И в такое положение попадет не он один, а многие критики…
Девушка с сумкой через плечо задела его локтем, обернулась и с улыбкой извинилась. Николай Евгеньевич, погруженный в мрачные мысли, не ответил, лишь немного позже до него дошло, что незнакомка разительно похожа на тоненькую, стройную Зину Иванову… После ночного звонка Николай Евгеньевич написал ей длинное письмо, но ответа не получил… В одной из последних статей, опубликованных в журнале Монастырского, Луков снова обрушился на Казакова, однако на этот раз никто не обратил внимания на его статью. Даже коллеги. В глубине души Николай Евгеньевич знал почему: ничего нового он уже сказать не мог. Снова хвалил хваленых, ругал обруганного им же писателя. А если тебе не верят, то перестают тебя и читать. Жестокий закон литературы!
Солнечный луч ударил в глаза, заставил зажмуриться. На лицах встречных заиграли улыбки: хорошая погода всегда действует умиротворяюще на горожан. Но Луков не улыбался, его раздражали резкий солнечный свет, блеск лобовых стекол автомашин, сверкание витрин и даже улыбки одетых по-летнему девушек. На душе Николая Евгеньевича было пасмурно.
Глава одиннадцатая
1
Жанна Александрова, услышав звонок в дверь, открыла, даже не спросив, кто там, – перед ней стояла молодая миловидная женщина в синих вельветовых брюках и светлой блузке. На ногах модные босоножки, в руках вместительная сумка с надписью: «Адидас».
– Здравствуйте, Жанна Найденова, – сказала женщина. Хотя она произнесла эту фразу чисто по-русски, все-таки ощущался легкий акцент.
– Найденова… – повторила Жанна. – Я уже давно Александрова. Здравствуйте, я вас, кажется, узнала: вы как-то летом мне передали письмо от… Найденова?
– А теперь мне поручили передать вам небольшую посылку, – сказала женщина. Улыбка у нее красивая, светлые глаза смотрят приветливо. Пепельные волосы спускаются на воротник блузки.
– Господи, что же я вас держу на пороге! – спохватилась Жанна. – Заходите, пожалуйста.
Женщина вошла в прихожую, огляделась и опустила сумку у вешалки рядом с тумбочкой, на которой стоял телефон. Когда Жанна провела ее в комнату, заметила:
– А у вас миленько… Вот только тесновато.
– Кофе будете или чай? – предложила Жанна.
– О, не хлопочите! Одну маленькую чашечку, и, если можно, не растворимого.
– Какой уж есть, – сказала Жанна. – Я ведь не дома, а в гостях.
Жанна с мужем и маленьким сынишкой с неделю как приехали к матери в Москву. У Ивана отпуск, а Жанна пока нигде не работала – нянчила годовалого сына. После десятилетки она поступила в медучилище, но так и не закончила его, взяла академический отпуск по беременности. Ей еще год учиться. Муж не возражал, чтобы она осталась в Москве с сыном и закончила медучилище. Она будет приезжать к нему на каникулы в военный городок, а он тоже постарается иногда вырываться в Москву.
Мать на работе, а Иван отправился в Третьяковскую галерею. Жанна не пошла с ним из-за Виктора. Она только его уложила спать, как раздался звонок незнакомки в дверь.
Они сидели за круглым полированным столом в светлой комнате и пили кофе. Себе Жанна налила в кружку с молоком, а гостье – в маленькую чашечку черного. Гостья – она назвалась Маргарет – пила кофе без сахара, а Жанна положила в кружку две чайные ложки.
– Я догадываюсь, от кого посылка, – сказала Жанна. – Вы приехали из ФРГ?
Маргарет кивнула:
– У меня еще одно письмо вам от отца. – Маргарет встала из-за стола, принесла из прихожей сумку, достала из нее пакет в розовой обертке, за тесемки которого был засунут продолговатый конверт с размашистой надписью по-русски: «Жанне Найденовой». Молодая женщина вертела в руках твердый заграничный конверт, не решаясь распечатать. В том письме, которое вместе с фотографиями передала на улице в первый раз незнакомка, было всего несколько незначительных фраз: отец сообщал, что он жив-здоров, помнит свою горячо любимую дочь и желает ей всех благ…
– Я приехала в Москву на конференцию лингвистов, – заговорила Маргарет. – Она продлится неделю. Если вы захотите написать отцу, я передам. Я живу тоже в Мюнхене.
– Я в Москве уже второй год не живу, – покачала головой Жанна. – А все это… – она кивнула на посылку, – передал вам… – язык не повернулся сказать «отец», – Найденов?
– Меня попросила оказать эту любезность одна моя знакомая, – ответила Маргарет. – Она хорошо знает вашего отца.
– Отец… Пустой звук, – вздохнула Жанна. – Вы знаете, это слово не вызывает у меня никаких чувств. И я не уверена, что должна принять посылку.
