Безобидности у горпов было не больше, чем у носорога. Воспринимайте горпа как гигантского, бешеного, психопатического, мутантно-го гидроцефала орангутанга - и вы попадете в точку. Но даже это чересчур лестная характеристика - в плохой день горп выглядел еще хуже.
Не то чтобы он мог причинить физический ущерб - это случалось, если его тревожили достаточно долго, - нет, настоящую опасность таил букет его ароматов, от которых и булыжник покрылся бы волдырями. То, что происходило с легкими при вдыхании его концентрированной вони, заведомо означало смерть.
Горп знал только два слова: «Горп?» и «Горт!». Первое напоминало вопрос - нечто среднее между зевком и лаем. Второе - низкий рокот - обычно считалось предупреждающим рычанием.
Горпы были самыми большими неряхами в хторранской экологии. Они коверкали все, кчему приближались. Стоило пройти стаду горпов - и окрестности напоминали арену кровомщения в промежутке между двумя ураганами. Так они поступали не от злобы - просто это была развитая до предела любознательность голодного трупо- еда. Даже то немногое, что горпы иногда не трогали, потом неделями источало невероятный смрад.
Присутствие горпов всегда считалось плохим признаком. Сами по себе они не представляли особой опасности - далеко распространяющийся запах обычно предупреждал, что вам следует убраться подобру-поздорову в другой штат, прежде чем они объявятся где-нибудь поблизости. Даже если у вас не хватало сообразительности, медлительность горпов позволяла держаться в стороне от их маршрута. Тот, кто попадался горпу, поступал так намеренно.
Но присутствие этих тварей почти всегда означало, что где-то рядом находится либо большое поселение червей, либо роща волочащихся деревьев. Скорее, волочащиеся деревья. Хотя горпы предпочитали питаться тем, что оставалось после червей, безопаснее было двигаться за волочащимися деревьями. Вкусы горпов не отличались привередливостью, отсюда и пошло армейское прозвище.
Мой наушник неожиданно запищал.
- Маккарти на связи, - отозвался я.
- Что это, капитан?
Голос принадлежал Беллусу, майору Роберту Е. Беллу-су, официально - просто наблюдателю. Что он делал здесь неофициально, я не знал, но кое о чем догадывался. Впервые я увидел его всего три дня назад. Сейчас он ехал в замыкающем транспорте - весьма комфортабельном.
- Ничего, сэр.
- Но запах?..
- Это горпы, или горты, или трупоеды. Но, вероятно, за много миль отсюда. По-видимому, идут по следу добычи. Известны случаи, когда их вонь регистрировали за сотни километров. Скайболы не показывают ничего в радиусе пяти километров, но обзору сильно мешает дымка.
- Переключитесь на спутниковое наблюдение и сканируйте…
- Уже сделано, сэр, - терпеливо сказал я. - Признаков мандалы в этом секторе нет. Ни скоплений, ни отдельных гнезд. Вообще никаких признаков червей. Либо мы обоняем кочующее стадо горпов, в чем я сомневаюсь, либо они идут следом за рощей волочащихся деревьев, что кажется мне более вероятным. В данный момент скайболы сканируют местность в поисках стада, сэр, - - добавил я.
Беллус замолчал.
Я знал, о чем он сейчас Думает. Три дня назад майор неожиданно взял руководство рейдом на себя, произнеся при этом обнадеживающие слова: «Я здесь всего лишь наблюдатель, вы меня поняли?» Я понял. Он собирался командовать, а моя обязанность состояла в том, чтобы при этом он выглядел как можно лучше. Сейчас Беллус раздумывал, отшлепать ли меня за нарушение субординации или же, наоборот, поблагодарить за выполнение непосредственной работы.
- Прекрасно. Продолжайте, - кисло проговорил он.
Все правильно.
Прежде чем отправиться сюда на бронетранспортерах и танках, мы послали в этот район тридцать шесть пауков и более сотни скайболов. По крайней мере, трое суток назад здесь не было ни червей, ни людей. Несколько разбитых дорог, редкие развалины - и никаких признаков жизни после дефолиации.
Боевые пауки теперь запрограммированы на автоматическое сжигание червей, равно как и людей, встреченных в районах, которые официально числились под контролем ренегатов, но их пока не нацеливали на волочащиеся деревья. Сама программа еще не умела перенастраиваться, а в Окленде по-прежнему предпочитали не рисковать.
