Доктор Зимф и генерал провели несколько восхитительных дискуссий по этому поводу Я поприсутствовал на двух, прежде чем понял, что на их беседах лучше держаться поближе к выходу.
Антагонизм военных и ученых заметно прогрессировал. Армейские хотели крушить и жечь. Ученые - исследовать. Что до меня, то я все больше становился шизофреником, имея возможность наблюдать противостояние с обеих сторон: ведь я числился научным советником, приданным армии, за исключением того времени, когда был офицером, посланным с научным заданием. А еще я наблюдал нечто тревожное. Три года назад все были напуганы хторранским вторжением, все искали пути, чтобы остановить его; наиглавнейшим приоритетом пользовалась разработка оружия, способного уничтожать червей. Каждый ученый, которого я встречал, интересовался проблемами сдерживания и обуздания агрессора.
А сейчас произошел сдвиг… в «сфере сознания». Черви стали «неотъемлемой частью нашего перцептуального восприятия окружающей среды». Их присутствие мы принимали как реальность и, следовательно, утрачивали решимость сопротивляться, рассуждая вместо этого только о том, как пережить неотвратимую агрессию. Не нравился мне этот «сдвиг» и не нравились подобные разговоры. Следующим шагом будут рассуждения о возможностях «кооперирования с хторранской экологией».
Однажды я наблюдал такого рода «кооперацию», и увидеть ее снова мне бы не хотелось.
Машинально проверив пульс и обнаружив, что начинаю нервничать, я заставил себя откинуться на спинку сиденья и быстро проделал дыхательную гимнастику. Один абрикос с мороженым. Два банана с шоколадным кремом. Три вафли с ананасовой начинкой. Четыре груши с грецкими орехами. Пять… что там вкусненького на букву "д"? Динозавры. Пять динозавров с подливкой из носорога… Шесть единоутробных енотов с ежевикой. Семь жареных жирных жаб. Восемь заскорузлых закакан-ных… Ладно, ерунда.
Мы забрались еще глубже в смрад. Кондиционер не помогал, стало лишь прохладнее. Кислородные маски тоже не защищали: ты находился как бы в герметичном мешке с концентрированной вонью. Освежители воздуха не выручали. На старый запах накладывался новый, а получающаяся в результате смесь - просто фантастическая - была еще хуже. Когда-нибудь кто-нибудь получит Нобелевскую премию за теорию, которая сможет объяснить эту выжигающую слизистую носоглотки напасть. Так и будет, если к тому времени останется в живых хоть кто-нибудь, чтобы вручить премию.
Самое поганое заключалось в том, что к запаху нельзя было привыкнуть.
Теперь стали попадаться большие пурпурные пятна, покрывающие складчатые склоны холмов. Они пузырились ярко-красными хторранскими ягодами, собранными в жирные желеподобные грозди. Ягоды можно было есть сырыми; терпкие, сладкие и кислые в одно и то же время, они напоминали что-то вроде вишни с кислой капустой - поистине изысканный вкус. Но, к несчастью, в дополнение к нему ягоды содержали в себе яйца ядовитых жигалок. Когда в вашем желудке из них вылуплялись личинки - это было как-то связано с действием желудочного сока, - то результатом был крайне неприятный вариант паразитарной желудочной инвазии.
С помощью очень сильных щипчиков, или мандибул, личинки жигалок прикреплялись к слизистой желудка и, питаясь вашими соками, росли. Достигнув определенного размера, они отрывались, проходили через нижние отделы кишечника, окукливались, чтобы избежать контакта с воздухом, и спустя месяц или год, в зависимости от сезона, из коконов вылетали назойливые москитоподоб-ные насекомые, готовые отложить новые яйца в очередную гроздь спелых хторранских ягод. Тем временем ранки, оставленные личинками в вашем желудке, гноились, превращаясь в язвы, от которых можно было умереть. Многие и умирали. Медленнее и с гораздо большими мучениями, чем в пасти взрослого хторранина - но так же неотвратимо. Если бы мне предложили выбор, я предпочел бы быть сожранным одним червем за один раз, а не разъеденным множеством изнутри.
Между тем находились агрономы, ищущие возможности сделать хторранскую ягоду безопасным продуктом питания. Ягоды могли стать богатым источником витамина С, к тому же культивировать их было проще, чем цитрусовые. На волне хторранского заражения возникали новые отрасли производства. Японцы даже нашли способ готовить суши1; я слышал, что по вкусу оно напоминает осьминога, только немного жестче. Те же японцы обнаружили, что хторранский жир - превосходный заменитель китового; жаль только, что на свете осталось слишком мало японцев, чтобы истребить всех хторран столь же успешно, как им удалось проделать это с китообразными.
