В обед.
Усмехнувшись этой моей нечаянной цитате из старой песни, Ольга призналась:
- Я тебя тоже вспоминала.
- Надеюсь, добрым словом?
- Надейся.
- Как конференция? - не зная, о чем спросить, ляпнул я первое, что пришло на ум.
- Слова, слова, слова, - пропела Ольга мученическим голосом.
Несколько секунд мы молчали. Так иногда бывает после первой встречи: не понять, то ли уже хорошо знакомы, то ли еще нет, и поэтому трудно с ходу подобрать верные слова. Наконец я спросил:
- Мы увидимся?
- Обязательно, - пообещала девушка.
- Сегодня?
- Сегодня - нет, сразу после пленарного будем заседать по секциям, затем фуршет, а после везут на экскурсию в какую-то замечательную долину, где цветут волшебные травы, из-под земли бьют целебные источники и носятся от предгорья до предгорья табуны диких мустангов. Я так поняла, что это с ночевкой.
- Жаль. А отказаться нельзя?
- Егор, ты собираешься сегодня умереть?
- Вообще-то нет.
- Я тоже не собираюсь.
- Значит, увидимся? - спросил я с надеждой.
- Конечно, Егор, - ответила Ольга. - Прости, мне пора, приглашают в зал. Я позвоню, Егор. Обязательно позвоню.
- Буду ждать.
- Все, пока-пока. Зовут.
И меня тоже звали: из приемной раздавались крики «Ау!» и «Есть кто-нибудь дома?!».
- Чего орем? - спросил я, выходя из кабинета.
- Смотрю - открыто, вошел, а тут нет никого, - промямлил долговязый юнец, косясь на шпагу в моей руке.
- Ты кто?
Он поправил форменную бейсболку и похлопал по пухлой кожаной сумке, висящей на плече.
- Курьер я. Городская служба доставки «Меркурий».
- И чего надо?
- Ничего не надо. Вы будете Тугарин Егор Владимирович?
- Буду. Еще какое-то время.
- Отлично. Я вам тут вот бандероль принес, в смысле - доставил.
- Бандероль? - не поверил я.
Парень кивнул.
- Ну да, бандероль. - Затем вытащил и поставил на стол Леры небольшой куб в блестящей упаковочной бумаге, после чего протянул ручку и бланк. - Распишитесь, пожалуйста, Егор Владимирович. Вот тут, где галочка.
Я нарисовал закорючку, подошел к столу, взял бандероль и понянчил на ладони. На вес оказалось не тяжелее коробки с видеодиском.
- А от кого это? - обернулся я к курьеру.
Но того уже и след простыл.
Волка ноги кормят, подумал я и, теряясь в догадках, стал рвать упаковку.
Внутри оказалась ярко-желтая коробка, перевязанная синей лентой. Прежде чем потянуть за легкомысленного вида бант, я поднатужился и - береженого Сила бережет - проверил коробку на наличие магических воздействий.
Ничего подозрительного не почувствовал.
Не маг бандероль собирал, решил я. Либо работа мага была тщательно заштукатурена каким-то мудреным и сильным заклятием.
Вообще-то если по уму, то коробку не стоило вскрывать. Это если по уму. Но что ум против любопытства? Любопытство - демон, с которым тяжело справиться. Даже дракону. Дракону, пожалуй, особенно тяжело. А дракону-магу - невозможно.
Я дернул бант, сковырнул крышку и отскочил от стола.
Ожидаемого взрыва не случилось, и саблезубое чудище из коробки не выскочило, зато вылетела из нее и метнулась к потолку бабочка приличного размера и тревожной расцветки. Покружив недолго по комнате, она уселась на загогулину микрофона, стоящего возле монитора. Сложила крылья и замерла.
