори.
- А что такое «каперсы»?
* * *
Когда Артем предложил пройтись и кое-что обсудить, Иван кивнул: он ждал этого разговора.
Они прошли вдоль веревочных перил, огораживающих центральный остров, остановились. Фонарь над головой едва слышно потрескивал. Пахло озоном. Артем наклонился и подобрал рыбью кость. Задумчиво бросил в воду, подождал, пока вокруг места падения взбурлит вода от угриных тел, повернулся к Ивану.
- Оставь мою сестру в покое, - сказал Артем резко. - Слышишь, диггер?
- Слышу, - сказал Иван. Не драться же мне с ним? - Все хотел спросить. Почему ты меня терпеть не можешь? Из-за сестры только?
- Не только… - он помедлил. - Ты… ты похож на нашего отца.
Иван поднял брови. День ото дня все интереснее жить.
- Который полковник ракетных войск?
- Отец нас бросил, - сказал Артем с вызовом. - Что ему? Он ушел, а мы остались.
Все наши истории чем-то похожи, подумал Иван, глядя на этого угрюмого паренька. Только у меня, кажется, все наоборот. Это мы с матерью бросили отца. Мать утверждала, что это был лучший ее поступок в жизни. Но иногда по ночам, когда думала, что Иван не слышит, плакала. А он слышал… Тогда они жили на Проспекте Большевиков - который сейчас Оккервиль… Наверное, это любовь, решил Иван. Наверное.
- Как ее зовут? - спросил он неожиданно.
- Что? - Артем вдруг изменился в лице. - Кого зовут?
- Ты знаешь, - сказал Иван. - Ведьму твою.
Артем замолчал. Стоял угрюмый, сжимая кулаки. Напряженный. Ну-ну, подумал Иван, смотри, чтобы скулы не лопнули.
- Лахезис, - ответил он наконец. Вскинул голову, сказал с вызовом: - И она не ведьма. Она самая лучшая женщина в мире! Самая красивая!
Иван кивнул.
- Она это знает?
Артем опять нахмурился.
- Она смеялась, когда я так говорил.
Иван вздохнул.
- Ты не первый и не последний, с кем это случилось. С женщинами это бывает, поверь. Они смеются тогда, когда надо бы плакать… и наоборот.
- Ага, - сказал Артем, глядя исподлобья. - Щас. Если бы ты ей это сказал, она бы не смеялась. Я знаю.
Иван помолчал. Странный мы все-таки народ, мужики. Толкаемся плечами там, где, в общем-то, даже пересечься не должны были.
- Я уезжаю. Сегодня и насовсем. Береги свою сестру, - попросил Иван. - Она прекрасна.
* * *
Пришло время прощаться. Паром (на самом деле плот - шириной чуть меньше, чем диаметр тоннеля) наполнился людьми. Кроме Ивана с Кузнецовым, ехали еще семеро - в лохмотьях, бородатые, заросшие, с сумками и палками. Подойдя ближе, Иван понял, что все люди слепые. Главным у них был поводырь - костистый мужик в телогрейке, болтавшейся на нем свободно. Тоже слепой, что интересно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116