Мало нынче среди сторожей истинных самураев, все больше пофигистов и «оборотней с берданкой».
На вахте за подобием стойки зевал от скуки помятый тип в помятой же униформе. При своих сорока выглядел он на все пятьдесят. И немудрено. Попей ее родимую. От него и в ту минуту за версту несло самой незамысловатой сивухой. Никаких сомнений не было, что бодун - это его естественное состояние.
Будучи весьма чувствительным к резким запахам, я попробовал подойти к нему не с подветренной стороны, но он нажал на педаль, и мой живот уткнулся в заблокированную «вертушку».
- Куда? - спросил страж невидимой границы.
- Собственно, к вам, - бодро ответил я.
Мужик напрягся:
- Ко мне?
Вместо ответа я улыбнулся ему как родному.
Он напрягся еще больше.
- Чего надо?
- Родное забрать, - оказал я, вставая на носки в попытке заглянуть за стойку. - Вечером товарищу, что до вас дежурил, пакет оставлял.
- Какой пакет?
- Такой белый с… А он что, не передавал?
Мужик поиграл бровями, вспоминая, как оно все во время смены было, после чего уверенно мотнул головой:
- Ни хрена. - И еще раз головой туда-сюда. - Ни хрена мне Леха не передавал.
- Точно?
- Точно.
- Как же так. Я же… там же… Вот же черт какая непруха. Точно не оставлял?
- Да ни хрена он мне не оставлял.
- Ё-ка-лэ-мэ-нэ! - схватился я за голову. - Ё-ка-лэ-мэ-нэ! - Играл я так вдохновенно, что даже сам чуть было не поверил в наличие мифического белого пакета. - Ё-ка-лэ… А как мне Леху теперь найти?
- В понедельник подходи, - посчитав на пальцах, посоветовал мужик. - У нас через два дня на третий.
Я замахал руками:
- Не-не-не, не пойдет, мне этот пакет сегодня… А где Леха живет? Скажи, я смотаюсь.
Охранник подтянул к себе замызганный гроссбух и открыл на одной из последних страниц. Стал водить пальцем в поисках адреса. Водил-водил, водил-водил, а потом вдруг поднял голову и посмотрел на меня изучающим взглядом. Этот его взгляд с прищуром не предвещал ничего хорошего. Через секунду-другую он озвучил свое подозрение:
- А ты не гонишь?
Я нарисовал на лице недоумение:
- В смысле?
- Сдается, гонишь. Не мог Леха пакет у постороннего взять. Особливо у такого. Уж больно морда лица у тебя хитрая.
Не знаю, действительно ли он проявил бдительность или просто переключился на любимую игру маленьких человечков «Я с кокардой, ты - дурак». Выяснять не стал. Используя остаток Силы, которую стянул у Михея при заморозке пластилина, поджег мусор в урне. Стояла переполненная возле стены, попалась на глаза, я и шваркнул. Гори, гори ясно, чтобы не погасло.
Дальше закрутилось.
Заметив огонь (не заметить его было невозможно - полыхнуло будь здоров), мужик по-детски ойкнул, подскочил, опрокинув табурет, и с прытью, которой я от него не ждал, метнулся к огнетушителю. Решительно сорвал аппарат с крюка, но задействовать не смог. Не знал как. Вместо того чтобы просто вырвать чеку, навести раструб и дернуть вниз рычаг, зачем-то перевернул баллон вверх дном и несколько раз шваркнул об пол. Получив нулевой результат, еще раз ойкнул, отшвырнул бесполезный баллон в сторону и побежал к стойке. На миг исчез за ней и появился уже с электрочайником. Залив огонь кипятком, подхватил урну и, оставляя за собой чадящий шлейф, побежал на улицу.
Пока он героически боролся с очагом возгорания, я спокойно изучал список сотрудников. На мою удачу среди них числился лишь один человек с именем Леха - Белобородов Алексей Вадимович. Согласно записи, проживал он по адресу: улица Бабушкина, дом 56, квартира 42.
- В жизни всегда есть место подвигу, товарищ, - сказал я охраннику, столкнувшись с ним на выходе.
- Да иди ты! - посоветовал мужик в ответ.
Я воспользовался его бескорыстным советом и направился к заждавшемуся меня болиду.
На часах было уже половина двенадцатого, солнце подползало к зениту, чувствовалось, что день вновь будет жарким. В такие дни хорошо на берегу речки лежать в тени раскидистого кедра, а не носиться по пыльным улицам в поисках невесть чего.
Но если надо, то надо.
Запрыгнув в машину, я сразу запустил кондиционер. Этого показалось мало, и," помня о вчерашнем нестерпимом пекле, я врубил еще и одну из самых «холодных» песен Цоя. Ту, что называется «Город». Приятно слушать про лютый февраль знойным августом.
Я люблю этот город, но зима здесь слишком длинна.
Я люблю этот город, но зима здесь слишком темна.
Я люблю этот город, но так страшно здесь быть одному.
Здесь за красивыми узорами льда мертва чистота окна.