Что за ерунда? - давался я диву. Подарок? Намек? Предупреждение? И наклонился, чтобы рассмотреть пархатую тварь во всех черно-оранжевых подробностях. Вот тут-то и раздался хлопок одной ладонью: бабочка разок взмахнула крыльями, покрылась фиолетовым свечением и в следующую секунду превратилась в облако серой трухи, подобной той, что вылетает, когда наступишь на старый гриб-дождевик.
Среагировал я мгновенно - отстранился назад и перестал дышать, но все равно какая-то часть этого неприятного на вид, пахнущего сухим укропом порошка попала в нос и обожгла слизистую. Скривившись от нетерпежа, я свел глаза на переносице, какое-то время крепился, но не выдержал, закрыл глаза и громко чихнул.
Когда глаза открыл, обнаружил, что по чьей-то чужой и замысловато реализованной воле провалился в Запредельное, которое предстало передо мной бескрайным океаном степного ковыля. Ничего вокруг меня больше не было, седой ковыль заменил собою все известные мне по прошлому опыту предметы и явления мира. Гулял ковыль волнами, бил по ногам, качался над головой. И была непостижима природа его приливов и отливов. Нет, не ветер был тому причиной - ветер невозможен там, где воздуха нет. Волновался ковыль сам по себе. И это пугало.
Прошла вечность (все вечно, что не мгновенно), прежде чем увидел я в убаюкивающей белизне темную точку, которая мгновенно (все мгновенно, что не вечно) обратилась в монаха-хэшана, седого, словно птица лунь.
Я сразу же (откуда что?) узнал его и, повинуясь то ли чьей-то сторонней установке, то ли своему собственному разумению, склонился в уважительном поклоне:
- Здравствуй, почтенный Сагаан Толгой.
- И ты живи, воин-странник Хурэн Хун, - вернул мне старик приветствие.
Вот так вот запросто и сразу узнал я, кем являюсь в этом странном мире и как меня на самом деле зовут. Не сказать, что обрадовался, но принял со смирением, как необсуждаемую данность.
Тем временем старик обернулся вокруг себя три раза (комично задирая при этом ноги) и стал причитать:
- Долго ждал я тебя, Хурэн Хун. Поднимался в Верхнюю Замбию, опускался в Нижнюю, Книгу Судеб прочел, ожидая тебя. Наконец ты пришел. Пришел из страны людей - тех птиц, что утолили голод падалью и теперь не могут взлететь. Пришел, чтобы дальше идти.
После этих слов старик какое-то время молчал, потом взял меня за руку и сказал:
- Знаю мысли твои: за кровь кровью хочешь ответить, за смерть - смертью. Знаю, зачем ты пришел: задай-шулуум нужен тебе для битвы с врагом. Все знаю. Слишком долго живу.
Тут старик отпустил мою руку, вновь трижды обернулся волчком, правда, теперь в другую сторону, и продолжил:
- Ну что же, батыр, укажу тебе Путь, в конце которого сможешь найти ты волшебный будал - камень, упавший с небес. Если найдешь его, равных тебе не будет.
- Спасибо, почтенный Сагаан Толгой, - поблагодарил я доброго старика.
И поклонился в пояс.
- Не спеши благодарность ронять, - ответствовал монах, - будет труден твой Путь и полон опасностей.
- Знаю. Но что поделать? Судьба.
- Помогу я тебе, Хурэн Хун. Чем могу, помогу. Дам кувшин с водой, уголек из костра, осколок зеркала и хабао - прут шерстобитный. Все остальное, что нужно для завершения Пути, ищи, Хурэн Хун, в себе самом.
И не замедлив, одарил меня старик всем обещанным, а напоследок спросил:
- Готов ли ты, Хурэн Хун? Полон ли сил и решимости сделать первый свой шаг по Пути, что длиннее всех дорог на свете?
Я кивнул:
- Да, Сагаан Толгой, я готов. Только - вот незадача - не знаю, в какую сторону шагать.
