Дей-
ствительно, вовсе не обязательно, чтобы поэт был Гофманом
или Э. По. Поэзия есть выражение; она есть выражение ин-
теллигентное; она есть интеллигентное выражение, данное в
той или другой форме взаимоотношения выражаемого и вы-
ражающего; и т. д. Все это есть и в мифе. Можно на этом ос-
новании, употребляя понятие мифа в широчайшем смысле
слова, сказать, что поэзия невозможна без мифологии, что
поэзия собственно и есть мифология. Но под мифологией
можно понимать (и большею частью так и понимается) более
узкий и более определенный предмет; а именно это есть пора-
жающая своей необычностью выразительная действительность.
Мы уже не говорим, что поэзия <незаинтересованна>, а мифо-
логия - <заинтересованна> и вещественна, телесна. Если по-
нимать мифологию так, то поэзия вовсе не есть мифология.
Она не обязана давать такие образы, которые будут чем-то
особенно необычным. Борис Годунов и Евгений Онегин у
Пушкина суть несомненно поэтические образы; тем не менее
в них нет ничего странного, необычного, отрешенного в ми-
фическом смысле. Это - поэтически-отрешенное бытие, но
не мифически-отрешенное. С другой стороны, поэзия не обя-
зана создавать такие образы, которые были бы живой и веще-
ственной реальностью. Даже изображение в поэзии истори-
ческих лиц и событий вовсе не есть изображение реальности
как таковой. Поэтический образ, раз он действительно есть
поэтический образ, даже в изображении исторических фактов
остается отрешенным, и с точки зрения чисто поэтической со-
вершенно не существует вопрос, соответствует ли пушкин-
ский Годунов историческому Годунову или нет. Поэтическая
действительность довлеет сама себе; и она - в своей отрешен-
ности - совершенно самостоятельна и ни на что не своди-
ма. - Итак, поэзия, имея много общего с мифологией, расхо-
дится с нею в самом главном; и можно сказать, что она ни-
сколько не нуждается в мифологии и может существовать без
нее. Не обязательно было Гоголю все время создавать образы,
""Добные тем, что даны в <Заколдованном месте> или в <Вие>.
Он мог создать и образы <Ревизора> и <Мертвых душ>.
Ь) Труднее ответить на вторую половину поставленного
выше вопроса: возможна ли мифология без поэзии? Не должен
ли образ быть сначала поэтическим, а потом уже, после при-
26]
бавления некоторых новых моментов, мифическим? Или
сходство между поэзией и мифологией таково, что сходные
элементы в мифе скомбинированы совершенно по иному
принципу, так что вовсе нет надобности мифологию получать
из поэзии, через добавление новых элементов, а надо мифи-
ческий образ конструировать самостоятельно, без всякого об-
ращения внимания на поэзию? На первый взгляд проще всего
мифический образ получить из поэтического путем добавле-
ния соответствующих моментов и, стало быть, трактовать поэ-
тический образ как нечто необходимо входящее в состав ми-
фического образа. Ближайшее рассмотрение, однако, этому,
по-видимому, противоречит. Именно обратим внимание на
тот несомненный факт, что мифическим характером обладает
не только поэзия. Мы, напр., видели уже в предыдущем изло-
жении, что мифические черты может содержать и всегда со-
держит позитивная наука. Это не значит, что она сначала
должна быть поэзией или содержать поэтические элементы, а
потом это приведет ее к мифологии. Нет; наука, видели мы,
мифологична сама по себе, только благодаря своему сущест-
вованию в гуще исторического процесса, а не потому, что
она - поэтична. Стало быть, мифология как будто нисколько
не нуждается в поэзии. Другой пример менее очевиден, но он
также имеет решающий характер. Это - мифологический со-
став религии. Что религия всегда содержит в себе мифоло-
гию - это не вызывает никаких сомнений. Больше того.
Можно даже поставить вопрос: возможна ли религия без ми-
фологии? Этого вопроса нечего решать в данном месте. Но
что религия совершенно не нуждается в поэзии и искусстве,
чтобы быть религией, это, мне кажется, тоже довольно бес-
спорный факт. Не важно, что реальные религии всегда даны в
художественной форме и нуждаются для своего развития и
выражения в искусстве. Но что религия сама по себе не есть
искусство и во многих отношениях даже находится с ним в ан-
тагонизме (если одно добровольно не подчинится здесь друго-
му) - это, по-видимому, факт окончательно установленный.
