- Выпей, Хурэн Хун, архи из этой старой чашки. Выпьешь до дна - увидишь звезду, следуй за ней. Надеюсь, Хурэн Хун, что в Пути растеряешь жгущее тебя изнутри желание мести. И прощай. Все, что хотел сказать, сказал.
После этих слов подпрыгнул старик на месте и куда-то исчез. Вот так вот: прыг-скок - и будто и не было его.
Ну а я досчитал до девяти, собираясь с духом, потом еще до пяти, вздохнул, задержал дыхание и выпил залпом горько-тягучее варево.
Не успел отбросить чашку в сторону, а та белая мохнатая муть, что до сих пор окружала меня, начала медленно (вот и появилось наконец ощущение времени) растворяться сама в себе. Новая реальность проявлялась, словно изображение на фотобумаге, опущенной в посудину с проявителем, а когда все закончилось, я увидел, что стою в долине, окруженной горами с заснеженными вершинами. Над одной из вершин сияла путеводная звезда.
Делать нечего, подумал я чужими словами, нужно идти.
Подумал так и пошел.
Долго шел. Так долго, что стал выбиваться из сил. И после этого еще долго шел. И еще столько же. А когда почувствовал, что вот-вот упаду, нежданно-негаданно вышел к бронзовой юрте.
В юрту вошел, полог откинув, и увидел внутри юную девушку красоты несказанной.
- Не Агуу Ногон ли ты, милая? - спросил у нее.
- Может быть, - смутившись, ответила девушка. - А я знаю, кто ты. - Она коснулась рукой моей родинки на правой щеке. - Говорили мне про эту тамгу. Ты - Хашхи Бухэ.
- Пусть для тебя я буду Хашхи Бухэ, - легко согласился я.
- Вижу, как сильно устал ты, батыр, - сказала девушка и протянула мне большую пиалу. - Выпей молоко звездной моей кобылицы, и силы вернутся к тебе.
Чуя сердцем подвох, кинул я тлеющий уголек в очаг, а когда затрещал-разгорелся сухой хворост, плеснул в пламя молоко из поданной пиалы. И вспыхнуло молоко ярко-ярко, будто не молоко то было, а высокооктановый бензин марки АИ-98.
- Ай как нехорошо! - стал укорять я девушку. - Живешь на дороге тридцати ханов, а мне молоко подаешь червивое.
Высказал обиду и коснулся ее плеча шерстобитным прутиком. В тот же миг исчезла девушка, а вместе с ней исчезла и бронзовая юрта.
Удивляться некогда, подумал я чужими словами, нужно дальше идти.
Подумал так и пошел.
Долго шел. Так долго, что стал выбиваться из сил. И после этого еще долго шел. И еще столько же. А когда почувствовал, что вот-вот упаду и уже не встану, нежданно-негаданно вышел к серебряной юрте.
Полог откинув, вошел и увидел внутри прекрасную женщину.
- Не Анма Мэргэн ли ты, хозяюшка? - спросил у нее.
- Может быть, - уклончиво ответила женщина. - А я знаю, кто ты. Я видела эту тамгу. - Она ласково коснулась моей родинки на правой щеке. - Ты Гаагай Мэргэн.
Я не стал спорить:
- Пусть для тебя я буду Гаагай Мэргэн.
- Вижу, отдых нужен тебе, батыр, после трудной и долгой дороги. - Женщина махнула рукой на манящее ложе. - Приляг на постель мою, усни сно, возвращающим силы.
Сердцем чуя недоброе, вылил я всю воду из кувшина старика на мягкие теплые шкуры, и - оба-на! - в тот же миг взлетело вверх облако пара.
- Ай нехорошо, хозяйка! - возмутился я. - Живешь под тропой семи аргамаков, а меня в пекло толкаешь. Изжарить заживо хочешь.
Сказал и коснулся ее плеча шерстобитным прутиком. В тот же миг исчезла женщина и серебряная юрта вместе с ней.
Сокрушаться некогда, подумал я чужими словами, нужно дальше идти.
