Так утверждал не кто-нибудь, а сам Антон Павлович Чехов.
Наконец, «быть творцом» - не просто работа, но прежде всего образ жизни. Настоящие живописцы, музыканты и писатели не похожи на других людей, они живут иначе. Не потому, что выпендриваются (хотя иногда бывает, причем чем таланта меньше, тем больше выпендрежа), но в первую очередь потому, что для них нет разницы между служебными обязанностями и частной жизнью. В полной мере это относится и к магам. Маг всегда маг, а не с девяти до семи с перерывом на часовой обед.
Когда я добрался до этого самого места в своих сравнениях искусства и магии по формальным признакам, часы пробили «бом» и безмозглая механическая кукушка отмерила мне еще девять лет жизни. Хорошо, когда бы так, подумал я. Передернул затвор, вогнал в паз обойму, поставил пистолет на предохранитель и объявил себе выходной. Но в одну минуту десятого зазвонил телефон. Тот, который мобильный.
Да, как ни планируй свою жизнь, всегда найдется кто-нибудь, кто подвернется под руку в самый последний момент, - и все твои планы идут прахом.
Звонил Михей Процентщик.
Кого угодно ожидал услышать, только не его.
- Егор, у меня к тебе дело, - пробасил он после приветствия.
- Выкладывай, - разрешил я.
- Нет, по телефону не могу. Надо лично.
- Тогда подъезжай.
- Ты где сейчас?
- В конторе.
- Через десять минут буду.
Пошли гудки отбоя, и я стал теряться в догадках.
Михей Процентщик (в мире людей - Михаил Петрович Лымарь) - один из самых сильных магов города, если не самый сильный. И при всем том наименее уважаемый.
Белые маги тратят Силу на то, чтобы дать другим радость и утешение, и из этого черпают новую Силу. Черные маги используют Силу во вред другим и снимают пенки с людского горя. А есть такие странноватые маги, которые свою природную Силу совсем не тратят. Ни на лютые дела не тратят, ни на добрые. Им Сила нужна ради Силы. Копят они ее. Тупо копят. И копят, и копят, и копят. Вреда от таких накопителей никакого, но и пользы никакой. Что есть они, что нет их - все едино. Так вот Михей из числа подобных пустоцветов.
Правда, в отличие от прочих «скупых рыцарей», Михей не просто Силу копит, он ее еще и в рост пускает. Любой нуждающийся маг Города может перехватить у него Силы в долг. Запросто. Приходи и бери. Но не за «так», конечно, а под шесть процентов в месяц. Ссудит тебе Михей тысячу, к примеру, кроулей, а через месяц возвращай ему эту тысячу да сверх того шестьдесят. А за просрочку пени - полпроцента за сутки. Говорят, что это по-божески. Не знаю. Как по мне, так есть в этом что-то неправильное. Уж больно трудно такой бизнес принять золотому дракону, который Силу берет от лиходеев и безвозмездно возвращает ее страждущим. Может, поэтому никогда я к услугам Михея не обращался. Хотя наперед не зарекаюсь - жизнь длинная, а случаи бывают разные.
Зачем я понадобился Михею Процентщику, ума не могу приложить. Вообще-то маг его уровня любые личные вопросы решает сам - между делом и мановением руки. Слышал я от компетентных людей, что Михей Процентщик Силы накопил видимо-невидимо. Столько у него ее, что все шесть турбин Городской ГЭС может при желании остановить на сутки. Оттого и недоумевал: чем такому помочь могу? Рокфеллеры к сидящим на паперти за помощью не ходят.
Впрочем, долго гадать не пришлось. Михей подъехал на минуту раньше обещанного - в девять десять. Подъехал и ввалился. Пузатый, грузный, неповоротливый. Потряс в знак приветствия тремя подбородками, рухнул в предложенное кресло, поправил на лысине две мокрые прядки и, с трудом справляясь с отдышкой, прогудел в три приема голосом оперного баса:
- Артефакт. Сперли. Егор.
- Что именно? - не моргнув глазом (давно живу, всяко видел), уточнил я.
Вместо ответа он полез во внутренний карман своего безразмерного пиджака. Долго ковырялся, никак не мог вытащить. Как назло еще и рука у него там застряла, стал нервно дергать, чуть карман по швам не разорвал. Наконец, пыхтя и чертыхаясь, вытянул фотоснимок «девять на двенадцать» и швырнул на стол.
Я глянул.
И увидел чашу.
Ничего особенного на первый взгляд она собой не представляла. Средние века. Западная или Центральная Европа. Кажется, серебряная. Возможно, ритуальная. Даже очень возможно, поскольку изображены на ней жрецы, бредущие с дарами к алтарю. В остальном чаша как чаша. Подобных в любом музее западного искусства вагон и маленькая тележка. Это тебе не капала ламаистов - церемониальная чаша из затылочной части человеческого черепа. Вот то, действительно, держишь в руках - понимаешь: вещь.