К сожалению, волочащиеся деревья, как выяснилось, представляли собой почти такую же опасность, как черви с ренегатами. Они были высокими и напоминали фикусы с перекрученными колоннообразными стволами; от разветвления ствола вверх тянулись толстые канаты сучьев, переплетающиеся с темными, похожими на змей лианами. Волочащиеся деревья всегда были усыпаны всевозможными симбиотическими организмами, так что ни одно не походило на другое. Одни были высокими и темными, с большими, словно полированными листьями под тончайшей кружевной сетью, другие - сухими и остистыми, но опушенными розовыми махровыми хохолками распускающихся цветков, третьи напоминали огородные пугала из лоскутов разного цвета - с их верхушек словно низвергался каскад знамен и покрывал.
Эту рощу ни с чем не спутаешь. Но пейзаж, на фоне которого они кочевали, был уже не вполне земной, усеянный въедливыми пятнами заражения. Красная кудзу и пестрая стелющаяся лоза, норичник холодного голубого цвета и жирные фиолетовые грибы, черный кровососущий плющ и бродячая хторранская ягода - все это распространялось со скоростью пакостной сплетни. Там, где прокатилась волна заражения, деревья, здания, дорожные знаки, валуны, брошенные машины - все подряд выглядело буфами на ровном месте, различающимися только высотой и формой. Так что определить, что вон тот бугор - волочащееся дерево, практически невозможно.
Единственный надежный способ засечь его - - выждать, когда оно двинется.
В этом заключалась другая проблема волочащихся деревьев: они не стояли на месте.
При обнаружении волочащегося дерева или рощи уничтожать их следовало немедленно. Возвращаться туда потом - напрасный труд. Через три часа волочащееся дерево оказывалось в полукилометре от этого места, причем в любом направлении, а через день - на расстоянии до двух километров. На пересеченной местности любой вид поиска затруднен, если вообще возможен.
Впрочем, и это не имело смысла. Даже если бы мы смогли очистить всю территорию, тщательно ее прочесав и спалив все, что шевелится, неделю спустя в этом же секторе будет брести, по меньшей мере, дюжина новых волочащихся деревьев.
У доктора Зимф появилась теория, что пути миграции волочащихся деревьев находятся в процессе становления, и, пометив их, можно проследить весь маршрут. Генерал Уэйнрайт, главнокомандующий района, отказывался верить, что хторранские организмы имеют шанс закрепить свои биологические циклы и тем более замкнуть пути миграций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174
Не то чтобы он мог причинить физический ущерб - это случалось, если его тревожили достаточно долго, - нет, настоящую опасность таил букет его ароматов, от которых и булыжник покрылся бы волдырями. То, что происходило с легкими при вдыхании его концентрированной вони, заведомо означало смерть.
Горп знал только два слова: «Горп?» и «Горт!». Первое напоминало вопрос - нечто среднее между зевком и лаем. Второе - низкий рокот - обычно считалось предупреждающим рычанием.
Горпы были самыми большими неряхами в хторранской экологии. Они коверкали все, кчему приближались. Стоило пройти стаду горпов - и окрестности напоминали арену кровомщения в промежутке между двумя ураганами. Так они поступали не от злобы - просто это была развитая до предела любознательность голодного трупо- еда. Даже то немногое, что горпы иногда не трогали, потом неделями источало невероятный смрад.
Присутствие горпов всегда считалось плохим признаком. Сами по себе они не представляли особой опасности - далеко распространяющийся запах обычно предупреждал, что вам следует убраться подобру-поздорову в другой штат, прежде чем они объявятся где-нибудь поблизости. Даже если у вас не хватало сообразительности, медлительность горпов позволяла держаться в стороне от их маршрута. Тот, кто попадался горпу, поступал так намеренно.
Но присутствие этих тварей почти всегда означало, что где-то рядом находится либо большое поселение червей, либо роща волочащихся деревьев. Скорее, волочащиеся деревья. Хотя горпы предпочитали питаться тем, что оставалось после червей, безопаснее было двигаться за волочащимися деревьями. Вкусы горпов не отличались привередливостью, отсюда и пошло армейское прозвище.
Мой наушник неожиданно запищал.
- Маккарти на связи, - отозвался я.
- Что это, капитан?
Голос принадлежал Беллусу, майору Роберту Е. Беллу-су, официально - просто наблюдателю. Что он делал здесь неофициально, я не знал, но кое о чем догадывался. Впервые я увидел его всего три дня назад. Сейчас он ехал в замыкающем транспорте - весьма комфортабельном.
- Ничего, сэр.