Но как бы там ни было, я не рискнул бы путешествовать по этим холмам, кроме как на танке. Нижний ярус растительности, вероятно, кишел тысяченожками - в это время года они откармливаются на хторранской ягоде. Их привлекает ее запах. Я имел несчастье убедиться в этом пять лет назад в лагере «Альфа-Браво» в Скалистых горах. Тысяченожки явно ничего не имели против хронического заражения кишечными паразитами - или же, учитывая сильную кислотность их желудочного сока, паразиты не имели шансов там выжить. Кто знает? Слишком много вопросов требовало ответа, а ученых не хватало.
Где бы ни встречалась проплешина в стелющемся покрывале, где бы я ни видел участки голой почвы, на них то тут, то там первыми паукообразными пятнами розового и голубого цвета уже заявлял о себе хторранский норичник. Эти лишенные корней бродяги питались чем попало: гниющими останками, другими растениями, даже промышленными отходами - всем подряд, что встречалось на пути. Они стлались по земле, обкладывая со всех сторон побеги более крупных растений землистой паутиной, пестрой, шершавой и отвратительной на вид.
'Суши - прессованный рис, заправленный уксусом, поверх которого кладут сырую рыбу или моллюсков.
Иногда хторранские растения вступали в партнерские отношения с норичником, но обычно игнорировали его. Земная же флора становилась его жертвой. Там, где норичник находил подходящее место, он пышно разрастался, превращаясь в скопление мясистых пальцеобразных щупалец голубого цвета. А там, где пищи не хватало, умирал - или что-то в этом роде.
Он не просто умирал, а сморщивался, засыхал и рассыпался в прах, который уносило ветром. Где бы ни осели его частички, если там находился подходящий источник питания, вырастали новые норичники; они росли, пока в свою очередь не засыхали, рассыпались и уносились ветром. Его можно было выжечь, но рано или поздно он возвращался.
Но хуже было другое: ко всему прочему, он являлся мощным галлюциногеном. Хотя, черт возьми, вся хтор-райская экология была галлюциногенной. Из таких вещей хорошо наладить производство ночных кошмаров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174
Антагонизм военных и ученых заметно прогрессировал. Армейские хотели крушить и жечь. Ученые - исследовать. Что до меня, то я все больше становился шизофреником, имея возможность наблюдать противостояние с обеих сторон: ведь я числился научным советником, приданным армии, за исключением того времени, когда был офицером, посланным с научным заданием. А еще я наблюдал нечто тревожное. Три года назад все были напуганы хторранским вторжением, все искали пути, чтобы остановить его; наиглавнейшим приоритетом пользовалась разработка оружия, способного уничтожать червей. Каждый ученый, которого я встречал, интересовался проблемами сдерживания и обуздания агрессора.
А сейчас произошел сдвиг… в «сфере сознания». Черви стали «неотъемлемой частью нашего перцептуального восприятия окружающей среды». Их присутствие мы принимали как реальность и, следовательно, утрачивали решимость сопротивляться, рассуждая вместо этого только о том, как пережить неотвратимую агрессию. Не нравился мне этот «сдвиг» и не нравились подобные разговоры. Следующим шагом будут рассуждения о возможностях «кооперирования с хторранской экологией».
Однажды я наблюдал такого рода «кооперацию», и увидеть ее снова мне бы не хотелось.
Машинально проверив пульс и обнаружив, что начинаю нервничать, я заставил себя откинуться на спинку сиденья и быстро проделал дыхательную гимнастику. Один абрикос с мороженым. Два банана с шоколадным кремом. Три вафли с ананасовой начинкой. Четыре груши с грецкими орехами. Пять… что там вкусненького на букву "д"? Динозавры. Пять динозавров с подливкой из носорога… Шесть единоутробных енотов с ежевикой. Семь жареных жирных жаб. Восемь заскорузлых закакан-ных… Ладно, ерунда.
Мы забрались еще глубже в смрад. Кондиционер не помогал, стало лишь прохладнее. Кислородные маски тоже не защищали: ты находился как бы в герметичном мешке с концентрированной вонью. Освежители воздуха не выручали. На старый запах накладывался новый, а получающаяся в результате смесь - просто фантастическая - была еще хуже. Когда-нибудь кто-нибудь получит Нобелевскую премию за теорию, которая сможет объяснить эту выжигающую слизистую носоглотки напасть. Так и будет, если к тому времени останется в живых хоть кто-нибудь, чтобы вручить премию.
