И вообще мы парни хоть куда.
Пока она ковырялась с замком, я ее инструктировал:
- На улицу не соваться, к двери не подходить, в окно не выглядывать.
- Даже если пообещают горошка? - нашла она в себе силы для шутки.
- Даже.
- И надолго вы меня, шеф, в башню заточаете?
- Пока напряг не рассосется.
- Насовсем-насовсем, выходит.
- Сказал же, пока напряг не рассосется.
- А он рассосется?
- Куда денется.
- А как я узнаю, что уже рассосался?
- Принц на Сером Волке прискачет.
Наконец она справилась с замком, вошла внутрь, быстро осмотрела себя в зеркале и, взбив непослушную челку, предложила:
- Может, кофейку, шеф?
- В другой раз, - отверг я заманчивое предложение.
- Почему не сейчас?
- Дела.
- Все дела, шеф, не переделаешь.
- Согласен. Но стремиться к этому надо.
- Удачи, - сказала она и захлопнула дверь.
Неожиданно резко.
- И ты мне очень нравишься, - сказал я гудящему стальному полотну, отсалютовал по-военному и двинул к лифту, размышляя на ходу о том, что, если какой-нибудь залетный инопланетянин попросил бы меня объяснить, что такое «женщина», я бы сказал, что это нечто неописуемое, смысл которого можно передать одной фразой - «Чего это она?!».
Когда добрался домой, было уже начало седьмого. На этот раз пришлось воспользоваться собственным ключом, поскольку Ашгарр встречать меня почему-то не вышел. Но когда я разулся и повесил кобуру и бубен на крюк, он все-таки выглянул из своей комнаты.
- Пиццу разогревать? - спросил он.
- Спасибо, сыт, - прислушавшись к себе, отказался я от ужина.
- Может, чаю?
- А вот чаю давай.
- Молочный оолонг? - уточнил Ашгарр.
- Да, и с чабрецом, - попросил я и порулил в ванную.
- Чего такой измочаленный? - перекрикивая шум воды и пыхтение электрочайника, поинтересовался через минуту Ашгарр.
- Побегать пришлось, - крикнул я в ответ и сунул голову под холодную струю, поскольку горячую обещали включить только двадцать второго.
В подробности вдаваться не стал. Моя частная сыщицкая деятельность - это моя частная сыщицкая деятельность. Моя и только моя. Не люблю я Ашгарра и Вуанга своими проблемами грузить. Уяснил однажды и навсегда: если ты не решаешь свою проблему самостоятельно, то сам становишься чьей-то проблемой. Золотому дракону стыдно быть чьей-то проблемой. Золотой дракон должен быть решением чужих проблем. Обязан.
Пока я пил чай, Ашгарр стоял у окна и курил, выпуская дым в приоткрытую фортку. Какое-то время молчали. Говорить было особо не о чем, за сотни лет все давным-давно переговорено.
Говорить не о чем.
Но говорить нужно.
Хотя бы для того, чтобы Ашгарр совсем не одичал, мало мне тихушника Вуанга.
- Скажи, почему люди такие? - спросил я, ковыряя ложкой в банке с медом.
- Какие? - не понял Ашгарр.
- Настырные. Даже упрямые.
- Разве это плохо?
- Когда бы они эту свою настырность использовали по делу, то было бы неплохо, а так - ерунда выходит. - Вспомнив хищную мордочку адвоката Ащеулова, я покачал головой. - И лезут, и лезут. И лезут, и лезут. Настырные как черти. И как черти же злые.
Ашгарр сделал долгую затяжку, потом выпустил в три приема дым через ноздри и сказал:
- Если вспомнить Конрада Лоренца с его теорией агрессии как четвертого базового инстинкта человека, то…
- А давай не будем вспоминать Конрада Лоренца, - взмолился я.
- Давай, - легко согласился Ашгарр.
И мы вновь на какое-то время замолчали. Я отхлебывал из кружки остывающий чай, Ашгарр по-прежнему смотрел во двор через окно.
