Не важно, что печати на главном входе в гробницу не тронуты. Камень, закрывающий этот потайной вход, явно отодвигали. Этот вход, наверное, давно уже обнаружили воры и пробрались в гробницу через лаз. Все содержимое, имеющее хоть какую-то ценность, давно вынесено, а сережку негодяи, наверное, впопыхах обронили.
«А что случилось с мертвыми телами? – продолжал размышлять он, не обращая внимания на неунимающуюся боль в колене. – Часто случалось так, что грабители разрывали пелены в поисках ценных амулетов и украшений, а останки просто разбрасывали или же запихивали обратно в гроб. Может ли быть, что два мертвых тела попросту растворились в воде, смешанной с бальзамическими солями, и я только что топтал эти останки ногами?» Гори передернул плечами.
Обходя раскинувшиеся кругом развалины усыпальницы Унаса, Гори пробирался туда, где виднелись груды камня и песка на месте раскопок. Под навесом шатра сидели на корточках двое слуг, а у самого спуска в гробницу в беспорядке валялись инструменты, брошенные здесь рабочими, которых надсмотрщик отпустил сегодня по домам. Вся сцена, озаряемая безжалостными лучами послеполуденного могучего Ра, создавала весьма меланхолическое настроение.
Подойдя ближе, Гори окликнул слуг. Они удивленно подняли головы, потом один скрылся позади шатра. Через минуту, с трудом пробираясь через песчаные заносы, к нему уже двигались носильщики. Гори с радостью устроился на мягком сиденье, и последние несколько метров, отделявшие его от шатра, он проехал с большим удобством. Он осмотрел раненое колено. Рваная рана оказалась глубокой, почти до самой кости, и он с удивлением подумал, как это такая маленькая безделушка могла нанести ему столь серьезное увечье. Может быть, он в темноте наткнулся не только на сережку, но и на острый камень, которого просто не заметил. «Надо непременно зашить рану, – подумал Гори. – Вот отец порадуется». Он скорчил гримасу. Носилки остановились.
– Идите и позовите надсмотрщика, пусть выходит, – приказал он одному из слуг. – Скажи ему, что я уже здесь.
Другому слуге он позволил усадить себя в тень, но к ране прикасаться не разрешил. Он несколько минут провел на открытом солнце, и теперь от жары слегка кружилась голова. Гори залпом осушил флягу пива и смотрел, как из подземелья, изумленные и ничего не понимающие, поднимаются надсмотрщик и факельщики.
– Этот лаз ведет к развалинам пирамиды Осириса Унаса, – объяснил он охваченному недоумением надсмотрщику. – Стоит только повнимательней осмотреть стену с наружной стороны, и можно найти вход и камень, его закрывающий. Я его отодвинул, когда выбирался из лаза. Верни его на место. Выстави там часовых и возвращайся домой.
Надсмотрщик послушно кивнул.
– Ты ранен, царевич.
Гори слабо улыбнулся.
– Я пережил захватывающие минуты. Увидимся завтра. – Он не стал ждать, пока слуги разойдутся исполнять его поручения. Крепко зажав в руке найденную сережку, он с трудом приподнялся, перебрался на носилки и приказал нести себя домой. Пришла пора все рассказать Хаэмуасу.
ГЛАВА 9
Как сладок этот час!
Пусть же длится он бесконечно, как вечность,
Час, что возлежу я с тобой.
Ты вселила новую жизнь в мое сердце,
Когда повсюду властвовала тьма.
Гори хотелось, чтобы дорога домой заняла больше времени. Ему было страшно рассказать отцу о том, что он совершил, и теперь, когда дело сделано, Гори уже не был так неколебимо уверен, что Табуба дала ему верный совет. Оберегая больное колено, Гори предавался грустным размышлениям, не обращая внимания на шум и гомон города, доносящиеся снаружи. Его охватило ощущение, что взрослость и зрелость вдруг покинули его и он вновь превратился в маленького мальчика.
Надеждам проникнуть в дом незамеченным не суждено было сбыться. Едва он ступил ногой на землю перед задним входом, как в сад вышла Шеритра, держа в руках чашку молока.
– Гори! – воскликнула она. – Что с тобой произошло? Ты такой грязный, весь исцарапанный, и от тебя так ужасно пахнет! – Она подошла поближе. – А что это у тебя с коленом?
Вместо ответа он разжал ладонь. Сережка преспокойно лежала у него в руке.
– Я вскрыл потайную комнату в той гробнице, – печально признался он. – И обнаружил внутри лаз. Там я нашел это украшение, там же поранил колено. Теперь надо обо всем рассказать отцу. Где он сейчас?
