– Он мне показался на редкость интересным типом. Он заявил, что деньги, мол, валяются у нас под ногами, но не каждый умеет их увидеть и подобрать.
– А он, Околыч, видит?
– И на земле, и под землей… Он ведь заготовитель. Его интересует все, что растет наверху и в земле.
– Жулик?
– Держится уверенно, все в Климове его знают, говорят, с ним не пропадешь.
– Вот только на кого он работает? – сказал отец. – На себя или на государство?
– Я это и постараюсь выяснить, – пообещал Андрей.
– Боюсь, сын, тебя надолго не хватит… – напоследок сказал отец. – Расстанется с тобой Околыч!
– Почему? – удивился Андрей.
– Видишь ли, почти всем Абросимовым свойственно чувство обостренной справедливости, отчего многие твои родственники и пострадали. А этот Околыч, судя по всему, делец… Сможешь ли ты стерпеть обман, несправедливость, воровство?
– Я – журналист, – ответил Андрей. – И чтобы понять истоки зла, наверное, стоит и самому залезть в эту выгребную яму по уши.
– Я бы сейчас не смог, – сказал отец.
– Я попробую, – улыбнулся Андрей.
Привинтив фару и поставив задний фонарь, Андрей при помощи молотка и нескольких чурок из поленницы, как смог, выровнял вмятину на крыле, потом подкрасил зеленой краской, которую тоже прихватил на складе. Бабка Мавра дала ему дратвы, сапожную иглу и шило – покойный муж ее сапожничал, – и Андрей наложил на разодранный брезент квадратную заплатку. Теперь машина выглядела нормально. Хорошо, что паренька-шофера призвали в армию, – там его быстро научат порядку, – еще бы полгода, и он окончательно доконал бы «газон».
Услышав какое-то звяканье, Андрей поднял голову и оглянулся: мимо по тропинке к озеру с пустыми ведрами на коромысле прошла невысокая пухленькая девушка в коротких брючках и синей водолазке. В рыжих волосах у нее черная лента, завязанная смешным бантиком. За девушкой бежал кривоногий щенок с лохматыми ушами. Набрав воды, она понесла ведра к бане Мавры Егоровны. Андрей сообразил, что это и есть ее внучка Ксения. На вид лет шестнадцать. Чуть сгибаясь под тяжестью коромысла, она мелко семенила короткими ножками, не глядя себе под ноги. Когда она прошла мимо, наверное, в пятый раз, Андрей сказал:
– Может, помочь?
– Раньше надо было, – бойко ответила она. – Да вы и не сумеете на коромысле.
– Давай попробую. – Андрей подошел к ней, снял с плеч коромысло с ведрами.
Действительно, с непривычки половину ведер он выплеснул себе на брюки и туфли, пока донес до бани. Девчонка шла рядом и поучала:
– Нужно ногами-то семенить и чуть нагнуться вперед, тогда не будет брызгать.
«Вот, значит, почему она крутила задом! – улыбнулся про себя Андрей. – Тут, оказывается, тоже есть свои секреты…»
Он попробовал пройти так же, как ходила с коромыслом она, и вода сразу перестала выплескиваться. Девчонка засмеялась:
– Как смешно вы ходите! Как моя бабушка, когда уток загоняет с озера домой.
В черной продымленной бане в печь был вмазан широкий, луженный изнутри чан, в углу стояла выщербленная, проржавевшая по краям ванна, в которую заливали холодную воду. Ксения ловко затопила печку, подложив к поленьям свернувшуюся в трубку бересту. В бане пахло дымом и сухими березовыми вениками. Андрей представил себе горячий сухой жар, шумный выхлоп из жерла каменки, когда туда подбросишь полковшика кипятка, и себя на черном дощатом полке с размоченным веником в руках…
– Пустишь помыться-то? – спросил он сидевшую на корточках перед печкой девчонку.
– Мойтесь, жалко, что ли. – Она пожала плечами. – Воды хватит. Можно еще в ведрах оставить в предбаннике.
– А веники есть?
– На чердаке, – кивнула на черный потолок Ксения.
Когда пламя забушевало в печке, они вышли из дымной бани. Андрей присел на ступеньках, а девушка прислонилась к высокой березе, широко раскинувшей свои ветви над крышей. К стволу был приколочен шест с покосившимся скворечником.
– Наша баня вот-вот развалится, – заговорила Ксения. – Вот у Околыча баня! Не баня, а дворец! Там и русская, и сауна, и холл, где отдохнуть можно. Даже медный самовар есть. Как кто из начальства приезжает в Климово, так их привозят попариться к Околычу.
– Где же его баня? – окидывая взглядом берег, поинтересовался Андрей.
– На даче, это отсюда пятнадцать километров. Там красивое лесное озеро и народу мало.
– И он ездит каждую субботу? – удивился Андрей.