- Сегодня мне ворон на хвост сел, - первым нарушил я тишину.
- Пристрелил? - вяло и как-то чересчур равнодушно поинтересовался Ашгарр.
- Не сумасшедший - в центре города стрелять. Ушел дворами.
- Отличник.
Тут я заметил то, что давно должен был заметить, а если и не заметить, то прочувствовать. Что мое другое «я» не в своей тарелке. Что худо ему. Что оно на пороге депрессии.
Я распахнулся, и дурное расположение духа накрыло меня своим черным крылом.
- Что с тобой? - спросил я, резко повернувшись к окну.
Ашгарр вздохнул, сбил пепел с кончика сигареты в жестянку из-под монпансье и поделился:
- Фаддей проект закрыл.
- Правда, что ли? - не поверил я.
- Правда.
- Чего вдруг?
- Слышал, что Йо замуж вышла?
- Не-а.
- Сообщаю - вышла.
- Ну вышла и вышла, не век в девках сидеть. Что с того?
- Так это… рожать собралась.
- По серьезному серьезу?
- А как еще?
- Да мало ли. Может быть, рекламный ход? С них станется.
Ашгарр еще раз вздохнул и покачал головой - нет, никаких шуток, облом конкретный.
Я подумал: сам себя не подбодришь - никто не подбодрит, - и поторопился сказать:
- Ты это, ты того, ты давай не расстраивайся. Чего раньше времени расстраиваться? Не надо. Что-нибудь придумаем. Что-нибудь сообразим.
- А что тут придумаешь? - пожал плечами Ашгарр и горестно усмехнулся.
- Для кого-нибудь другого писать начнешь, - поднял я идею, лежащую на поверхности.
- Это вряд ли.
- Чего так пессимистично-то, Ашгарр?
- Не пессимистично, а реалистично. Сам подумай - чтобы все концы срослись, такое раз в жизни случается.
- Не дрейфь. Найдем кого-нибудь.
- Кого?
- Ну, не знаю… Найдем. Гадом буду, найдем.
Ашгарр на это ничего не сказал, и на кухне повисла долгая пауза, в течение которой каждый из нас думал о своем. Но об одном и том же. О жизни.
Жизнь длинна, перспективы туманны, финал неясен, думал Ашгарр.
Жизнь длинна, полна сюрпризов и тем интересна, думал я.
Играли мы в молчанку до тех пор, пока я не спросил (не только и не столько для того, чтобы получить информацию, сколько для того, чтобы отвлечь Ашгарра от тоскливых мыслей):
- Как думаешь, где в городе самое крутое место Силы?
Зная меня, как самого себя, Ашгарр не особо удивился резкой смене темы, чуть подумал и предположил:
- Наверное, перекресток Маркса и Ленина.
Я закрыл глаза, чтобы увидеть это оживленное место во всех деталях, и, когда в мозгу с фотографической точностью всплыла нужная картинка, у меня возникли сомнения.
- Помню, Архипыч на этом месте медведя-оборотня убил, но так это сколь же лет с тех пор прошло.
- Дело не в этом, - пояснил Ашгарр. - Вернее, не только в этом.
- А в чем?
- Через дорогу от памятника Ленину второй корпус нархоза стоит, а там в Отечественную военный госпиталь располагался. Помнишь?
Я кивнул - да, конечно, помню. Как такое забыть?
- Так вот, - продолжил Ашгарр. - Представляешь, сколько крови, боли, мольбы и проклятий в том месте излилось? Море. Еще лет сто Сила на этом пятачке бурлить будет. Поверь, это самое сильное место в городе.
- Верю, - согласился я.
- А тебе это вообще-то зачем? - вдруг озаботился Ашгарр.
Я вытащил из его пальцев окурок, добил до фильтра, отправил щелчком в форточку и с неохотой признался:
- Одному озабоченному духу родное вернуть нужно.