Самое поганое заключалось в том, что к запаху нельзя было привыкнуть.
Теперь стали попадаться большие пурпурные пятна, покрывающие складчатые склоны холмов. Они пузырились ярко-красными хторранскими ягодами, собранными в жирные желеподобные грозди. Ягоды можно было есть сырыми; терпкие, сладкие и кислые в одно и то же время, они напоминали что-то вроде вишни с кислой капустой - поистине изысканный вкус. Но, к несчастью, в дополнение к нему ягоды содержали в себе яйца ядовитых жигалок. Когда в вашем желудке из них вылуплялись личинки - это было как-то связано с действием желудочного сока, - то результатом был крайне неприятный вариант паразитарной желудочной инвазии.
С помощью очень сильных щипчиков, или мандибул, личинки жигалок прикреплялись к слизистой желудка и, питаясь вашими соками, росли. Достигнув определенного размера, они отрывались, проходили через нижние отделы кишечника, окукливались, чтобы избежать контакта с воздухом, и спустя месяц или год, в зависимости от сезона, из коконов вылетали назойливые москитоподоб-ные насекомые, готовые отложить новые яйца в очередную гроздь спелых хторранских ягод. Тем временем ранки, оставленные личинками в вашем желудке, гноились, превращаясь в язвы, от которых можно было умереть. Многие и умирали. Медленнее и с гораздо большими мучениями, чем в пасти взрослого хторранина - но так же неотвратимо. Если бы мне предложили выбор, я предпочел бы быть сожранным одним червем за один раз, а не разъеденным множеством изнутри.
Между тем находились агрономы, ищущие возможности сделать хторранскую ягоду безопасным продуктом питания. Ягоды могли стать богатым источником витамина С, к тому же культивировать их было проще, чем цитрусовые. На волне хторранского заражения возникали новые отрасли производства. Японцы даже нашли способ готовить суши1; я слышал, что по вкусу оно напоминает осьминога, только немного жестче. Те же японцы обнаружили, что хторранский жир - превосходный заменитель китового; жаль только, что на свете осталось слишком мало японцев, чтобы истребить всех хторран столь же успешно, как им удалось проделать это с китообразными.
Но как бы там ни было, я не рискнул бы путешествовать по этим холмам, кроме как на танке. Нижний ярус растительности, вероятно, кишел тысяченожками - в это время года они откармливаются на хторранской ягоде. Их привлекает ее запах. Я имел несчастье убедиться в этом пять лет назад в лагере «Альфа-Браво» в Скалистых горах. Тысяченожки явно ничего не имели против хронического заражения кишечными паразитами - или же, учитывая сильную кислотность их желудочного сока, паразиты не имели шансов там выжить. Кто знает? Слишком много вопросов требовало ответа, а ученых не хватало.
Где бы ни встречалась проплешина в стелющемся покрывале, где бы я ни видел участки голой почвы, на них то тут, то там первыми паукообразными пятнами розового и голубого цвета уже заявлял о себе хторранский норичник. Эти лишенные корней бродяги питались чем попало: гниющими останками, другими растениями, даже промышленными отходами - всем подряд, что встречалось на пути. Они стлались по земле, обкладывая со всех сторон побеги более крупных растений землистой паутиной, пестрой, шершавой и отвратительной на вид.
'Суши - прессованный рис, заправленный уксусом, поверх которого кладут сырую рыбу или моллюсков.
Иногда хторранские растения вступали в партнерские отношения с норичником, но обычно игнорировали его. Земная же флора становилась его жертвой. Там, где норичник находил подходящее место, он пышно разрастался, превращаясь в скопление мясистых пальцеобразных щупалец голубого цвета. А там, где пищи не хватало, умирал - или что-то в этом роде.
Он не просто умирал, а сморщивался, засыхал и рассыпался в прах, который уносило ветром. Где бы ни осели его частички, если там находился подходящий источник питания, вырастали новые норичники; они росли, пока в свою очередь не засыхали, рассыпались и уносились ветром. Его можно было выжечь, но рано или поздно он возвращался.
Но хуже было другое: ко всему прочему, он являлся мощным галлюциногеном. Хотя, черт возьми, вся хтор-райская экология была галлюциногенной. Из таких вещей хорошо наладить производство ночных кошмаров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174