– И вам неинтересно, что в ней? – с улыбкой взглянула на нее Маргарет. – Неужели вы равнодушны к подаркам?
– Вы очень хорошо говорите по-русски, – сказала Жанна.
– Я преподаю в частном колледже русскую и советскую литературу, – ответила Маргарет.
– Я даже не знаю, как мне поступить…
Женщина взглянула на часы и поднялась:
– Через час у меня семинар. Я успею отсюда добраться на метро до Ленинских гор?
– Успеете, – провожая её до дверей, сказала Жанна. Посылка и письмо остались лежать на столе.
– Перед отъездом я к вам загляну, – проговорила Маргарет, поправляя в прихожей у зеркала прическу. В пепельных волосах ее сверкнула жемчугом красивая заколка.
– Вы даже не поинтересовались, не уеду ли я? – заметила Жанна.
Маргарет пристально посмотрела ей в глаза своими светлыми, с голубым отливом глазами и спросила:
– Разве вы собираетесь уезжать из Москвы?
Улыбнулась и закрыла за собой дверь. Слышно было, как простучали на лестничной площадке ее каблуки.
Жанна решила до прихода мужа не дотрагиваться до письма и посылки. Она сходила в соседнюю комнату, долго смотрела на спящего сынишку. Он чмокал во сне сложенными в треугольник губами, смешно двигал крошечным носиком, тонкие льняные волосы завивались на голове колечками. Поправив одеяло, вернулась в комнату, стала тряпкой протирать пыль, но взгляд ее то и дело наталкивался на посылку и длинный сиреневый конверт. Он притягивал как магнит. Жанна взяла его в руки, посмотрела на свет.
Не выдержав, схватила ножницы, аккуратно отрезала край конверта и извлекла оттуда тонкий голубоватый листок, будто шелковый на ощупь.
«Дорогая Жанна! Не удивляйся, что я тебе снова пишу. К старости люди становятся сентиментальными, как бы заново переосмысливают всю свою жизнь. И из этой жизни не выбросишь тебя – мою дочь, Катю-Катерину и родной дом. Не подумай, что я раскаиваюсь, нет, я сам выбрал себе такой путь, который меня устраивал. И о прошлом не жалею. Как это у Есенина?.. „Не жалею, не зову, не плачу, все пройдет, как с белых яблонь дым…“ Просто мне последнее время часто стала сниться ты – маленькая, глазастая, крикливая… Не помнишь, как я тебя подкидывал под потолок, а ты визжала и просила еще и еще?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183
Девушка с сумкой через плечо задела его локтем, обернулась и с улыбкой извинилась. Николай Евгеньевич, погруженный в мрачные мысли, не ответил, лишь немного позже до него дошло, что незнакомка разительно похожа на тоненькую, стройную Зину Иванову… После ночного звонка Николай Евгеньевич написал ей длинное письмо, но ответа не получил… В одной из последних статей, опубликованных в журнале Монастырского, Луков снова обрушился на Казакова, однако на этот раз никто не обратил внимания на его статью. Даже коллеги. В глубине души Николай Евгеньевич знал почему: ничего нового он уже сказать не мог. Снова хвалил хваленых, ругал обруганного им же писателя. А если тебе не верят, то перестают тебя и читать. Жестокий закон литературы!
Солнечный луч ударил в глаза, заставил зажмуриться. На лицах встречных заиграли улыбки: хорошая погода всегда действует умиротворяюще на горожан. Но Луков не улыбался, его раздражали резкий солнечный свет, блеск лобовых стекол автомашин, сверкание витрин и даже улыбки одетых по-летнему девушек. На душе Николая Евгеньевича было пасмурно.
Глава одиннадцатая
1
Жанна Александрова, услышав звонок в дверь, открыла, даже не спросив, кто там, – перед ней стояла молодая миловидная женщина в синих вельветовых брюках и светлой блузке. На ногах модные босоножки, в руках вместительная сумка с надписью: «Адидас».
– Здравствуйте, Жанна Найденова, – сказала женщина. Хотя она произнесла эту фразу чисто по-русски, все-таки ощущался легкий акцент.
– Найденова… – повторила Жанна. – Я уже давно Александрова. Здравствуйте, я вас, кажется, узнала: вы как-то летом мне передали письмо от… Найденова?
– А теперь мне поручили передать вам небольшую посылку, – сказала женщина. Улыбка у нее красивая, светлые глаза смотрят приветливо. Пепельные волосы спускаются на воротник блузки.
– Господи, что же я вас держу на пороге! – спохватилась Жанна. – Заходите, пожалуйста.
Женщина вошла в прихожую, огляделась и опустила сумку у вешалки рядом с тумбочкой, на которой стоял телефон. Когда Жанна провела ее в комнату, заметила:
– А у вас миленько… Вот только тесновато.
– Кофе будете или чай? – предложила Жанна.
– О, не хлопочите! Одну маленькую чашечку, и, если можно, не растворимого.