- Опять взялся чужую беду отводить?! - ахнул Ашгарр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Пока она ковырялась с замком, я ее инструктировал:
- На улицу не соваться, к двери не подходить, в окно не выглядывать.
- Даже если пообещают горошка? - нашла она в себе силы для шутки.
- Даже.
- И надолго вы меня, шеф, в башню заточаете?
- Пока напряг не рассосется.
- Насовсем-насовсем, выходит.
- Сказал же, пока напряг не рассосется.
- А он рассосется?
- Куда денется.
- А как я узнаю, что уже рассосался?
- Принц на Сером Волке прискачет.
Наконец она справилась с замком, вошла внутрь, быстро осмотрела себя в зеркале и, взбив непослушную челку, предложила:
- Может, кофейку, шеф?
- В другой раз, - отверг я заманчивое предложение.
- Почему не сейчас?
- Дела.
- Все дела, шеф, не переделаешь.
- Согласен. Но стремиться к этому надо.
- Удачи, - сказала она и захлопнула дверь.
Неожиданно резко.
- И ты мне очень нравишься, - сказал я гудящему стальному полотну, отсалютовал по-военному и двинул к лифту, размышляя на ходу о том, что, если какой-нибудь залетный инопланетянин попросил бы меня объяснить, что такое «женщина», я бы сказал, что это нечто неописуемое, смысл которого можно передать одной фразой - «Чего это она?!».
Когда добрался домой, было уже начало седьмого. На этот раз пришлось воспользоваться собственным ключом, поскольку Ашгарр встречать меня почему-то не вышел. Но когда я разулся и повесил кобуру и бубен на крюк, он все-таки выглянул из своей комнаты.
- Пиццу разогревать? - спросил он.
- Спасибо, сыт, - прислушавшись к себе, отказался я от ужина.
- Может, чаю?
- А вот чаю давай.
- Молочный оолонг? - уточнил Ашгарр.
- Да, и с чабрецом, - попросил я и порулил в ванную.
- Чего такой измочаленный? - перекрикивая шум воды и пыхтение электрочайника, поинтересовался через минуту Ашгарр.
- Побегать пришлось, - крикнул я в ответ и сунул голову под холодную струю, поскольку горячую обещали включить только двадцать второго.
В подробности вдаваться не стал. Моя частная сыщицкая деятельность - это моя частная сыщицкая деятельность. Моя и только моя. Не люблю я Ашгарра и Вуанга своими проблемами грузить. Уяснил однажды и навсегда: если ты не решаешь свою проблему самостоятельно, то сам становишься чьей-то проблемой. Золотому дракону стыдно быть чьей-то проблемой. Золотой дракон должен быть решением чужих проблем. Обязан.
Пока я пил чай, Ашгарр стоял у окна и курил, выпуская дым в приоткрытую фортку. Какое-то время молчали. Говорить было особо не о чем, за сотни лет все давным-давно переговорено.
Говорить не о чем.
Но говорить нужно.
Хотя бы для того, чтобы Ашгарр совсем не одичал, мало мне тихушника Вуанга.
- Скажи, почему люди такие? - спросил я, ковыряя ложкой в банке с медом.
- Какие? - не понял Ашгарр.
- Настырные. Даже упрямые.
- Разве это плохо?
- Когда бы они эту свою настырность использовали по делу, то было бы неплохо, а так - ерунда выходит. - Вспомнив хищную мордочку адвоката Ащеулова, я покачал головой. - И лезут, и лезут. И лезут, и лезут. Настырные как черти. И как черти же злые.
Ашгарр сделал долгую затяжку, потом выпустил в три приема дым через ноздри и сказал:
- Если вспомнить Конрада Лоренца с его теорией агрессии как четвертого базового инстинкта человека, то…
- А давай не будем вспоминать Конрада Лоренца, - взмолился я.
- Давай, - легко согласился Ашгарр.
И мы вновь на какое-то время замолчали. Я отхлебывал из кружки остывающий чай, Ашгарр по-прежнему смотрел во двор через окно.