- Но запах?..
- Это горпы, или горты, или трупоеды. Но, вероятно, за много миль отсюда. По-видимому, идут по следу добычи. Известны случаи, когда их вонь регистрировали за сотни километров. Скайболы не показывают ничего в радиусе пяти километров, но обзору сильно мешает дымка.
- Переключитесь на спутниковое наблюдение и сканируйте…
- Уже сделано, сэр, - терпеливо сказал я. - Признаков мандалы в этом секторе нет. Ни скоплений, ни отдельных гнезд. Вообще никаких признаков червей. Либо мы обоняем кочующее стадо горпов, в чем я сомневаюсь, либо они идут следом за рощей волочащихся деревьев, что кажется мне более вероятным. В данный момент скайболы сканируют местность в поисках стада, сэр, - - добавил я.
Беллус замолчал.
Я знал, о чем он сейчас Думает. Три дня назад майор неожиданно взял руководство рейдом на себя, произнеся при этом обнадеживающие слова: «Я здесь всего лишь наблюдатель, вы меня поняли?» Я понял. Он собирался командовать, а моя обязанность состояла в том, чтобы при этом он выглядел как можно лучше. Сейчас Беллус раздумывал, отшлепать ли меня за нарушение субординации или же, наоборот, поблагодарить за выполнение непосредственной работы.
- Прекрасно. Продолжайте, - кисло проговорил он.
Все правильно.
Прежде чем отправиться сюда на бронетранспортерах и танках, мы послали в этот район тридцать шесть пауков и более сотни скайболов. По крайней мере, трое суток назад здесь не было ни червей, ни людей. Несколько разбитых дорог, редкие развалины - и никаких признаков жизни после дефолиации.
Боевые пауки теперь запрограммированы на автоматическое сжигание червей, равно как и людей, встреченных в районах, которые официально числились под контролем ренегатов, но их пока не нацеливали на волочащиеся деревья. Сама программа еще не умела перенастраиваться, а в Окленде по-прежнему предпочитали не рисковать.
К сожалению, волочащиеся деревья, как выяснилось, представляли собой почти такую же опасность, как черви с ренегатами. Они были высокими и напоминали фикусы с перекрученными колоннообразными стволами; от разветвления ствола вверх тянулись толстые канаты сучьев, переплетающиеся с темными, похожими на змей лианами. Волочащиеся деревья всегда были усыпаны всевозможными симбиотическими организмами, так что ни одно не походило на другое. Одни были высокими и темными, с большими, словно полированными листьями под тончайшей кружевной сетью, другие - сухими и остистыми, но опушенными розовыми махровыми хохолками распускающихся цветков, третьи напоминали огородные пугала из лоскутов разного цвета - с их верхушек словно низвергался каскад знамен и покрывал.
Эту рощу ни с чем не спутаешь. Но пейзаж, на фоне которого они кочевали, был уже не вполне земной, усеянный въедливыми пятнами заражения. Красная кудзу и пестрая стелющаяся лоза, норичник холодного голубого цвета и жирные фиолетовые грибы, черный кровососущий плющ и бродячая хторранская ягода - все это распространялось со скоростью пакостной сплетни. Там, где прокатилась волна заражения, деревья, здания, дорожные знаки, валуны, брошенные машины - все подряд выглядело буфами на ровном месте, различающимися только высотой и формой. Так что определить, что вон тот бугор - волочащееся дерево, практически невозможно.
Единственный надежный способ засечь его - - выждать, когда оно двинется.
В этом заключалась другая проблема волочащихся деревьев: они не стояли на месте.
При обнаружении волочащегося дерева или рощи уничтожать их следовало немедленно. Возвращаться туда потом - напрасный труд. Через три часа волочащееся дерево оказывалось в полукилометре от этого места, причем в любом направлении, а через день - на расстоянии до двух километров. На пересеченной местности любой вид поиска затруднен, если вообще возможен.
Впрочем, и это не имело смысла. Даже если бы мы смогли очистить всю территорию, тщательно ее прочесав и спалив все, что шевелится, неделю спустя в этом же секторе будет брести, по меньшей мере, дюжина новых волочащихся деревьев.
У доктора Зимф появилась теория, что пути миграции волочащихся деревьев находятся в процессе становления, и, пометив их, можно проследить весь маршрут. Генерал Уэйнрайт, главнокомандующий района, отказывался верить, что хторранские организмы имеют шанс закрепить свои биологические циклы и тем более замкнуть пути миграций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174