При виде Хаэмуаса он встал и поклонился.
– Приветствую тебя, Птах-Сеанк, – сказал Хаэмуас – Подожди еще минуту.
Отвязав с пояса ключик, он прошел во внутреннюю комнату, отомкнул шкатулку, достал свиток и вернулся в главный кабинет. Передав свиток писцу, он занял место за столом.
– Это мое завещание, – объяснил он. – Я хочу, чтобы ты внимательно прочитал, что здесь написано. Завещание состоит из трех частей, в которых говорится о том, как я собираюсь распорядиться своими личными богатствами, а также имениями, подлежащими наследованию. Ты должен провести четкое различие между моими личными владениями и тем имуществом, что причитается мне по праву царской крови. Гори лишается прав на наследство, и это мое окончательное решение. Но я также хочу, чтобы по завещанию он лишился и моего личного наследства. То же самое касается и царевны Шеритры. Не говоря уже о Нубнофрет…
Птах-Сеанк, крепко зажав в руках свиток, пристально смотрел на господина. На лице у него застыло ошеломленное выражение полного непонимания.
– Но, царевич, – неуверенно пролепетал он, – чем прогневил тебя твой сын Гори? Ты хорошо обдумал этот шаг – серьезный шаг, который собираешься сейчас предпринять?
– Разумеется, – раздраженно бросил Хаэмуас. – Моя супруга Табуба ждет ребенка, и этот факт естественным образом диктует необходимость определенных изменений в завещании. Второй экземпляр документа хранится в Обители Жизни в Мемфисе. Возьми мою печать, изыми тот экземпляр и внеси в него все соответствующие изменения. Единственным моим наследником остается еще не родившееся дитя Табубы.
Птах-Сеанк шагнул к нему.
– Царевич, умоляю, подумай хорошо, прежде чем принимать столь важное решение, – умолял он Хаэмуаса. – Если ты по завещанию лишишь Шеритру наследства, она в случае твоей преждевременной кончины останется без приданого, если не успеет выйти замуж, пока ты жив. Что же до царевича Гори…
– Если мне будет интересно выслушать твое мнение, я сам спрошу тебя, – резко оборвал его Хаэмуас. – Тебе что, надо по два раза повторять указания?
– Да, – твердым голосом ответил Птах-Сеанк. Лицо его было бледно. – Полагаю, царевичу лучше еще раз повторить свой приказ.
«Он надеется, что я не смогу принять такого решения, вновь услышав собственными ушами зловещее звучание этих слов, что я испугаюсь и передумаю. Их смысл и в самом деле меня страшит, но я не переменю своего мнения». И он еще раз медленно и отчетливо повторил все слово в слово, чувствуя на себе немигающий, недоуменный взгляд писца. После чего царевич отпустил Птах-Сеанка. Тот поклонился, слегка замешкался, словно собираясь еще что-то добавить, потом, не поворачиваясь спиной, вышел из комнаты. Дверь с легким щелчком закрылась за ним. «Дело сделано, – думал Хаэмуас, положив руки на гладкую поверхность стола и прислушиваясь к приглушенным звукам, доносящимся из сада. – Всего за несколько часов я совершил предательство по отношению к собственным детям, обесчестил себя, но такой ценой Табуба останется при мне. Потом – потом я буду думать о том, что преступил закон Маат, а теперь мне надо спешить к ней, чтобы своими глазами увидеть, как тревожные складки разгладятся у нее на лице, когда я скажу ей, что она и наш сын теперь в безопасности. Глаза у нее загорятся нежным светом, она коснется моего лица своими тонкими пальцами, и тогда я пойму, что поступил единственно правильным образом, выбрал верный путь».
И все же он продолжал сидеть. Постепенно стихли голоса садовников; слышался громкий настойчивый птичий щебет, доносилось чье-то веселое пение; Вернуро, служанка Нубнофрет, резко отчитывала какого-то незадачливого раба. «Поступил правильно. Выбрал единственно возможный путь». Хаэмуас не мог сдвинуться с места.
Птах-Сеанк стоял перед закрытой дверью в кабинет Хаэмуаса, зажав в руке свиток и стараясь осмыслить, что же произошло в этой комнате всего несколько минут назад. Он чувствовал на себе взгляд стражника у двери, который исподтишка с любопытством его разглядывал, и понимал, что пора уходить. Тем не менее он не мог сдвинуться с места. «Царевич лишился рассудка, – думал Птах-Сеанк, охваченный тревогой и недоумением. – Он сошел с ума. И что мне теперь делать? Мой первейший долг – во всем подчиняться своему господину, но этого я принять не могу. Отец, что сделал бы ты на моем месте? Я всего лишь новичок в этом деле, я еще только учусь, хотя и имею благодаря тебе определенные преимущества. Мой господин лучше знает, что ему делать, и все же согласиться с ним я не могу. Как мне быть? Пойти к царевичу и во всем признаться? Или надо просто исполнить его приказ? В этом доме я совсем недавно, и всем, что имею, я обязан исключительно репутации своего отца. Собственное имя я еще не заработал. – И все же Птах-Сеанк не мог забыть, какое ужасное преступление вынудила его совершить Вторая жена царевича, и чувство вины не оставляло его с тех самых пор. – Вероятно, боги нынче дают мне возможность искупить свой проступок, – размышлял он, – и очистить тем самым свою совесть. – У него не было и тени сомнения, что его поступок – настоящее преступление. – Конечно, царевич вправе изменять свое завещание, как сочтет нужным, но эти новшества – явное свидетельство дурных намерений. О, Тот, мудрый повелитель всякого истинного писца, направляющий и его руку, и душу, – молил бога Птах-Сеанк под заинтересованными взглядами стражников, – молю тебя, скажи, как мне поступить».