- Сегодня мне ворон на хвост сел, - первым нарушил я тишину.
- Пристрелил? - вяло и как-то чересчур равнодушно поинтересовался Ашгарр.
- Не сумасшедший - в центре города стрелять. Ушел дворами.
- Отличник.
Тут я заметил то, что давно должен был заметить, а если и не заметить, то прочувствовать. Что мое другое «я» не в своей тарелке. Что худо ему. Что оно на пороге депрессии.
Я распахнулся, и дурное расположение духа накрыло меня своим черным крылом.
- Что с тобой? - спросил я, резко повернувшись к окну.
Ашгарр вздохнул, сбил пепел с кончика сигареты в жестянку из-под монпансье и поделился:
- Фаддей проект закрыл.
- Правда, что ли? - не поверил я.
- Правда.
- Чего вдруг?
- Слышал, что Йо замуж вышла?
- Не-а.
- Сообщаю - вышла.
- Ну вышла и вышла, не век в девках сидеть. Что с того?
- Так это… рожать собралась.
- По серьезному серьезу?
- А как еще?
- Да мало ли. Может быть, рекламный ход? С них станется.
Ашгарр еще раз вздохнул и покачал головой - нет, никаких шуток, облом конкретный.
Я подумал: сам себя не подбодришь - никто не подбодрит, - и поторопился сказать:
- Ты это, ты того, ты давай не расстраивайся. Чего раньше времени расстраиваться? Не надо. Что-нибудь придумаем. Что-нибудь сообразим.
- А что тут придумаешь? - пожал плечами Ашгарр и горестно усмехнулся.
- Для кого-нибудь другого писать начнешь, - поднял я идею, лежащую на поверхности.
- Это вряд ли.
- Чего так пессимистично-то, Ашгарр?
- Не пессимистично, а реалистично. Сам подумай - чтобы все концы срослись, такое раз в жизни случается.
- Не дрейфь. Найдем кого-нибудь.
- Кого?
- Ну, не знаю… Найдем. Гадом буду, найдем.
Ашгарр на это ничего не сказал, и на кухне повисла долгая пауза, в течение которой каждый из нас думал о своем. Но об одном и том же. О жизни.
Жизнь длинна, перспективы туманны, финал неясен, думал Ашгарр.
Жизнь длинна, полна сюрпризов и тем интересна, думал я.
Играли мы в молчанку до тех пор, пока я не спросил (не только и не столько для того, чтобы получить информацию, сколько для того, чтобы отвлечь Ашгарра от тоскливых мыслей):
- Как думаешь, где в городе самое крутое место Силы?
Зная меня, как самого себя, Ашгарр не особо удивился резкой смене темы, чуть подумал и предположил:
- Наверное, перекресток Маркса и Ленина.
Я закрыл глаза, чтобы увидеть это оживленное место во всех деталях, и, когда в мозгу с фотографической точностью всплыла нужная картинка, у меня возникли сомнения.
- Помню, Архипыч на этом месте медведя-оборотня убил, но так это сколь же лет с тех пор прошло.
- Дело не в этом, - пояснил Ашгарр. - Вернее, не только в этом.
- А в чем?
- Через дорогу от памятника Ленину второй корпус нархоза стоит, а там в Отечественную военный госпиталь располагался. Помнишь?
Я кивнул - да, конечно, помню. Как такое забыть?
- Так вот, - продолжил Ашгарр. - Представляешь, сколько крови, боли, мольбы и проклятий в том месте излилось? Море. Еще лет сто Сила на этом пятачке бурлить будет. Поверь, это самое сильное место в городе.
- Верю, - согласился я.
- А тебе это вообще-то зачем? - вдруг озаботился Ашгарр.
Я вытащил из его пальцев окурок, добил до фильтра, отправил щелчком в форточку и с неохотой признался:
- Одному озабоченному духу родное вернуть нужно.
- Опять взялся чужую беду отводить?! - ахнул Ашгарр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105