– А чего ему! – улыбнулась Ксения. – У Околыча две дачи, две машины и даже есть собственный трактор…
– Ты что мне сказки рассказываешь? – не поверил Андрей. – Он ведь не падишах какой-нибудь, а всего-навсего обыкновенный заготовитель.
– Дача его на озере, дача тещи в Никулине, «Жигули» дочери Розы и его собственная «Волга»… А вы видели его дом на том берегу? Два этажа, семь комнат и самая лучшая в Климове голубятня.
– Как же ему все это удалось-то?
– Надо уметь жить… – явно повторила чьи-то слова Ксения.
– Может, он и меня научит? – с улыбкой взглянул на нее Андрей.
– Мой-то Васька ничему у него не научился, – вздохнула девушка. – Разве что пить…
– Околыч еще и пьет?
– У него норма – полтора стакана, и больше ни капли, а Ваське только дай… Не знает меры, дурачок!
– Васька – это мой предшественник? – кивнув на машину, стоявшую на берегу, спросил Андрей.
– До работы в райзаготконторе выпивал, но никогда не терял головы, – рассудительно продолжала Ксения. – А как стал ездить по району с Околычем, явилась лишняя деньга – и пошло-поехало!
– То-то он машину запустил, – посетовал Андрей. – А мне теперь на ней до самой зимы пахать!
– Когда ему было машиной заниматься? – усмехнулась девушка. – С утра продерет глаза – и за руль, а к вечеру уже пьяный.
– Как же Околыч его держал?
– Другого-то не было. Они ведь по месяцу мотались в глубинке. А Вася – хороший шофер, когда трезвый. Вообще-то, Околыч его не раз строго отчитывал, но у них такая работа, что без бутылки никак… Да сами скоро увидите!
Ксения пошла в баню, подложила поленьев, в березовых ветвях запутался густой пахучий дым, с недовольным криком сорвалась с дерева сизоворонка. Над головой, оглушительно грохоча, низко прошел желто-голубой вертолет, длинная раскоряченная тень летела впереди. С озера послышались гулкие шлепки валька о белье – там на дощатых кладях согнулась полная женщина в белой кофте и высоко подвернутой юбке. Солнечный луч, растолкав серые комки, вырвался на волю, рассек озерную гладь на две засеребрившиеся половины, розовым высветил на том берегу стволы сосен.
– Как вас звать-то? – спросила девушка. – Меня – Ксения.
Но руки не протянула. Андрей сказал.
– Скажите, Андрей, – глядя на него небольшими светлыми глазами, спросила девушка, – его там отучат пить?
– В армии-то? – рассмеялся Андрей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183
– А он, Околыч, видит?
– И на земле, и под землей… Он ведь заготовитель. Его интересует все, что растет наверху и в земле.
– Жулик?
– Держится уверенно, все в Климове его знают, говорят, с ним не пропадешь.
– Вот только на кого он работает? – сказал отец. – На себя или на государство?
– Я это и постараюсь выяснить, – пообещал Андрей.
– Боюсь, сын, тебя надолго не хватит… – напоследок сказал отец. – Расстанется с тобой Околыч!
– Почему? – удивился Андрей.
– Видишь ли, почти всем Абросимовым свойственно чувство обостренной справедливости, отчего многие твои родственники и пострадали. А этот Околыч, судя по всему, делец… Сможешь ли ты стерпеть обман, несправедливость, воровство?
– Я – журналист, – ответил Андрей. – И чтобы понять истоки зла, наверное, стоит и самому залезть в эту выгребную яму по уши.
– Я бы сейчас не смог, – сказал отец.
– Я попробую, – улыбнулся Андрей.
Привинтив фару и поставив задний фонарь, Андрей при помощи молотка и нескольких чурок из поленницы, как смог, выровнял вмятину на крыле, потом подкрасил зеленой краской, которую тоже прихватил на складе. Бабка Мавра дала ему дратвы, сапожную иглу и шило – покойный муж ее сапожничал, – и Андрей наложил на разодранный брезент квадратную заплатку. Теперь машина выглядела нормально. Хорошо, что паренька-шофера призвали в армию, – там его быстро научат порядку, – еще бы полгода, и он окончательно доконал бы «газон».
Услышав какое-то звяканье, Андрей поднял голову и оглянулся: мимо по тропинке к озеру с пустыми ведрами на коромысле прошла невысокая пухленькая девушка в коротких брючках и синей водолазке. В рыжих волосах у нее черная лента, завязанная смешным бантиком. За девушкой бежал кривоногий щенок с лохматыми ушами. Набрав воды, она понесла ведра к бане Мавры Егоровны. Андрей сообразил, что это и есть ее внучка Ксения. На вид лет шестнадцать. Чуть сгибаясь под тяжестью коромысла, она мелко семенила короткими ножками, не глядя себе под ноги. Когда она прошла мимо, наверное, в пятый раз, Андрей сказал:
– Может, помочь?
– Раньше надо было, – бойко ответила она. – Да вы и не сумеете на коромысле.
