Два дня и три ночи шушукались они как шерочка с машерочкой у нас на кухне, и в результате их бдений родился студийной проект, известный под названием «Честная Йо». Сочиненные на коленке песенки народу глянулись, клипы прошли на ура, и вскоре под виртуальный образ была найдена смышленая девчушка, которой сунули в зубы фонограмму и запустили на орбиту. Теперь Ашгарр время от времени получает на счет в банке неплохие Деньги, что повысило его общественный статус в собственных глазах. В моих - не повысило. Я и без того его очень уважал. Как самого себя. Безотносительно к тому, что он это и есть я, а я - это он.
Пока Ашгарр ходил за инструментом, я не тратил время даром: нацедил себе еще полстаканчика самогона из сахарного тростника и хлопнул за все хорошее. Самогон, кстати, был никаким не гавайским, а кубинским. Но мне это было все равно.
Притащив гитару, Ашгарр, как это у музыкантов водится, некоторое время ее настраивал. Я такое вытягивание жил называю выпендрежем. Терпеть ненавижу.
Наконец он перестал мучить колки, исполнил проигрыш и запел под энергичный перебор новую песенку Честной Йо:
Два меча из-за плеч - вот и все ответы.
Кот черный пробежал… Не верю я в приметы.
Только Дюк рванулся, доберман глупый.
А ветер с островов мне обветрил губы.
С южных или северных.
Ля, ля-мур,
Что за дела?
Не знаю.
На облака взгляды бросаю.
Где он?
Два меча из-за плеч - вот и все вопросы.
Знаком «бесконечность» заплетаю косы
Ни отца, ни матери, ни сестры, ни брата,
Дикий ветер с гор мне принес раскаты.
С южных или северных.
Ля, ля-мур,
Что за дела?
Не знаю.
За горизонт взгляды бросаю.
Где он?
Потом был долгий проигрыш и под конец - двойное повторение припева.
- Ну как тебе? - спросил Ашгарр, не дожидаясь, когда перестанет звенеть последняя струна.
- Нормально, - оценил я. - Не Александра Пахмутова, конечно, на стихи Николая Добронравова, но потянет.
- Да иди ты лесом, - обиделся Ашгарр.
Я подумал: и этот парень когда-то написал балладу про войну между Временем, в котором живем, и тем Временем, что проживает в нас. Но вслух поторопился примириться:
- Правда нормально. Если закрыть глаза и представить, что эту композицию исполняет со сцены белобрысая козочка, совсем хорошо. А если представить, что я - такая же козочка, но сидящая в зале, просто отлично.
- Считаешь?
- Считать будем, когда гонорар перечислят. - Я заговорщицки подмигнул и хлопнул его по плечу. - Посуду оставлю?
- Да-да, оставь, - на радостях согласился он. - Я потом сам помою.
Поблагодарив (не совсем же свинья) за феерический ужин, я поплелся к себе в комнату.
У нас в квартире их четыре: гостиная (точнее сказать - кают-компания, поскольку гостей у нас не бывает) и три спальни. В кают-компании стоят три одинаковых кресла, журнальный столик-инвалид и тумба с телевизором. Телевизор не работает, в него вбит кол. Не осиновый, нет. Скорее всего, сосновый. Вообще-то это ножка от журнального столика, а вбил ее Вуанг. Как-то раз остался ночевать, не выдержал безудержного верещания телевизионного монстра но имени Андрей Махалов и таким вот драматичным образом отреагировал. Вполне адекватно, я считаю, отреагировал. Но вещь испортил. Правда, мне все равно, телевизор с некоторых пор практически не смотрю, смотрю домашний кинотеатр, который с первого своего гонорара подарил мне Ашгарр. Другой мебели у меня нет. Живу скромно и без излишеств. Даже койки у меня нет, сплю в натянутом между стенами гамаке.
Еще скромнее обстановка в спальне у Вуанга. Она там совсем аскетическая: циновка, плошка со свечой и книга Николая Островского «Как закалялась сталь» в подарочном издании. Больше ничего.
И только спальня Ашгарра напоминает настоящее человеческое жилище. Все у него там как положено, даже с перебором: шикарная двуспальная кровать, прикроватная тумбочка, шкаф-купе, торшер, гардины на окне, телевизор и даже трюмо, зеркальный триптих которого создает иллюзию, что все нагоны собрались вместе. А еще у него есть пижама, ночной колпак и тапки с помпончиком. Баловство, конечно. Чудачество. Но я молчу: каждый имеет право на свое «лево». Осуждать неумно, особенно если этот «каждый» - часть тебя самого.
Оказавшись в своей берлоге, я запустил «Мертвеца» Джима Джармуша, запрыгнул с пультом в гамак и стал в сто первый раз просматривать этот душевный фильм.