Зная, что Михаил Петрович Лымарь владеет антикварной лавкой, я ткнул пальцем в снимок и спросил:
- Артефакт дохлый?
- В том все и дело, что активный, - на четвертом выдохе ответил ростовщик.
- Уж не Грааль ли?
Спросил в шутку, но он этого не уловил. Смахнул с похожего на баклажан носа каплю пота и вполне серьезно ответил:
- Нет, не Грааль. Эта чаша когда-то принадлежала одному из членов Братства кипяченой росы. Слышал о таком?
Я кивнул:
- Слышал. Как не слышать? У меня об этом братстве имеются две неслабые книжки.
Чтобы не быть голословным, я встал из-за стола и подошел к книжному шкафу. Нашел глазами нужную книгу (стояла между «Историей герметической философии» Ленгле и «Жизнью некромантов» Годвина), встал на носки, вытащил, стер рукавом пыль и прочел полное название:
- «Ужасные соглашения, заключенные между дьяволом и братьями росы. Содержащиеся в них отвратительные инструкции. Разорение тех, кто им следует, и их жалкий конец».
- Подлинник? - поинтересовался Михей, у которого при виде старинного фолианта алчно загорелись глаза.
- Что ни на есть подлинник, - похвастался я и махнул в сторону шкафа: - А еще тут где-то стоит «Исследование новой неизвестной каббалы братьев кипяченой росы, поселившихся в Париже». Тоже подлинник. Издание тысяча шестьсот двадцать третьего, кажется, года.
Михей завистливо причмокнул толстыми губами, но в следующую секунду взял себя в руки, спросил:
- И ту и ту читал?
- Угу, обе, - ответил я. - Когда-то. Много лет назад.
- Тогда в курсе, кто такие эти братья и чем промышляли.
- Более-менее. - Я пролистнул страницы книги, словно кассир пачку банкнот. - Насколько помню, тридцать шесть членов братства отреклись от крещения и перестали уповать на воскрешение к Судному дню. Якобы за это дьявол даровал им способность переноситься из одного конца света в другой со скоростью мысли, говорить на всех языках, всегда иметь полные кошельки, быть невидимками и проникать в самые потаенные места, невзирая на засовы. Ну и так далее, и тому подобное. Если отбросить характерные для Средневековья страсти-мордасти, можно предположить, что братья кипяченой росы являлись вполне успешными магами.
- Твоя правда, - согласился с моим выводом Михей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Наконец, «быть творцом» - не просто работа, но прежде всего образ жизни. Настоящие живописцы, музыканты и писатели не похожи на других людей, они живут иначе. Не потому, что выпендриваются (хотя иногда бывает, причем чем таланта меньше, тем больше выпендрежа), но в первую очередь потому, что для них нет разницы между служебными обязанностями и частной жизнью. В полной мере это относится и к магам. Маг всегда маг, а не с девяти до семи с перерывом на часовой обед.
Когда я добрался до этого самого места в своих сравнениях искусства и магии по формальным признакам, часы пробили «бом» и безмозглая механическая кукушка отмерила мне еще девять лет жизни. Хорошо, когда бы так, подумал я. Передернул затвор, вогнал в паз обойму, поставил пистолет на предохранитель и объявил себе выходной. Но в одну минуту десятого зазвонил телефон. Тот, который мобильный.
Да, как ни планируй свою жизнь, всегда найдется кто-нибудь, кто подвернется под руку в самый последний момент, - и все твои планы идут прахом.
Звонил Михей Процентщик.
Кого угодно ожидал услышать, только не его.
- Егор, у меня к тебе дело, - пробасил он после приветствия.
- Выкладывай, - разрешил я.
- Нет, по телефону не могу. Надо лично.
- Тогда подъезжай.
- Ты где сейчас?
- В конторе.
- Через десять минут буду.
Пошли гудки отбоя, и я стал теряться в догадках.
Михей Процентщик (в мире людей - Михаил Петрович Лымарь) - один из самых сильных магов города, если не самый сильный. И при всем том наименее уважаемый.
Белые маги тратят Силу на то, чтобы дать другим радость и утешение, и из этого черпают новую Силу. Черные маги используют Силу во вред другим и снимают пенки с людского горя. А есть такие странноватые маги, которые свою природную Силу совсем не тратят. Ни на лютые дела не тратят, ни на добрые. Им Сила нужна ради Силы. Копят они ее. Тупо копят. И копят, и копят, и копят. Вреда от таких накопителей никакого, но и пользы никакой. Что есть они, что нет их - все едино. Так вот Михей из числа подобных пустоцветов.