– Давай попробую. – Андрей подошел к ней, снял с плеч коромысло с ведрами.
Действительно, с непривычки половину ведер он выплеснул себе на брюки и туфли, пока донес до бани. Девчонка шла рядом и поучала:
– Нужно ногами-то семенить и чуть нагнуться вперед, тогда не будет брызгать.
«Вот, значит, почему она крутила задом! – улыбнулся про себя Андрей. – Тут, оказывается, тоже есть свои секреты…»
Он попробовал пройти так же, как ходила с коромыслом она, и вода сразу перестала выплескиваться. Девчонка засмеялась:
– Как смешно вы ходите! Как моя бабушка, когда уток загоняет с озера домой.
В черной продымленной бане в печь был вмазан широкий, луженный изнутри чан, в углу стояла выщербленная, проржавевшая по краям ванна, в которую заливали холодную воду. Ксения ловко затопила печку, подложив к поленьям свернувшуюся в трубку бересту. В бане пахло дымом и сухими березовыми вениками. Андрей представил себе горячий сухой жар, шумный выхлоп из жерла каменки, когда туда подбросишь полковшика кипятка, и себя на черном дощатом полке с размоченным веником в руках…
– Пустишь помыться-то? – спросил он сидевшую на корточках перед печкой девчонку.
– Мойтесь, жалко, что ли. – Она пожала плечами. – Воды хватит. Можно еще в ведрах оставить в предбаннике.
– А веники есть?
– На чердаке, – кивнула на черный потолок Ксения.
Когда пламя забушевало в печке, они вышли из дымной бани. Андрей присел на ступеньках, а девушка прислонилась к высокой березе, широко раскинувшей свои ветви над крышей. К стволу был приколочен шест с покосившимся скворечником.
– Наша баня вот-вот развалится, – заговорила Ксения. – Вот у Околыча баня! Не баня, а дворец! Там и русская, и сауна, и холл, где отдохнуть можно. Даже медный самовар есть. Как кто из начальства приезжает в Климово, так их привозят попариться к Околычу.
– Где же его баня? – окидывая взглядом берег, поинтересовался Андрей.
– На даче, это отсюда пятнадцать километров. Там красивое лесное озеро и народу мало.
– И он ездит каждую субботу? – удивился Андрей.
– А чего ему! – улыбнулась Ксения. – У Околыча две дачи, две машины и даже есть собственный трактор…
– Ты что мне сказки рассказываешь? – не поверил Андрей. – Он ведь не падишах какой-нибудь, а всего-навсего обыкновенный заготовитель.
– Дача его на озере, дача тещи в Никулине, «Жигули» дочери Розы и его собственная «Волга»… А вы видели его дом на том берегу? Два этажа, семь комнат и самая лучшая в Климове голубятня.
– Как же ему все это удалось-то?
– Надо уметь жить… – явно повторила чьи-то слова Ксения.
– Может, он и меня научит? – с улыбкой взглянул на нее Андрей.
– Мой-то Васька ничему у него не научился, – вздохнула девушка. – Разве что пить…
– Околыч еще и пьет?
– У него норма – полтора стакана, и больше ни капли, а Ваське только дай… Не знает меры, дурачок!
– Васька – это мой предшественник? – кивнув на машину, стоявшую на берегу, спросил Андрей.
– До работы в райзаготконторе выпивал, но никогда не терял головы, – рассудительно продолжала Ксения. – А как стал ездить по району с Околычем, явилась лишняя деньга – и пошло-поехало!
– То-то он машину запустил, – посетовал Андрей. – А мне теперь на ней до самой зимы пахать!
– Когда ему было машиной заниматься? – усмехнулась девушка. – С утра продерет глаза – и за руль, а к вечеру уже пьяный.
– Как же Околыч его держал?
– Другого-то не было. Они ведь по месяцу мотались в глубинке. А Вася – хороший шофер, когда трезвый. Вообще-то, Околыч его не раз строго отчитывал, но у них такая работа, что без бутылки никак… Да сами скоро увидите!
Ксения пошла в баню, подложила поленьев, в березовых ветвях запутался густой пахучий дым, с недовольным криком сорвалась с дерева сизоворонка. Над головой, оглушительно грохоча, низко прошел желто-голубой вертолет, длинная раскоряченная тень летела впереди. С озера послышались гулкие шлепки валька о белье – там на дощатых кладях согнулась полная женщина в белой кофте и высоко подвернутой юбке. Солнечный луч, растолкав серые комки, вырвался на волю, рассек озерную гладь на две засеребрившиеся половины, розовым высветил на том берегу стволы сосен.
– Как вас звать-то? – спросила девушка. – Меня – Ксения.
Но руки не протянула. Андрей сказал.
– Скажите, Андрей, – глядя на него небольшими светлыми глазами, спросила девушка, – его там отучат пить?
– В армии-то? – рассмеялся Андрей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183