В тот момент, когда толстый индеец уже поковырялся ножом в Джонни Деппе и принялся требовать у него табак, обзывая его при этом глупым белым человеком, в комнату с книгой в руках вошел Ашгарр.
- Хонгль, смотри, что я вычитал, - сказал он.
Я нажал на «паузу», и он прочел:
Это было уже в соскочившем, несущемся мире, и здесь изрыгаемый драконом лютый туман был видим и слышим:
- Веду его. Морда интеллигентная, просто глядеть противно. И еще разговаривает, стервь, а? разговаривает!
- Ну и что же, довел?
- Довел. Без пересадки в Царствие Небесное. Штыком.
Дыра в тумане заросла: был только пустой картуз, пустые сапоги, пустая шинель. Скрежетал и несся вон из мира трамвай.
- Что это? - спросил я, прервав Ашгарра.
- Рассказ Замятина. «Дракон» называется. Там дальше боец вынимает из-за пазухи замерзшего воробья и отогревает. А заканчивается так:
Дракон оскалил до ушей туманно-полыхающую пасть. Медленно картузом захлопнулись щелочки в человеческий мир. Картуз осел на оттопыренных ушах. Проводник в Царствие Небесное поднял винтовку.
Скрежетал зубами и несся в неизвестное, вон из человеческого мира, трамвай.
Окончив чтение, Ашгарр задумчиво произнес:
- Человека убил, воробья спас.
- Гады они, - прокомментировал я.
- Кто?
- Да люди, кто.
- Люди как люди. Всегда такими были.
- Вот именно - люди как люди. Натворят какой-нибудь фигни, а валят все на драконов. Всегда были мастерами стрелки переводить.
- Но это же они метафорически про драконов.
- Не скажи. Это у них сначала «убей дракона в себе», а когда врубается, что «убить дракона в себе» означает «убить себя», идут искать дракона на стороне.
- И убивают «дракона» в других, - логично продолжил мою мысль Ашгарр.
- Имеет место быть, - согласился я. - А некоторые начинают искать и настоящего дракона. Откуда, думаешь, Охотники появляются? От сырости? Фиг там. От душевной неустроенности. От больной головы.
- А у нас, считаешь, здоровая?
- Да уж в любом случае здоровее будет. Вот они со своей больной на нашу здоровую-то все и перебрасывают. Мало того, нашу здоровую пытаются выдать за свою. Помнишь, что Ланселот в «Драконе» у Шварца заявляет?
- Не-а, не помню.
- А я помню. Потому как задела меня эта показательная оговорка. Он там говорит, что они, драконоборцы, не стесняются вмешиваться в чужие дела, что они помогают тем, кому необходимо помочь, и уничтожают тех, кого необходимо уничтожить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Пока Ашгарр ходил за инструментом, я не тратил время даром: нацедил себе еще полстаканчика самогона из сахарного тростника и хлопнул за все хорошее. Самогон, кстати, был никаким не гавайским, а кубинским. Но мне это было все равно.
Притащив гитару, Ашгарр, как это у музыкантов водится, некоторое время ее настраивал. Я такое вытягивание жил называю выпендрежем. Терпеть ненавижу.
Наконец он перестал мучить колки, исполнил проигрыш и запел под энергичный перебор новую песенку Честной Йо:
Два меча из-за плеч - вот и все ответы.
Кот черный пробежал… Не верю я в приметы.
Только Дюк рванулся, доберман глупый.
А ветер с островов мне обветрил губы.
С южных или северных.
Ля, ля-мур,
Что за дела?
Не знаю.
На облака взгляды бросаю.
Где он?
Два меча из-за плеч - вот и все вопросы.
Знаком «бесконечность» заплетаю косы
Ни отца, ни матери, ни сестры, ни брата,
Дикий ветер с гор мне принес раскаты.
С южных или северных.
Ля, ля-мур,
Что за дела?
Не знаю.
За горизонт взгляды бросаю.
Где он?
Потом был долгий проигрыш и под конец - двойное повторение припева.
- Ну как тебе? - спросил Ашгарр, не дожидаясь, когда перестанет звенеть последняя струна.
- Нормально, - оценил я. - Не Александра Пахмутова, конечно, на стихи Николая Добронравова, но потянет.
- Да иди ты лесом, - обиделся Ашгарр.
Я подумал: и этот парень когда-то написал балладу про войну между Временем, в котором живем, и тем Временем, что проживает в нас. Но вслух поторопился примириться:
- Правда нормально. Если закрыть глаза и представить, что эту композицию исполняет со сцены белобрысая козочка, совсем хорошо. А если представить, что я - такая же козочка, но сидящая в зале, просто отлично.
- Считаешь?
- Считать будем, когда гонорар перечислят. - Я заговорщицки подмигнул и хлопнул его по плечу. - Посуду оставлю?