Проезжая перекресток за перекрестком, я подпевал Цою и думал о том, что тоже питаю добрые чувства к своему городу. Нет, никогда Город не станет мне родным (не здесь родился и не здесь хочу упокоиться), но я благодарен ему за то, что дал он мне стол и кров, а главное - возможность исполнить свое предназначение.
А еще я думал о Цое. О Викторе Робертовиче. Когда впервые побывал на его концерте (приезжал он в Город за год до гибели), решил, что он дракон. Ошибся. Трудно было не ошибиться: слов песен не различал, но видел свет между словами. Потом выяснил, что - увы, увы, увы - не дракон. Честно говоря, очень жаль - был бы драконом, пел бы до сих пор.
Дом № 56 по улице Бабушкина оказался ничем не примечательной пятиэтажной «хрущевкой». В подъезде все было задушевно: кошачьи запахи, бодрые надписи на обшарпанных стенах и трупики спичек, присобаченные к потолку. А еще была впечатляющая музыка: из-за оббитой рваным дерматином двери в квартиру № 42 доносились готические навороты.
Звонка я не обнаружил, поэтому постучал. Сначала вежливо, потом настойчивей, а когда не помогло, двинул несколько раз ногой. Любитель тяжелого рока по имени Алексей по фамилии Белобородов даже и после этого подойти не соизволил. Зато открылась дверь напротив. В щель просунула свои бигуди разбитная тетка с сигаретой в углу рта.
- Чего, козел, гремишь? - быстро переместив сигарету в другой угол, спросила она.
- Добрый день, сударыня, - учтивым голосом произнес я. - Будьте Так любезны, подскажите, не здесь ли проживает Алексей Вадимович Белобородов?
Она поначалу опешила от такого подлого к себе обращения, но быстро пришла в себя:
- Леха-то? Тута. Где ж ему еще, козлу-то вонючему. А на кой тебе?
- Повестку ему принес из военкомата. На двухнедельные сборы вызывают.
- Ты, что ли, военкомовский? - не поверила она.
- Да нет, меня тоже хотят забрить, - поделился я доверительным полушепотом и, перейдя на полный шепот, признался: - Но обещали: у пятерых подписи возьму - освободят от повинности.
- Хитрозадый, значит, - понимающе кивнула тетка. - Тогда ладно, тогда колоти. Дома он. Видела, как со смены приперся. Дрыхнет, поди. Он всегда так - придет, накатит и как мертвый. Колоти, не бзди. Колоти, колоти. Пусть забирают. Достал уже своей фрицовской хренотенью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
На вахте за подобием стойки зевал от скуки помятый тип в помятой же униформе. При своих сорока выглядел он на все пятьдесят. И немудрено. Попей ее родимую. От него и в ту минуту за версту несло самой незамысловатой сивухой. Никаких сомнений не было, что бодун - это его естественное состояние.
Будучи весьма чувствительным к резким запахам, я попробовал подойти к нему не с подветренной стороны, но он нажал на педаль, и мой живот уткнулся в заблокированную «вертушку».
- Куда? - спросил страж невидимой границы.
- Собственно, к вам, - бодро ответил я.
Мужик напрягся:
- Ко мне?
Вместо ответа я улыбнулся ему как родному.
Он напрягся еще больше.
- Чего надо?
- Родное забрать, - оказал я, вставая на носки в попытке заглянуть за стойку. - Вечером товарищу, что до вас дежурил, пакет оставлял.
- Какой пакет?
- Такой белый с… А он что, не передавал?
Мужик поиграл бровями, вспоминая, как оно все во время смены было, после чего уверенно мотнул головой:
- Ни хрена. - И еще раз головой туда-сюда. - Ни хрена мне Леха не передавал.
- Точно?
- Точно.
- Как же так. Я же… там же… Вот же черт какая непруха. Точно не оставлял?
- Да ни хрена он мне не оставлял.
- Ё-ка-лэ-мэ-нэ! - схватился я за голову. - Ё-ка-лэ-мэ-нэ! - Играл я так вдохновенно, что даже сам чуть было не поверил в наличие мифического белого пакета. - Ё-ка-лэ… А как мне Леху теперь найти?
- В понедельник подходи, - посчитав на пальцах, посоветовал мужик. - У нас через два дня на третий.
Я замахал руками:
- Не-не-не, не пойдет, мне этот пакет сегодня… А где Леха живет? Скажи, я смотаюсь.
Охранник подтянул к себе замызганный гроссбух и открыл на одной из последних страниц. Стал водить пальцем в поисках адреса. Водил-водил, водил-водил, а потом вдруг поднял голову и посмотрел на меня изучающим взглядом. Этот его взгляд с прищуром не предвещал ничего хорошего. Через секунду-другую он озвучил свое подозрение:
- А ты не гонишь?
Я нарисовал на лице недоумение:
- В смысле?
- Сдается, гонишь. Не мог Леха пакет у постороннего взять. Особливо у такого. Уж больно морда лица у тебя хитрая.