– Какой уж есть, – сказала Жанна. – Я ведь не дома, а в гостях.
Жанна с мужем и маленьким сынишкой с неделю как приехали к матери в Москву. У Ивана отпуск, а Жанна пока нигде не работала – нянчила годовалого сына. После десятилетки она поступила в медучилище, но так и не закончила его, взяла академический отпуск по беременности. Ей еще год учиться. Муж не возражал, чтобы она осталась в Москве с сыном и закончила медучилище. Она будет приезжать к нему на каникулы в военный городок, а он тоже постарается иногда вырываться в Москву.
Мать на работе, а Иван отправился в Третьяковскую галерею. Жанна не пошла с ним из-за Виктора. Она только его уложила спать, как раздался звонок незнакомки в дверь.
Они сидели за круглым полированным столом в светлой комнате и пили кофе. Себе Жанна налила в кружку с молоком, а гостье – в маленькую чашечку черного. Гостья – она назвалась Маргарет – пила кофе без сахара, а Жанна положила в кружку две чайные ложки.
– Я догадываюсь, от кого посылка, – сказала Жанна. – Вы приехали из ФРГ?
Маргарет кивнула:
– У меня еще одно письмо вам от отца. – Маргарет встала из-за стола, принесла из прихожей сумку, достала из нее пакет в розовой обертке, за тесемки которого был засунут продолговатый конверт с размашистой надписью по-русски: «Жанне Найденовой». Молодая женщина вертела в руках твердый заграничный конверт, не решаясь распечатать. В том письме, которое вместе с фотографиями передала на улице в первый раз незнакомка, было всего несколько незначительных фраз: отец сообщал, что он жив-здоров, помнит свою горячо любимую дочь и желает ей всех благ…
– Я приехала в Москву на конференцию лингвистов, – заговорила Маргарет. – Она продлится неделю. Если вы захотите написать отцу, я передам. Я живу тоже в Мюнхене.
– Я в Москве уже второй год не живу, – покачала головой Жанна. – А все это… – она кивнула на посылку, – передал вам… – язык не повернулся сказать «отец», – Найденов?
– Меня попросила оказать эту любезность одна моя знакомая, – ответила Маргарет. – Она хорошо знает вашего отца.
– Отец… Пустой звук, – вздохнула Жанна. – Вы знаете, это слово не вызывает у меня никаких чувств. И я не уверена, что должна принять посылку.
– И вам неинтересно, что в ней? – с улыбкой взглянула на нее Маргарет. – Неужели вы равнодушны к подаркам?
– Вы очень хорошо говорите по-русски, – сказала Жанна.
– Я преподаю в частном колледже русскую и советскую литературу, – ответила Маргарет.
– Я даже не знаю, как мне поступить…
Женщина взглянула на часы и поднялась:
– Через час у меня семинар. Я успею отсюда добраться на метро до Ленинских гор?
– Успеете, – провожая её до дверей, сказала Жанна. Посылка и письмо остались лежать на столе.
– Перед отъездом я к вам загляну, – проговорила Маргарет, поправляя в прихожей у зеркала прическу. В пепельных волосах ее сверкнула жемчугом красивая заколка.
– Вы даже не поинтересовались, не уеду ли я? – заметила Жанна.
Маргарет пристально посмотрела ей в глаза своими светлыми, с голубым отливом глазами и спросила:
– Разве вы собираетесь уезжать из Москвы?
Улыбнулась и закрыла за собой дверь. Слышно было, как простучали на лестничной площадке ее каблуки.
Жанна решила до прихода мужа не дотрагиваться до письма и посылки. Она сходила в соседнюю комнату, долго смотрела на спящего сынишку. Он чмокал во сне сложенными в треугольник губами, смешно двигал крошечным носиком, тонкие льняные волосы завивались на голове колечками. Поправив одеяло, вернулась в комнату, стала тряпкой протирать пыль, но взгляд ее то и дело наталкивался на посылку и длинный сиреневый конверт. Он притягивал как магнит. Жанна взяла его в руки, посмотрела на свет.
Не выдержав, схватила ножницы, аккуратно отрезала край конверта и извлекла оттуда тонкий голубоватый листок, будто шелковый на ощупь.
«Дорогая Жанна! Не удивляйся, что я тебе снова пишу. К старости люди становятся сентиментальными, как бы заново переосмысливают всю свою жизнь. И из этой жизни не выбросишь тебя – мою дочь, Катю-Катерину и родной дом. Не подумай, что я раскаиваюсь, нет, я сам выбрал себе такой путь, который меня устраивал. И о прошлом не жалею. Как это у Есенина?.. „Не жалею, не зову, не плачу, все пройдет, как с белых яблонь дым…“ Просто мне последнее время часто стала сниться ты – маленькая, глазастая, крикливая… Не помнишь, как я тебя подкидывал под потолок, а ты визжала и просила еще и еще?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183