Итак, религия теснейшим образом связана с мифологией и
может совершенно свободно обойтись без поэзии. Явно, что
религиозная мифология, как и та, которой питается - боль-
шею частью бессознательно - положительная наука, обхо-
дится без поэзии, хотя ничто, конечно, не мешает им вступить
с нею в очень тесный союз. Наконец, мифом пропитана вся
повседневная человеческая жизнь (об этом нам еще придется
говорить), но совершенно невозможно сказать, что эта жиз-
262
ценная мифология дана в меру поэтичности нашей жизни.
Такое суждение было бы нелепым. Следовательно, мифология
возможна без поэзии, и мифический образ можно констру-
ировать без помощи поэтических средств.
7. Как же это возможно? Что это за миф, который не свя-
зан существенно с поэзией и, след., не содержит в себе ни ее
смысла, ни ее структуры? Мы уже знаем, что основное отли-
чие мифического образа от поэтического заключается в типе
его отрешенности. Выключивши из мифического образа все
поэтическое его содержание и оформление, - что мы получа-
ем? Мы получаем именно этот особый тип мифической отре-
шенности, взятый самостоятельно, самую эту мифическую от-
решенность как принцип. Взятая в своей отвлеченности, она
действительно может быть применяема и к религии, и к науке,
и к искусству, и в частности к поэзии. Здесь удобно сказать
несколько слов об этой мифической отрешенности как прин-
ципе особой формы или специфического слоя в тех или дру-
гих формах. Никакое другое сопоставление и отграничение из
тех, которые были рассмотрены выше, не давало нам возмож-
ности сосредоточиться на этом моменте специально. И только
сопоставление с поэзией, точнее же - выключение всего поэ-
тического из мифа, обнажает теперь перед нами во всей непо-
средственности этот мифически-отрешенный образ. Не забу-
дем, что, выключивши поэзию, мы выключили все богатство
ее форм и содержания, выключили всю стихию выразитель-
ности, словесности, картинности, эмоциональности и т. д.
Мы уже говорили об отличии мифического отрешения от
поэтического. Стало быть, если в нем и содержатся какие-ни-
будь черты поэтической отрешенности, - выключим и их и
оставим голую и беспримесную мифическую отрешенность.
Что она такое вообще - мы также говорили уже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
ствительно, вовсе не обязательно, чтобы поэт был Гофманом
или Э. По. Поэзия есть выражение; она есть выражение ин-
теллигентное; она есть интеллигентное выражение, данное в
той или другой форме взаимоотношения выражаемого и вы-
ражающего; и т. д. Все это есть и в мифе. Можно на этом ос-
новании, употребляя понятие мифа в широчайшем смысле
слова, сказать, что поэзия невозможна без мифологии, что
поэзия собственно и есть мифология. Но под мифологией
можно понимать (и большею частью так и понимается) более
узкий и более определенный предмет; а именно это есть пора-
жающая своей необычностью выразительная действительность.
Мы уже не говорим, что поэзия <незаинтересованна>, а мифо-
логия - <заинтересованна> и вещественна, телесна. Если по-
нимать мифологию так, то поэзия вовсе не есть мифология.
Она не обязана давать такие образы, которые будут чем-то
особенно необычным. Борис Годунов и Евгений Онегин у
Пушкина суть несомненно поэтические образы; тем не менее
в них нет ничего странного, необычного, отрешенного в ми-
фическом смысле. Это - поэтически-отрешенное бытие, но
не мифически-отрешенное. С другой стороны, поэзия не обя-
зана создавать такие образы, которые были бы живой и веще-
ственной реальностью. Даже изображение в поэзии истори-
ческих лиц и событий вовсе не есть изображение реальности
как таковой. Поэтический образ, раз он действительно есть
поэтический образ, даже в изображении исторических фактов
остается отрешенным, и с точки зрения чисто поэтической со-
вершенно не существует вопрос, соответствует ли пушкин-
ский Годунов историческому Годунову или нет. Поэтическая
действительность довлеет сама себе; и она - в своей отрешен-
ности - совершенно самостоятельна и ни на что не своди-
ма. - Итак, поэзия, имея много общего с мифологией, расхо-
дится с нею в самом главном; и можно сказать, что она ни-
сколько не нуждается в мифологии и может существовать без
нее. Не обязательно было Гоголю все время создавать образы,
""Добные тем, что даны в <Заколдованном месте> или в <Вие>.
Он мог создать и образы <Ревизора> и <Мертвых душ>.