В маминых покоях, они играют в сеннет. – Нежным пальчиком она провела по его раненой ноге. – Он с тебя просто голову снимет, Гори, ты это понимаешь? – Потом она принялась внимательно рассматривать лежащее у него на ладони украшение. Взяла сережку в руки, задумчиво повертела. – Старинная бирюза, – произнесла она. – Если тебе повезет, при виде этой сережки он, может быть, немного смягчится. Вчера на Хармине были украшения из очень похожей бирюзы. На запястьях и на шее у него висело целое состояние – великолепные старинные камни.
«Влюбленные стараются упомянуть имя своего избранника при любой возможности», – ревниво подумал Гори. Вслух же сказан:
– Почему это отпрыск обедневшего аристократического рода вдруг украшает себя древними каменьями, стоящими целое состояние?
– Они не обедневшие, просто их состояние весьма скромное, – быстро возразила она. – Еще Хармин сказал, что эти камни должны по наследству перейти к его старшему сыну. – Она вернула Гори сережку. – Тебе следует поискать отца. А нашу новую змею ты, наверное, даже и не заметил, входя в дом?
Покачав головой, Гори двинулся по коридору, направляясь к материнским покоям. Нога не слушалась, и ему приходилось силой сгибать больное колено. Физические страдания и угрызения совести делали его совершенно несчастным. А рядом не было даже Антефа, чтобы скрасить этот ужасный день.
Хаэмуас и Нубнофрет сидели на низких стульчиках рядом с лестницей, выходящей на уединенную террасу и в маленький садик. Головы, склоненные над доской для сеннета, почти соприкасались, и Гори, подойдя ближе, расслышал звук легких ударов палочек и тихий смех матери. Сидящая в уголке Вернуро поднялась и поклонилась Гори. Он улыбнулся ей в ответ, приблизился к родителям и остановился в нерешительности. «Ну, ты же мужчина, – твердо сказал он себе. – Ты принял решение, достойное взрослого человека. Теперь надо его отстаивать и не быть дураком». Отец как раз делал ход, в задумчивости потирая одной рукой подбородок и глядя на доску, и первой подняла глаза Нубнофрет. Ветерок из сада всколыхнул ее алый наряд. Улыбка застыла на губах.
– Гори! – воскликнула она. – Что с тобой случилось? Вернуро, сейчас же принеси стул.
Хаэмуас бросил на сына быстрый взгляд.
– И еще вина, – добавил он. – Что-то произошло в гробнице?
Молодой человек опустился на стул, предусмотрительно подставленный Вернуро, с интересом отметив про себя, что в голосе отца он не уловил ни малейшего удивления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180
«А что случилось с мертвыми телами? – продолжал размышлять он, не обращая внимания на неунимающуюся боль в колене. – Часто случалось так, что грабители разрывали пелены в поисках ценных амулетов и украшений, а останки просто разбрасывали или же запихивали обратно в гроб. Может ли быть, что два мертвых тела попросту растворились в воде, смешанной с бальзамическими солями, и я только что топтал эти останки ногами?» Гори передернул плечами.
Обходя раскинувшиеся кругом развалины усыпальницы Унаса, Гори пробирался туда, где виднелись груды камня и песка на месте раскопок. Под навесом шатра сидели на корточках двое слуг, а у самого спуска в гробницу в беспорядке валялись инструменты, брошенные здесь рабочими, которых надсмотрщик отпустил сегодня по домам. Вся сцена, озаряемая безжалостными лучами послеполуденного могучего Ра, создавала весьма меланхолическое настроение.
Подойдя ближе, Гори окликнул слуг. Они удивленно подняли головы, потом один скрылся позади шатра. Через минуту, с трудом пробираясь через песчаные заносы, к нему уже двигались носильщики. Гори с радостью устроился на мягком сиденье, и последние несколько метров, отделявшие его от шатра, он проехал с большим удобством. Он осмотрел раненое колено. Рваная рана оказалась глубокой, почти до самой кости, и он с удивлением подумал, как это такая маленькая безделушка могла нанести ему столь серьезное увечье. Может быть, он в темноте наткнулся не только на сережку, но и на острый камень, которого просто не заметил. «Надо непременно зашить рану, – подумал Гори. – Вот отец порадуется». Он скорчил гримасу. Носилки остановились.
– Идите и позовите надсмотрщика, пусть выходит, – приказал он одному из слуг. – Скажи ему, что я уже здесь.
Другому слуге он позволил усадить себя в тень, но к ране прикасаться не разрешил. Он несколько минут провел на открытом солнце, и теперь от жары слегка кружилась голова. Гори залпом осушил флягу пива и смотрел, как из подземелья, изумленные и ничего не понимающие, поднимаются надсмотрщик и факельщики.