Медленным шагом он двинулся по коридору, в дальнем конце которого вскоре заметил Антефа, слугу и друга царевича Гори. «Это знак», – решил Птах-Сеанк. Поклонившись Антефу, он спросил, где можно найти царевича, но Антеф лишь коротко бросил, что не знает. И Птах-Сеанк начал поиски. Прошел час, он так и не нашел Гори, но вместо этого повстречал царевну Шеритру. Она несла блюдечко с молоком.
– Приветствую тебя, Птах-Сеанк, – сказала она. – Надеюсь, ты чувствуешь себя хорошо на службе у отца и он не слишком загружает тебя работой.
Он поклонился.
– Я счастлив тем, что поступил на службу в этот дом, царевна, – ответил он. – Могу я спросить, не видела ли ты своего брата? Я искал его повсюду, мне необходимо как можно скорее с ним побеседовать.
У Шеритры был задумчивый вид.
– Если его нет в доме, возможно, он спустился на берег, к причалу, – ответила Шеритра. – Я могу точно объяснить тебе, как туда пройти. У тебя к нему срочное дело? – Он кивнул. – Тогда я сейчас же пошлю его к тебе. Иди в его покои и дожидайся там. Однако сначала я должна покормить змей. – И с улыбкой на устах она прошла мимо, а он направился к покоям Гори. Свиток он по-прежнему крепко сжимал в руках.
Ждать ему пришлось долго, но Птах-Сеанк не терял терпения. Наступил час послеполуденного сна, и он с тоской думал о своей удобной постели, но все же по-прежнему терпеливо дожидался в приемной Гори под любопытными взглядами управляющего царевича, пока наконец в дверях не появился сам хозяин этих комнат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180
– Приветствую тебя, Птах-Сеанк, – сказал Хаэмуас – Подожди еще минуту.
Отвязав с пояса ключик, он прошел во внутреннюю комнату, отомкнул шкатулку, достал свиток и вернулся в главный кабинет. Передав свиток писцу, он занял место за столом.
– Это мое завещание, – объяснил он. – Я хочу, чтобы ты внимательно прочитал, что здесь написано. Завещание состоит из трех частей, в которых говорится о том, как я собираюсь распорядиться своими личными богатствами, а также имениями, подлежащими наследованию. Ты должен провести четкое различие между моими личными владениями и тем имуществом, что причитается мне по праву царской крови. Гори лишается прав на наследство, и это мое окончательное решение. Но я также хочу, чтобы по завещанию он лишился и моего личного наследства. То же самое касается и царевны Шеритры. Не говоря уже о Нубнофрет…
Птах-Сеанк, крепко зажав в руках свиток, пристально смотрел на господина. На лице у него застыло ошеломленное выражение полного непонимания.
– Но, царевич, – неуверенно пролепетал он, – чем прогневил тебя твой сын Гори? Ты хорошо обдумал этот шаг – серьезный шаг, который собираешься сейчас предпринять?
– Разумеется, – раздраженно бросил Хаэмуас. – Моя супруга Табуба ждет ребенка, и этот факт естественным образом диктует необходимость определенных изменений в завещании. Второй экземпляр документа хранится в Обители Жизни в Мемфисе. Возьми мою печать, изыми тот экземпляр и внеси в него все соответствующие изменения. Единственным моим наследником остается еще не родившееся дитя Табубы.
Птах-Сеанк шагнул к нему.
– Царевич, умоляю, подумай хорошо, прежде чем принимать столь важное решение, – умолял он Хаэмуаса. – Если ты по завещанию лишишь Шеритру наследства, она в случае твоей преждевременной кончины останется без приданого, если не успеет выйти замуж, пока ты жив. Что же до царевича Гори…
– Если мне будет интересно выслушать твое мнение, я сам спрошу тебя, – резко оборвал его Хаэмуас. – Тебе что, надо по два раза повторять указания?
– Да, – твердым голосом ответил Птах-Сеанк. Лицо его было бледно. – Полагаю, царевичу лучше еще раз повторить свой приказ.