Ь) Труднее ответить на вторую половину поставленного
выше вопроса: возможна ли мифология без поэзии? Не должен
ли образ быть сначала поэтическим, а потом уже, после при-
26]
бавления некоторых новых моментов, мифическим? Или
сходство между поэзией и мифологией таково, что сходные
элементы в мифе скомбинированы совершенно по иному
принципу, так что вовсе нет надобности мифологию получать
из поэзии, через добавление новых элементов, а надо мифи-
ческий образ конструировать самостоятельно, без всякого об-
ращения внимания на поэзию? На первый взгляд проще всего
мифический образ получить из поэтического путем добавле-
ния соответствующих моментов и, стало быть, трактовать поэ-
тический образ как нечто необходимо входящее в состав ми-
фического образа. Ближайшее рассмотрение, однако, этому,
по-видимому, противоречит. Именно обратим внимание на
тот несомненный факт, что мифическим характером обладает
не только поэзия. Мы, напр., видели уже в предыдущем изло-
жении, что мифические черты может содержать и всегда со-
держит позитивная наука. Это не значит, что она сначала
должна быть поэзией или содержать поэтические элементы, а
потом это приведет ее к мифологии. Нет; наука, видели мы,
мифологична сама по себе, только благодаря своему сущест-
вованию в гуще исторического процесса, а не потому, что
она - поэтична. Стало быть, мифология как будто нисколько
не нуждается в поэзии. Другой пример менее очевиден, но он
также имеет решающий характер. Это - мифологический со-
став религии. Что религия всегда содержит в себе мифоло-
гию - это не вызывает никаких сомнений. Больше того.
Можно даже поставить вопрос: возможна ли религия без ми-
фологии? Этого вопроса нечего решать в данном месте. Но
что религия совершенно не нуждается в поэзии и искусстве,
чтобы быть религией, это, мне кажется, тоже довольно бес-
спорный факт. Не важно, что реальные религии всегда даны в
художественной форме и нуждаются для своего развития и
выражения в искусстве. Но что религия сама по себе не есть
искусство и во многих отношениях даже находится с ним в ан-
тагонизме (если одно добровольно не подчинится здесь друго-
му) - это, по-видимому, факт окончательно установленный.
Итак, религия теснейшим образом связана с мифологией и
может совершенно свободно обойтись без поэзии. Явно, что
религиозная мифология, как и та, которой питается - боль-
шею частью бессознательно - положительная наука, обхо-
дится без поэзии, хотя ничто, конечно, не мешает им вступить
с нею в очень тесный союз. Наконец, мифом пропитана вся
повседневная человеческая жизнь (об этом нам еще придется
говорить), но совершенно невозможно сказать, что эта жиз-
262
ценная мифология дана в меру поэтичности нашей жизни.
Такое суждение было бы нелепым. Следовательно, мифология
возможна без поэзии, и мифический образ можно констру-
ировать без помощи поэтических средств.
7. Как же это возможно? Что это за миф, который не свя-
зан существенно с поэзией и, след., не содержит в себе ни ее
смысла, ни ее структуры? Мы уже знаем, что основное отли-
чие мифического образа от поэтического заключается в типе
его отрешенности. Выключивши из мифического образа все
поэтическое его содержание и оформление, - что мы получа-
ем? Мы получаем именно этот особый тип мифической отре-
шенности, взятый самостоятельно, самую эту мифическую от-
решенность как принцип. Взятая в своей отвлеченности, она
действительно может быть применяема и к религии, и к науке,
и к искусству, и в частности к поэзии. Здесь удобно сказать
несколько слов об этой мифической отрешенности как прин-
ципе особой формы или специфического слоя в тех или дру-
гих формах. Никакое другое сопоставление и отграничение из
тех, которые были рассмотрены выше, не давало нам возмож-
ности сосредоточиться на этом моменте специально. И только
сопоставление с поэзией, точнее же - выключение всего поэ-
тического из мифа, обнажает теперь перед нами во всей непо-
средственности этот мифически-отрешенный образ. Не забу-
дем, что, выключивши поэзию, мы выключили все богатство
ее форм и содержания, выключили всю стихию выразитель-
ности, словесности, картинности, эмоциональности и т. д.
Мы уже говорили об отличии мифического отрешения от
поэтического. Стало быть, если в нем и содержатся какие-ни-
будь черты поэтической отрешенности, - выключим и их и
оставим голую и беспримесную мифическую отрешенность.
Что она такое вообще - мы также говорили уже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113