- Да-да, оставь, - на радостях согласился он. - Я потом сам помою.
Поблагодарив (не совсем же свинья) за феерический ужин, я поплелся к себе в комнату.
У нас в квартире их четыре: гостиная (точнее сказать - кают-компания, поскольку гостей у нас не бывает) и три спальни. В кают-компании стоят три одинаковых кресла, журнальный столик-инвалид и тумба с телевизором. Телевизор не работает, в него вбит кол. Не осиновый, нет. Скорее всего, сосновый. Вообще-то это ножка от журнального столика, а вбил ее Вуанг. Как-то раз остался ночевать, не выдержал безудержного верещания телевизионного монстра но имени Андрей Махалов и таким вот драматичным образом отреагировал. Вполне адекватно, я считаю, отреагировал. Но вещь испортил. Правда, мне все равно, телевизор с некоторых пор практически не смотрю, смотрю домашний кинотеатр, который с первого своего гонорара подарил мне Ашгарр. Другой мебели у меня нет. Живу скромно и без излишеств. Даже койки у меня нет, сплю в натянутом между стенами гамаке.
Еще скромнее обстановка в спальне у Вуанга. Она там совсем аскетическая: циновка, плошка со свечой и книга Николая Островского «Как закалялась сталь» в подарочном издании. Больше ничего.
И только спальня Ашгарра напоминает настоящее человеческое жилище. Все у него там как положено, даже с перебором: шикарная двуспальная кровать, прикроватная тумбочка, шкаф-купе, торшер, гардины на окне, телевизор и даже трюмо, зеркальный триптих которого создает иллюзию, что все нагоны собрались вместе. А еще у него есть пижама, ночной колпак и тапки с помпончиком. Баловство, конечно. Чудачество. Но я молчу: каждый имеет право на свое «лево». Осуждать неумно, особенно если этот «каждый» - часть тебя самого.
Оказавшись в своей берлоге, я запустил «Мертвеца» Джима Джармуша, запрыгнул с пультом в гамак и стал в сто первый раз просматривать этот душевный фильм.
В тот момент, когда толстый индеец уже поковырялся ножом в Джонни Деппе и принялся требовать у него табак, обзывая его при этом глупым белым человеком, в комнату с книгой в руках вошел Ашгарр.
- Хонгль, смотри, что я вычитал, - сказал он.
Я нажал на «паузу», и он прочел:
Это было уже в соскочившем, несущемся мире, и здесь изрыгаемый драконом лютый туман был видим и слышим:
- Веду его. Морда интеллигентная, просто глядеть противно. И еще разговаривает, стервь, а? разговаривает!
- Ну и что же, довел?
- Довел. Без пересадки в Царствие Небесное. Штыком.
Дыра в тумане заросла: был только пустой картуз, пустые сапоги, пустая шинель. Скрежетал и несся вон из мира трамвай.
- Что это? - спросил я, прервав Ашгарра.
- Рассказ Замятина. «Дракон» называется. Там дальше боец вынимает из-за пазухи замерзшего воробья и отогревает. А заканчивается так:
Дракон оскалил до ушей туманно-полыхающую пасть. Медленно картузом захлопнулись щелочки в человеческий мир. Картуз осел на оттопыренных ушах. Проводник в Царствие Небесное поднял винтовку.
Скрежетал зубами и несся в неизвестное, вон из человеческого мира, трамвай.
Окончив чтение, Ашгарр задумчиво произнес:
- Человека убил, воробья спас.
- Гады они, - прокомментировал я.
- Кто?
- Да люди, кто.
- Люди как люди. Всегда такими были.
- Вот именно - люди как люди. Натворят какой-нибудь фигни, а валят все на драконов. Всегда были мастерами стрелки переводить.
- Но это же они метафорически про драконов.
- Не скажи. Это у них сначала «убей дракона в себе», а когда врубается, что «убить дракона в себе» означает «убить себя», идут искать дракона на стороне.
- И убивают «дракона» в других, - логично продолжил мою мысль Ашгарр.
- Имеет место быть, - согласился я. - А некоторые начинают искать и настоящего дракона. Откуда, думаешь, Охотники появляются? От сырости? Фиг там. От душевной неустроенности. От больной головы.
- А у нас, считаешь, здоровая?
- Да уж в любом случае здоровее будет. Вот они со своей больной на нашу здоровую-то все и перебрасывают. Мало того, нашу здоровую пытаются выдать за свою. Помнишь, что Ланселот в «Драконе» у Шварца заявляет?
- Не-а, не помню.
- А я помню. Потому как задела меня эта показательная оговорка. Он там говорит, что они, драконоборцы, не стесняются вмешиваться в чужие дела, что они помогают тем, кому необходимо помочь, и уничтожают тех, кого необходимо уничтожить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105