«Он надеется, что я не смогу принять такого решения, вновь услышав собственными ушами зловещее звучание этих слов, что я испугаюсь и передумаю. Их смысл и в самом деле меня страшит, но я не переменю своего мнения». И он еще раз медленно и отчетливо повторил все слово в слово, чувствуя на себе немигающий, недоуменный взгляд писца. После чего царевич отпустил Птах-Сеанка. Тот поклонился, слегка замешкался, словно собираясь еще что-то добавить, потом, не поворачиваясь спиной, вышел из комнаты. Дверь с легким щелчком закрылась за ним. «Дело сделано, – думал Хаэмуас, положив руки на гладкую поверхность стола и прислушиваясь к приглушенным звукам, доносящимся из сада. – Всего за несколько часов я совершил предательство по отношению к собственным детям, обесчестил себя, но такой ценой Табуба останется при мне. Потом – потом я буду думать о том, что преступил закон Маат, а теперь мне надо спешить к ней, чтобы своими глазами увидеть, как тревожные складки разгладятся у нее на лице, когда я скажу ей, что она и наш сын теперь в безопасности. Глаза у нее загорятся нежным светом, она коснется моего лица своими тонкими пальцами, и тогда я пойму, что поступил единственно правильным образом, выбрал верный путь».
И все же он продолжал сидеть. Постепенно стихли голоса садовников; слышался громкий настойчивый птичий щебет, доносилось чье-то веселое пение; Вернуро, служанка Нубнофрет, резко отчитывала какого-то незадачливого раба. «Поступил правильно. Выбрал единственно возможный путь». Хаэмуас не мог сдвинуться с места.
Птах-Сеанк стоял перед закрытой дверью в кабинет Хаэмуаса, зажав в руке свиток и стараясь осмыслить, что же произошло в этой комнате всего несколько минут назад. Он чувствовал на себе взгляд стражника у двери, который исподтишка с любопытством его разглядывал, и понимал, что пора уходить. Тем не менее он не мог сдвинуться с места. «Царевич лишился рассудка, – думал Птах-Сеанк, охваченный тревогой и недоумением. – Он сошел с ума. И что мне теперь делать? Мой первейший долг – во всем подчиняться своему господину, но этого я принять не могу. Отец, что сделал бы ты на моем месте? Я всего лишь новичок в этом деле, я еще только учусь, хотя и имею благодаря тебе определенные преимущества. Мой господин лучше знает, что ему делать, и все же согласиться с ним я не могу. Как мне быть? Пойти к царевичу и во всем признаться? Или надо просто исполнить его приказ? В этом доме я совсем недавно, и всем, что имею, я обязан исключительно репутации своего отца. Собственное имя я еще не заработал. – И все же Птах-Сеанк не мог забыть, какое ужасное преступление вынудила его совершить Вторая жена царевича, и чувство вины не оставляло его с тех самых пор. – Вероятно, боги нынче дают мне возможность искупить свой проступок, – размышлял он, – и очистить тем самым свою совесть. – У него не было и тени сомнения, что его поступок – настоящее преступление. – Конечно, царевич вправе изменять свое завещание, как сочтет нужным, но эти новшества – явное свидетельство дурных намерений. О, Тот, мудрый повелитель всякого истинного писца, направляющий и его руку, и душу, – молил бога Птах-Сеанк под заинтересованными взглядами стражников, – молю тебя, скажи, как мне поступить».
Медленным шагом он двинулся по коридору, в дальнем конце которого вскоре заметил Антефа, слугу и друга царевича Гори. «Это знак», – решил Птах-Сеанк. Поклонившись Антефу, он спросил, где можно найти царевича, но Антеф лишь коротко бросил, что не знает. И Птах-Сеанк начал поиски. Прошел час, он так и не нашел Гори, но вместо этого повстречал царевну Шеритру. Она несла блюдечко с молоком.
– Приветствую тебя, Птах-Сеанк, – сказала она. – Надеюсь, ты чувствуешь себя хорошо на службе у отца и он не слишком загружает тебя работой.
Он поклонился.
– Я счастлив тем, что поступил на службу в этот дом, царевна, – ответил он. – Могу я спросить, не видела ли ты своего брата? Я искал его повсюду, мне необходимо как можно скорее с ним побеседовать.
У Шеритры был задумчивый вид.
– Если его нет в доме, возможно, он спустился на берег, к причалу, – ответила Шеритра. – Я могу точно объяснить тебе, как туда пройти. У тебя к нему срочное дело? – Он кивнул. – Тогда я сейчас же пошлю его к тебе. Иди в его покои и дожидайся там. Однако сначала я должна покормить змей. – И с улыбкой на устах она прошла мимо, а он направился к покоям Гори. Свиток он по-прежнему крепко сжимал в руках.
Ждать ему пришлось долго, но Птах-Сеанк не терял терпения. Наступил час послеполуденного сна, и он с тоской думал о своей удобной постели, но все же по-прежнему терпеливо дожидался в приемной Гори под любопытными взглядами управляющего царевича, пока наконец в дверях не появился сам хозяин этих комнат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180