Старик протянул невесть откуда взявшуюся пиалу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Усмехнувшись этой моей нечаянной цитате из старой песни, Ольга призналась:
- Я тебя тоже вспоминала.
- Надеюсь, добрым словом?
- Надейся.
- Как конференция? - не зная, о чем спросить, ляпнул я первое, что пришло на ум.
- Слова, слова, слова, - пропела Ольга мученическим голосом.
Несколько секунд мы молчали. Так иногда бывает после первой встречи: не понять, то ли уже хорошо знакомы, то ли еще нет, и поэтому трудно с ходу подобрать верные слова. Наконец я спросил:
- Мы увидимся?
- Обязательно, - пообещала девушка.
- Сегодня?
- Сегодня - нет, сразу после пленарного будем заседать по секциям, затем фуршет, а после везут на экскурсию в какую-то замечательную долину, где цветут волшебные травы, из-под земли бьют целебные источники и носятся от предгорья до предгорья табуны диких мустангов. Я так поняла, что это с ночевкой.
- Жаль. А отказаться нельзя?
- Егор, ты собираешься сегодня умереть?
- Вообще-то нет.
- Я тоже не собираюсь.
- Значит, увидимся? - спросил я с надеждой.
- Конечно, Егор, - ответила Ольга. - Прости, мне пора, приглашают в зал. Я позвоню, Егор. Обязательно позвоню.
- Буду ждать.
- Все, пока-пока. Зовут.
И меня тоже звали: из приемной раздавались крики «Ау!» и «Есть кто-нибудь дома?!».
- Чего орем? - спросил я, выходя из кабинета.
- Смотрю - открыто, вошел, а тут нет никого, - промямлил долговязый юнец, косясь на шпагу в моей руке.
- Ты кто?
Он поправил форменную бейсболку и похлопал по пухлой кожаной сумке, висящей на плече.
- Курьер я. Городская служба доставки «Меркурий».
- И чего надо?
- Ничего не надо. Вы будете Тугарин Егор Владимирович?
- Буду. Еще какое-то время.
- Отлично. Я вам тут вот бандероль принес, в смысле - доставил.
- Бандероль? - не поверил я.
Парень кивнул.
- Ну да, бандероль. - Затем вытащил и поставил на стол Леры небольшой куб в блестящей упаковочной бумаге, после чего протянул ручку и бланк. - Распишитесь, пожалуйста, Егор Владимирович. Вот тут, где галочка.
Я нарисовал закорючку, подошел к столу, взял бандероль и понянчил на ладони. На вес оказалось не тяжелее коробки с видеодиском.
- А от кого это? - обернулся я к курьеру.
Но того уже и след простыл.
Волка ноги кормят, подумал я и, теряясь в догадках, стал рвать упаковку.
Внутри оказалась ярко-желтая коробка, перевязанная синей лентой. Прежде чем потянуть за легкомысленного вида бант, я поднатужился и - береженого Сила бережет - проверил коробку на наличие магических воздействий.
Ничего подозрительного не почувствовал.
Не маг бандероль собирал, решил я. Либо работа мага была тщательно заштукатурена каким-то мудреным и сильным заклятием.
Вообще-то если по уму, то коробку не стоило вскрывать. Это если по уму. Но что ум против любопытства? Любопытство - демон, с которым тяжело справиться. Даже дракону. Дракону, пожалуй, особенно тяжело. А дракону-магу - невозможно.
Я дернул бант, сковырнул крышку и отскочил от стола.
Ожидаемого взрыва не случилось, и саблезубое чудище из коробки не выскочило, зато вылетела из нее и метнулась к потолку бабочка приличного размера и тревожной расцветки. Покружив недолго по комнате, она уселась на загогулину микрофона, стоящего возле монитора. Сложила крылья и замерла.
