Сенин «ниссан» лежал на дороге колесами вверх, отчего походил на пьяного жука-мутанта. Видимо, когда ткнулся под углом в край экскаваторного ножа, его развернуло и всем корпусом протянуло вверх по стальному изгибу, после чего случилась акробатика - отрыв от земли и переворот на сто восемьдесят градусов.
Лежал он таким образом, что мешал проезду, пришлось боднуть.
Мастак, зажатый между сиденьем и надувшейся подушкой безопасности, кряхтел и постанывал. А когда услышал, что я подхожу, прохрипел:
- Вылезу - убью. Тля буду, убью.
- Умоешься, - сказал я, присев рядом на корточки.
- Не жилец ты, дракон. Копец тебе. Ты меня, тля, понял?
- Ты меня, гопник оборзевший, на «понял» не бери. Понял?!
Голем, осознав, что гнилые базары не прокатят, заныл:
- Какого ты не по правилам? А, дракон? Какого, спрашивается?
- Мне приз за fair-play не нужен, - признался я.
- Но, тля, ни буя не честно же.
- Зато справедливо.
- Сука ты, дракон.
- Все, я обиделся. Хотел вытащить, теперь передумал. Прощай, чмо глиняное.
Я поднялся и направился к своей колымаге.
- Э-э-э, эй, куда ты?! - закричал голем. - Драко-о-о-он!
- В мире еще так много несправедливости, - кинул я через плечо. - Мне нужно спешить.
- А я?
- А тебя работяги с утра вытащат. Если, конечно, волшебное слово вспомнишь и ящик пива выкатишь.
Только я отъехал, вновь позвонил Ашгарр.
- Чего я звонил-то, - сказал он.
Я усмехнулся:
- Тебе лучше знать.
- А вот чего: тебя вампир прокурорский искал. Не смог на твою тыкалку дозвониться, на меня вышел.
- И чего хотел?
- Сказал, тема есть. Ждет тебя завтра полпервого.
- Где?
- Как и всегда - у Жонглера.
- Ну и отлично. Это все?
- Все. Нет, подожди. Я тут зачин с твоей рифмой сочинил, послушай, что вышло.
И он продекламировал:
В заповедье, богами забытом,
Где природа не знает имен,
Укрепляем осмысленным бытом
Обветшалые связи времен.
- Как? Нормально? - закончив, поинтересовался Ашгарр.
- Потянет, - сказал я. - Только последние строчки - плагиат.
- И у кого, по-твоему, я эти строчки тиснул?
- У меня. Я тут на днях одной девице сказал то же самое и теми же словами.
- Это не в счет.
- Почему?
- Потому что ты - это я. А у себя украсть невозможно.
- Логично. А это ты для кого взялся сочинять?
- Ни для кого. Для себя.
- Если для себя, то в свете того, что я сегодня узнал, нужно последнюю строчку закончить так: «Разрушаем разнузданным бытом обветшалые связи времен». Не укрепляем - разрушаем. Потому что мы драконы, а не люди. Якши?
- Художника всякий обидеть может, - пробурчал оскорбленный Ашгарр и отключился.
А мне уже было не до него, я спешил на свидание с незнакомкой.
И вскоре уже стоял у номера 404 с букетом белых хризантем, который нашел на заднем сиденье болида. Цветы чуток подвяли, но других у меня не было.
Дверь оказалась незапертой, однако я не стал торопить события, вежливо постучал.
Никто не ответил.
Я еще раз постучал.
Вновь никто ответил.
Прежде чем войти без спросу, я попробовал повторить заготовленную по дороге фразу. Оказалось, что от волнения забыл ее. Помнил только конец, там было что-то насчет того, что свободный человек, каковым я, дескать, являюсь, «выше всех этих глупых условностей». Вранье. Напыщенное вранье. И насчет «человека» вранье. И насчет того, что выше условностей. И вообще - все вранье.
Решил глупостей не говорить, только поздороваться. А дальше - как пойдет.