Правда, в отличие от прочих «скупых рыцарей», Михей не просто Силу копит, он ее еще и в рост пускает. Любой нуждающийся маг Города может перехватить у него Силы в долг. Запросто. Приходи и бери. Но не за «так», конечно, а под шесть процентов в месяц. Ссудит тебе Михей тысячу, к примеру, кроулей, а через месяц возвращай ему эту тысячу да сверх того шестьдесят. А за просрочку пени - полпроцента за сутки. Говорят, что это по-божески. Не знаю. Как по мне, так есть в этом что-то неправильное. Уж больно трудно такой бизнес принять золотому дракону, который Силу берет от лиходеев и безвозмездно возвращает ее страждущим. Может, поэтому никогда я к услугам Михея не обращался. Хотя наперед не зарекаюсь - жизнь длинная, а случаи бывают разные.
Зачем я понадобился Михею Процентщику, ума не могу приложить. Вообще-то маг его уровня любые личные вопросы решает сам - между делом и мановением руки. Слышал я от компетентных людей, что Михей Процентщик Силы накопил видимо-невидимо. Столько у него ее, что все шесть турбин Городской ГЭС может при желании остановить на сутки. Оттого и недоумевал: чем такому помочь могу? Рокфеллеры к сидящим на паперти за помощью не ходят.
Впрочем, долго гадать не пришлось. Михей подъехал на минуту раньше обещанного - в девять десять. Подъехал и ввалился. Пузатый, грузный, неповоротливый. Потряс в знак приветствия тремя подбородками, рухнул в предложенное кресло, поправил на лысине две мокрые прядки и, с трудом справляясь с отдышкой, прогудел в три приема голосом оперного баса:
- Артефакт. Сперли. Егор.
- Что именно? - не моргнув глазом (давно живу, всяко видел), уточнил я.
Вместо ответа он полез во внутренний карман своего безразмерного пиджака. Долго ковырялся, никак не мог вытащить. Как назло еще и рука у него там застряла, стал нервно дергать, чуть карман по швам не разорвал. Наконец, пыхтя и чертыхаясь, вытянул фотоснимок «девять на двенадцать» и швырнул на стол.
Я глянул.
И увидел чашу.
Ничего особенного на первый взгляд она собой не представляла. Средние века. Западная или Центральная Европа. Кажется, серебряная. Возможно, ритуальная. Даже очень возможно, поскольку изображены на ней жрецы, бредущие с дарами к алтарю. В остальном чаша как чаша. Подобных в любом музее западного искусства вагон и маленькая тележка. Это тебе не капала ламаистов - церемониальная чаша из затылочной части человеческого черепа. Вот то, действительно, держишь в руках - понимаешь: вещь.
Зная, что Михаил Петрович Лымарь владеет антикварной лавкой, я ткнул пальцем в снимок и спросил:
- Артефакт дохлый?
- В том все и дело, что активный, - на четвертом выдохе ответил ростовщик.
- Уж не Грааль ли?
Спросил в шутку, но он этого не уловил. Смахнул с похожего на баклажан носа каплю пота и вполне серьезно ответил:
- Нет, не Грааль. Эта чаша когда-то принадлежала одному из членов Братства кипяченой росы. Слышал о таком?
Я кивнул:
- Слышал. Как не слышать? У меня об этом братстве имеются две неслабые книжки.
Чтобы не быть голословным, я встал из-за стола и подошел к книжному шкафу. Нашел глазами нужную книгу (стояла между «Историей герметической философии» Ленгле и «Жизнью некромантов» Годвина), встал на носки, вытащил, стер рукавом пыль и прочел полное название:
- «Ужасные соглашения, заключенные между дьяволом и братьями росы. Содержащиеся в них отвратительные инструкции. Разорение тех, кто им следует, и их жалкий конец».
- Подлинник? - поинтересовался Михей, у которого при виде старинного фолианта алчно загорелись глаза.
- Что ни на есть подлинник, - похвастался я и махнул в сторону шкафа: - А еще тут где-то стоит «Исследование новой неизвестной каббалы братьев кипяченой росы, поселившихся в Париже». Тоже подлинник. Издание тысяча шестьсот двадцать третьего, кажется, года.
Михей завистливо причмокнул толстыми губами, но в следующую секунду взял себя в руки, спросил:
- И ту и ту читал?
- Угу, обе, - ответил я. - Когда-то. Много лет назад.
- Тогда в курсе, кто такие эти братья и чем промышляли.
- Более-менее. - Я пролистнул страницы книги, словно кассир пачку банкнот. - Насколько помню, тридцать шесть членов братства отреклись от крещения и перестали уповать на воскрешение к Судному дню. Якобы за это дьявол даровал им способность переноситься из одного конца света в другой со скоростью мысли, говорить на всех языках, всегда иметь полные кошельки, быть невидимками и проникать в самые потаенные места, невзирая на засовы. Ну и так далее, и тому подобное. Если отбросить характерные для Средневековья страсти-мордасти, можно предположить, что братья кипяченой росы являлись вполне успешными магами.
- Твоя правда, - согласился с моим выводом Михей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105