Подумал так и пошел.
Долго шел. Так долго, что стал выбиваться из сил. И после этого еще долго шел. И еще столько же. А когда почувствовал, что вот-вот упаду и умру, нежданно-негаданно вышел к золотой юрте.
Вошел внутрь, решительно откинув полог, и увидел древнюю-предревнюю старуху.
- Не Манзан Гурмэй ли ты, бабушка? - спросил у нее.
- Может быть, - загадочно прошепелявила старуха. - А я знаю, кто ты. - Она грубо ткнула сухим корявым пальцем в мою родинку на правой щеке. - Я помню эту тамгу. Ты - Шобоол Бухэ.
Я не стал возражать:
- Пусть для вас, бабушка, я буду Шобоол Бухэ.
- Вижу, батыр, что боишься чего-то, что-то пугает тебя. Ну так знай: то, чего ты боишься, стоит у тебя за спиной.
Сказала и ткнула пальцем во что-то за моим плечом. А как только я развернулся, дабы встретить врага лицом к лицу, врезала мне по затылку хэдэрггэ-кожемялкой.
Game over, догадался я и потерял сознание.
Очнулся, почувствовав легкий аромат жасмина, и первым делом подумал: что украли?
Даже не сомневался, что весь этот магический улет был устроен ради одной цели - проникнуть в офис и что-нибудь спереть. Только таким способом - лишив меня сознания - и можно это учудить. Если меня в офисе нет, проникнуть в него невозможно без последствий для здоровья. Если я есть - такая же ерунда. Значит, нужно сделать так, чтобы одновременно и был, и не был. Сделали.
Поднявшись с ковра, отряхнулся и пошел в кабинет подсчитать потери.
Как это ни странно, все вещи - книги, оружие, артефакты - оказались на своих местах. Во всяком случае, на первый взгляд.
«Тогда какого черта? - подумал я, приложив пеликана к шишке на затылке. - Что за дурацкие шутки?» Но уже через секунду пришла грамотная мысль: если ничего не взяли, значит, что-то подкинули. Подумав так, обеспокоился. Порою лучше потерять что-то родное, чем приобрести что-то чужое. Особенно если это чужое - «кот в мешке».
Минут десять я искал «подарок», но ничего не нашел, собирался предпринять еще одну попытку, но тут позвонила Лера.
- Шеф, задание выполнено, - доложила она.
- Много набралось?
- Децил.
- Ну выкладывай что есть.
И Лера начала:
- Так… Пункт раз. Одиннадцатого марта сего года. Квартирная кража. Вынесли кучу барахла, помимо прочего, фарфоровую вазу середины девятнадцатого века, изготовленную предположительно на Севрской мануфактуре, а еще - мраморные каминные часы. Кража раскрыта. Похищенные вещи возвращены владельцам.
Меня эта информация не заинтересовала, и я приказал:
- Дальше.
- Дальше у нас, разумеется, пункт два. Тридцатого марта при таможенном досмотре задержан предприниматель из Китая, пытавшийся вывезти три полотна…
- Дальше.
- Между прочим, шеф, первая половины двадцатого века, супрематизм и все такое.
- Дальше, Лера, дальше.
- Ну дальше так дальше. Дальше вот что. Не знаю, надо, не надо. Тут не кража, тут находка.
- Кто-где-что?
- Дайверы из клуба «Баргузин» в начале мая на дне Озера - золотую статуэтку Будды. - Помолчав секунду, Лера прокомментировала: - Думаю, шеф, это пиар.
- Пиар, конечно, - согласился я. - Пропускаем.
- Это пропускаем, а дальше - пункт четыре. Середина июня. А точнее - семнадцатое число. А еще точнее - ночь с семнадцатого на восемнадцатое. При пожаре в синагоге сгорели древние книги. Останки фолиантов захоронены на старом еврейском кладбище. Хм… Верите, шеф, так и написано: «Захоронены на старом еврейском кладбище».
- Почему не верить? Верю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105