Досчитав до трех, ввалился и открыл рот, чтобы сказать «добрый вечер». Да так и застыл на пороге с открытым ртом.
Она спала.
Как читала, лежа на диване, так и уснула. Только от холода подтянула ноги к животу и свернулась калачиком.
Подкравшись на цыпочках, я накинул на нее край покрывала, потом нашел пульт и вырубил кондиционер. Сел в кресло, замер. Смотрел на нее и не мог наглядеться. Венера Милосская. Ей-ей, Венера. Только не обнаженная, а в голубых джинсах и мужской рубахе в клетку.
Женщина в мужской рубахе - это всегда трогательно.
Меня тронуло.
Сидел и умилялся, весь такой тронутый.
Сидел-сидел, а потом зачем-то решил поднять лежащую на ковре книжку. Поднять-то поднял, да тут же выронил.
Бах!
Незнакомка вздрогнула и открыла глаза.
Она не испугалась, она удивилась:
- Кто вы?
Я показал ключ:
- Вот, принес. Вы потеряли. Там, на улице.
И положил на столик.
А рядом - букет.
Она очень по-детски потерла кулачками глаза и кивнула:
- Спасибо. А то ресепшн… Спасибо большое. Как вас зовут?
- Егор, конечно.
- Егор, Егор, - попробовала она имя на вкус. - Хорошее имя.
- Мне тоже нравится.
- А меня зовут Ольгой.
- Очень приятно, Оля.
- Кажется, я вас где-то видела.
- На улице.
- Нет-нет, не на улице, - замотала она головой. Выдержала паузу и улыбнулась: - Наверное, во сне.
- Во сне?
- Ну да, во сне.
А потом какое-то время мы молчали.
В комнате царил полумрак, за шторой окна подрагивал неоновый свет рекламы, из соседнего номера доносилась мелодия венского вальса. Атмосфера располагала к…
Не знаю к чему.
К чему-то хорошему.
- Егор, вам часто снятся сны? - вдруг спросила Оля.
- Случается.
- А у вас так бывает: просыпаешься, и кажется, что на самом деле уснул и все вокруг - сон. А реальность была там, во сне. Бывает?
- Нет, - честно сказал я и в следующий миг проклял глупую свою честность.
Ольга мигом потеряла к нашему разговору всякий интерес, зажгла светильник и, скользнув по мне равнодушным взглядом, сказала:
- Спасибо вам, Егор, за ключ. И всего доброго.
Я шел к двери и ругал себя последними словами. Был бы в Силе - точно бы превратился в ишака вислоухого или козла безрогого. А так обошлось.
Уже взявшись за дверную ручку, подумал: что я делаю? Зачем ухожу? Или я не кузнец своего счастья? К черту! Надо все переиграть.
И переиграл.
Освобождая Силу браслета, произнес:
Раз, два, три, четыре, пять.
Время, стоп.
Время, вспять.
Пять, четыре, три, два, раз.
Возник вопрос,
И свет погас.
Сдвиг Пределов во времени - дело затратное. Силы браслета хватило, чтобы сдвинуть крошечный лоскут лишь на два десятка секунд назад. Но мне глубже и не требовалось.
Свет погас, я вновь оказался в кресле, Ольга спросила:
- Егор, вам часто снятся сны?
- Часто, - ответил я.
- А с вами случается такое: просыпаетесь, и кажется, все вокруг - сон. А тот сон, который вам только что снился, - то была реальность. Бывает?
Я, наученный горьким опытом, на голубом глазу соврал:
- Чуть ли не ежедневно.
- Правда?
- Правда.
Тест был успешно пройден, Оля улыбнулась и, глядя куда-то мимо меня, стала рассказывать:
- Однажды - было мне тогда лет семь, наверное, - я проснулась с ощущением, что жизнь - это некая волшебная мистерия, в которой мне отведена своя, особая роль. Потрясенная, я кинулась в мамину спальню: «Мамочка, мамочка, тебе не кажется, что мир вокруг не такой, каким мы его видим?» Мама потрогала мой лоб, заглянула в глаза и с тревогой сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105