Не знаю, действительно ли он проявил бдительность или просто переключился на любимую игру маленьких человечков «Я с кокардой, ты - дурак». Выяснять не стал. Используя остаток Силы, которую стянул у Михея при заморозке пластилина, поджег мусор в урне. Стояла переполненная возле стены, попалась на глаза, я и шваркнул. Гори, гори ясно, чтобы не погасло.
Дальше закрутилось.
Заметив огонь (не заметить его было невозможно - полыхнуло будь здоров), мужик по-детски ойкнул, подскочил, опрокинув табурет, и с прытью, которой я от него не ждал, метнулся к огнетушителю. Решительно сорвал аппарат с крюка, но задействовать не смог. Не знал как. Вместо того чтобы просто вырвать чеку, навести раструб и дернуть вниз рычаг, зачем-то перевернул баллон вверх дном и несколько раз шваркнул об пол. Получив нулевой результат, еще раз ойкнул, отшвырнул бесполезный баллон в сторону и побежал к стойке. На миг исчез за ней и появился уже с электрочайником. Залив огонь кипятком, подхватил урну и, оставляя за собой чадящий шлейф, побежал на улицу.
Пока он героически боролся с очагом возгорания, я спокойно изучал список сотрудников. На мою удачу среди них числился лишь один человек с именем Леха - Белобородов Алексей Вадимович. Согласно записи, проживал он по адресу: улица Бабушкина, дом 56, квартира 42.
- В жизни всегда есть место подвигу, товарищ, - сказал я охраннику, столкнувшись с ним на выходе.
- Да иди ты! - посоветовал мужик в ответ.
Я воспользовался его бескорыстным советом и направился к заждавшемуся меня болиду.
На часах было уже половина двенадцатого, солнце подползало к зениту, чувствовалось, что день вновь будет жарким. В такие дни хорошо на берегу речки лежать в тени раскидистого кедра, а не носиться по пыльным улицам в поисках невесть чего.
Но если надо, то надо.
Запрыгнув в машину, я сразу запустил кондиционер. Этого показалось мало, и," помня о вчерашнем нестерпимом пекле, я врубил еще и одну из самых «холодных» песен Цоя. Ту, что называется «Город». Приятно слушать про лютый февраль знойным августом.
Я люблю этот город, но зима здесь слишком длинна.
Я люблю этот город, но зима здесь слишком темна.
Я люблю этот город, но так страшно здесь быть одному.
Здесь за красивыми узорами льда мертва чистота окна.
Проезжая перекресток за перекрестком, я подпевал Цою и думал о том, что тоже питаю добрые чувства к своему городу. Нет, никогда Город не станет мне родным (не здесь родился и не здесь хочу упокоиться), но я благодарен ему за то, что дал он мне стол и кров, а главное - возможность исполнить свое предназначение.
А еще я думал о Цое. О Викторе Робертовиче. Когда впервые побывал на его концерте (приезжал он в Город за год до гибели), решил, что он дракон. Ошибся. Трудно было не ошибиться: слов песен не различал, но видел свет между словами. Потом выяснил, что - увы, увы, увы - не дракон. Честно говоря, очень жаль - был бы драконом, пел бы до сих пор.
Дом № 56 по улице Бабушкина оказался ничем не примечательной пятиэтажной «хрущевкой». В подъезде все было задушевно: кошачьи запахи, бодрые надписи на обшарпанных стенах и трупики спичек, присобаченные к потолку. А еще была впечатляющая музыка: из-за оббитой рваным дерматином двери в квартиру № 42 доносились готические навороты.
Звонка я не обнаружил, поэтому постучал. Сначала вежливо, потом настойчивей, а когда не помогло, двинул несколько раз ногой. Любитель тяжелого рока по имени Алексей по фамилии Белобородов даже и после этого подойти не соизволил. Зато открылась дверь напротив. В щель просунула свои бигуди разбитная тетка с сигаретой в углу рта.
- Чего, козел, гремишь? - быстро переместив сигарету в другой угол, спросила она.
- Добрый день, сударыня, - учтивым голосом произнес я. - Будьте Так любезны, подскажите, не здесь ли проживает Алексей Вадимович Белобородов?
Она поначалу опешила от такого подлого к себе обращения, но быстро пришла в себя:
- Леха-то? Тута. Где ж ему еще, козлу-то вонючему. А на кой тебе?
- Повестку ему принес из военкомата. На двухнедельные сборы вызывают.
- Ты, что ли, военкомовский? - не поверила она.
- Да нет, меня тоже хотят забрить, - поделился я доверительным полушепотом и, перейдя на полный шепот, признался: - Но обещали: у пятерых подписи возьму - освободят от повинности.
- Хитрозадый, значит, - понимающе кивнула тетка. - Тогда ладно, тогда колоти. Дома он. Видела, как со смены приперся. Дрыхнет, поди. Он всегда так - придет, накатит и как мертвый. Колоти, не бзди. Колоти, колоти. Пусть забирают. Достал уже своей фрицовской хренотенью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105