Что за ерунда? - давался я диву. Подарок? Намек? Предупреждение? И наклонился, чтобы рассмотреть пархатую тварь во всех черно-оранжевых подробностях. Вот тут-то и раздался хлопок одной ладонью: бабочка разок взмахнула крыльями, покрылась фиолетовым свечением и в следующую секунду превратилась в облако серой трухи, подобной той, что вылетает, когда наступишь на старый гриб-дождевик.
Среагировал я мгновенно - отстранился назад и перестал дышать, но все равно какая-то часть этого неприятного на вид, пахнущего сухим укропом порошка попала в нос и обожгла слизистую. Скривившись от нетерпежа, я свел глаза на переносице, какое-то время крепился, но не выдержал, закрыл глаза и громко чихнул.
Когда глаза открыл, обнаружил, что по чьей-то чужой и замысловато реализованной воле провалился в Запредельное, которое предстало передо мной бескрайным океаном степного ковыля. Ничего вокруг меня больше не было, седой ковыль заменил собою все известные мне по прошлому опыту предметы и явления мира. Гулял ковыль волнами, бил по ногам, качался над головой. И была непостижима природа его приливов и отливов. Нет, не ветер был тому причиной - ветер невозможен там, где воздуха нет. Волновался ковыль сам по себе. И это пугало.
Прошла вечность (все вечно, что не мгновенно), прежде чем увидел я в убаюкивающей белизне темную точку, которая мгновенно (все мгновенно, что не вечно) обратилась в монаха-хэшана, седого, словно птица лунь.
Я сразу же (откуда что?) узнал его и, повинуясь то ли чьей-то сторонней установке, то ли своему собственному разумению, склонился в уважительном поклоне:
- Здравствуй, почтенный Сагаан Толгой.
- И ты живи, воин-странник Хурэн Хун, - вернул мне старик приветствие.
Вот так вот запросто и сразу узнал я, кем являюсь в этом странном мире и как меня на самом деле зовут. Не сказать, что обрадовался, но принял со смирением, как необсуждаемую данность.
Тем временем старик обернулся вокруг себя три раза (комично задирая при этом ноги) и стал причитать:
- Долго ждал я тебя, Хурэн Хун. Поднимался в Верхнюю Замбию, опускался в Нижнюю, Книгу Судеб прочел, ожидая тебя. Наконец ты пришел. Пришел из страны людей - тех птиц, что утолили голод падалью и теперь не могут взлететь. Пришел, чтобы дальше идти.
После этих слов старик какое-то время молчал, потом взял меня за руку и сказал:
- Знаю мысли твои: за кровь кровью хочешь ответить, за смерть - смертью. Знаю, зачем ты пришел: задай-шулуум нужен тебе для битвы с врагом. Все знаю. Слишком долго живу.
Тут старик отпустил мою руку, вновь трижды обернулся волчком, правда, теперь в другую сторону, и продолжил:
- Ну что же, батыр, укажу тебе Путь, в конце которого сможешь найти ты волшебный будал - камень, упавший с небес. Если найдешь его, равных тебе не будет.
- Спасибо, почтенный Сагаан Толгой, - поблагодарил я доброго старика.
И поклонился в пояс.
- Не спеши благодарность ронять, - ответствовал монах, - будет труден твой Путь и полон опасностей.
- Знаю. Но что поделать? Судьба.
- Помогу я тебе, Хурэн Хун. Чем могу, помогу. Дам кувшин с водой, уголек из костра, осколок зеркала и хабао - прут шерстобитный. Все остальное, что нужно для завершения Пути, ищи, Хурэн Хун, в себе самом.
И не замедлив, одарил меня старик всем обещанным, а напоследок спросил:
- Готов ли ты, Хурэн Хун? Полон ли сил и решимости сделать первый свой шаг по Пути, что длиннее всех дорог на свете?
Я кивнул:
- Да, Сагаан Толгой, я готов. Только - вот незадача - не знаю, в какую сторону шагать.
Старик протянул невесть откуда взявшуюся пиалу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105