– Этот лаз ведет к развалинам пирамиды Осириса Унаса, – объяснил он охваченному недоумением надсмотрщику. – Стоит только повнимательней осмотреть стену с наружной стороны, и можно найти вход и камень, его закрывающий. Я его отодвинул, когда выбирался из лаза. Верни его на место. Выстави там часовых и возвращайся домой.
Надсмотрщик послушно кивнул.
– Ты ранен, царевич.
Гори слабо улыбнулся.
– Я пережил захватывающие минуты. Увидимся завтра. – Он не стал ждать, пока слуги разойдутся исполнять его поручения. Крепко зажав в руке найденную сережку, он с трудом приподнялся, перебрался на носилки и приказал нести себя домой. Пришла пора все рассказать Хаэмуасу.
ГЛАВА 9
Как сладок этот час!
Пусть же длится он бесконечно, как вечность,
Час, что возлежу я с тобой.
Ты вселила новую жизнь в мое сердце,
Когда повсюду властвовала тьма.
Гори хотелось, чтобы дорога домой заняла больше времени. Ему было страшно рассказать отцу о том, что он совершил, и теперь, когда дело сделано, Гори уже не был так неколебимо уверен, что Табуба дала ему верный совет. Оберегая больное колено, Гори предавался грустным размышлениям, не обращая внимания на шум и гомон города, доносящиеся снаружи. Его охватило ощущение, что взрослость и зрелость вдруг покинули его и он вновь превратился в маленького мальчика.
Надеждам проникнуть в дом незамеченным не суждено было сбыться. Едва он ступил ногой на землю перед задним входом, как в сад вышла Шеритра, держа в руках чашку молока.
– Гори! – воскликнула она. – Что с тобой произошло? Ты такой грязный, весь исцарапанный, и от тебя так ужасно пахнет! – Она подошла поближе. – А что это у тебя с коленом?
Вместо ответа он разжал ладонь. Сережка преспокойно лежала у него в руке.
– Я вскрыл потайную комнату в той гробнице, – печально признался он. – И обнаружил внутри лаз. Там я нашел это украшение, там же поранил колено. Теперь надо обо всем рассказать отцу. Где он сейчас?
В маминых покоях, они играют в сеннет. – Нежным пальчиком она провела по его раненой ноге. – Он с тебя просто голову снимет, Гори, ты это понимаешь? – Потом она принялась внимательно рассматривать лежащее у него на ладони украшение. Взяла сережку в руки, задумчиво повертела. – Старинная бирюза, – произнесла она. – Если тебе повезет, при виде этой сережки он, может быть, немного смягчится. Вчера на Хармине были украшения из очень похожей бирюзы. На запястьях и на шее у него висело целое состояние – великолепные старинные камни.
«Влюбленные стараются упомянуть имя своего избранника при любой возможности», – ревниво подумал Гори. Вслух же сказан:
– Почему это отпрыск обедневшего аристократического рода вдруг украшает себя древними каменьями, стоящими целое состояние?
– Они не обедневшие, просто их состояние весьма скромное, – быстро возразила она. – Еще Хармин сказал, что эти камни должны по наследству перейти к его старшему сыну. – Она вернула Гори сережку. – Тебе следует поискать отца. А нашу новую змею ты, наверное, даже и не заметил, входя в дом?
Покачав головой, Гори двинулся по коридору, направляясь к материнским покоям. Нога не слушалась, и ему приходилось силой сгибать больное колено. Физические страдания и угрызения совести делали его совершенно несчастным. А рядом не было даже Антефа, чтобы скрасить этот ужасный день.
Хаэмуас и Нубнофрет сидели на низких стульчиках рядом с лестницей, выходящей на уединенную террасу и в маленький садик. Головы, склоненные над доской для сеннета, почти соприкасались, и Гори, подойдя ближе, расслышал звук легких ударов палочек и тихий смех матери. Сидящая в уголке Вернуро поднялась и поклонилась Гори. Он улыбнулся ей в ответ, приблизился к родителям и остановился в нерешительности. «Ну, ты же мужчина, – твердо сказал он себе. – Ты принял решение, достойное взрослого человека. Теперь надо его отстаивать и не быть дураком». Отец как раз делал ход, в задумчивости потирая одной рукой подбородок и глядя на доску, и первой подняла глаза Нубнофрет. Ветерок из сада всколыхнул ее алый наряд. Улыбка застыла на губах.
– Гори! – воскликнула она. – Что с тобой случилось? Вернуро, сейчас же принеси стул.
Хаэмуас бросил на сына быстрый взгляд.
– И еще вина, – добавил он. – Что-то произошло в гробнице?
Молодой человек опустился на стул, предусмотрительно подставленный Вернуро, с интересом отметив про себя, что в голосе отца он не уловил ни малейшего удивления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180