Я выпрямил волнистый
путь фургона и осторожно коснулся растущей шишки на голове. В этот момент
впереди меня на дорогу вырулили две бронемашины и помчалось ко мне. Я
затормозил и свернул на следующем перекрестке. Фургон стал больше помехой,
чем активом, и мне следовало избавиться от него. Но что потом? Я не хотел
оказаться обнаруженным вдали от своей квартиры, что немедленно вызвало бы
подозрения, однако офицерские здания находились в противоположном конце
базы. Но офицерский клуб был не слишком далеко отсюда, в зоне отдыха. Смогу
ли я попасть туда? Может ли быть так, что упившиеся на вчерашней попойке
офицеры все еще лежат на нарах, где я их оставил? Это был слишком хороший
шанс, чтобы упускать его, потому что если я смогу вернуться на свое место
на нарах, то, конечно, буду вне подозрения. Клуб был достаточно близко.
Были машины впереди меня, которые мчались ко мне, несомненно, еще больше
машин было позади меня, но ни одной достаточно близко в этот момент. На
ходу я терял свою маскировку: пальто, борода, противогаз отмечали мой след.
Я запихал оставшуюся гранату в карман, натянул пилотку, расправив ее на
военный лад, и строевым шагом завернул за угол. Отделение солдат высыпало
из казармы. Строясь в ряды, они игнорировали меня, всего лишь еще один
мундир среди мундиров. Офицерский клуб приближался. Еще два поворота, и я у
цели. Передняя дверь была заперта, но я знал, где вход в комнату с нарами.
Я как раз готовился завернуть за угол, когда услышал разговор двух солдат и
задержался.
- Это все?
- Почти, сэр. Остались двое, которых мы никак ни можем разбудить. И
один не желает слезать с нар.
- Я с ним поговорю.
Я выглянул из-за двери и тут же быстро нырнул обратно. Я прибыл
слишком поздно. Офицер как раз заходил в дверь комнаты с нарами, а кругом
мельтешило множество солдат, ведущих похмельных офицеров в поджидавший
фургон. Думай побыстрее, Джим, время истекает. Я подбросил последнюю
гранату на ладони, а затем прихлопнул большим пальцем активатор. Если я
смогу присоединиться к пьяной компании, то буду в безопасности, а это
стоило риска. Держа руку за спиной, я шагнул за угол - никто не смотрел в
мою сторону - и быстрым взмахом забросил гранату как можно дальше, через
фургон. Взорвалась она славно: глухой удар, бум, тучи дыма, крики солдат...
И все они смотрели в одном и том же направлении. Восемь быстрых шагов
привели меня за их спины, к сидевшему офицеру, который что-то бормотал про
себя, игнорируя все остальное. Я наклонился, сочувственно соглашаясь с его
малопонятными жалобами и помогая ему подняться на ноги. Затем солдаты стали
помогать мне. Они подхватили меня и, поскольку я не производил впечатления
человека, твердо стоящего на ногах, повели нас обоих к поджидавшему
фургону. Я споткнулся и чуть не упал, а они поспешили поддержать меня.
Теперь сцена оборудована - ведь мне предстояло сделать еще одну вещь.
Повар из фургона непременно доложит, что он ударил шпиона по голове.
Последует приказ, искать рану на голове - вроде той, которая украшает мой
череп. Я не мог избавиться от шишки на черепе, но я мог замаскировать ее.
Это будет болезненно, но необходимо. Солдаты помогли мне влезть на первую
ступеньку, и я начал подниматься. Но как только они меня выпустили, я
промахнулся, ступил мимо следующей ступеньки и, рухнув назад между ними,
треснулся головой о землю. Я ударился сильней, чем планировал, мне
показалось, что в мою и так болевшую голову влили расплавленный свинец, и
я, должно быть, на миг отрубился. Когда я пришел в себя, то обнаружил, что
сижу, а по моему лицу течет кровь, я этого не планировал, но это,
разумеется, добавило красивый штрих. Ко мне бежал солдат с аптечкой. Меня
забинтовали, успокоили и снова повели в фургон, но на этот раз поддерживали
до тех пор, пока я не оказался внутри. Это было кстати, потому что
чувствовал я себя ужасно. Волоча ноги, я пробирался в противоположный
конец, подальше от входа, когда меня окликнул голос:
- Васко... - голос сменился глухим кашлем.
Мой напарник Остров был тут как тут. Он выглядел помятым и несчастным.
- Выпить нет? - спросил он. Это явно было его утренним обычаем.
Увы, во время нашей поездки я мог передать ему лишь свои
соболезнования, а не спиртное. Раздались обиженные крики, когда началась
разгрузка этого вытрезвителя на колесах. Офицеры присматривали за тем,
чтобы пьяные не разбрелись по своим квартирам, а были бы доставлены к
одному из административных зданий. Я жаловался вместе с остальными, хотя и
ожидал чего-то вроде этого. Кто-то сбежал с базы "Глупость", кто-то другой
проник на нее. Надо было сосчитать оставшихся и установить, есть ли лишняя
или отсутствующая голова.
Нас, спотыкающихся на каждом шагу, привели в зал ожидания и начали
вызывать по одному на беседу с батареей чиновников от устава. Пока мы
ждали, возникло оживленное движение по маршруту к уборной и обратно, и я
встал в очередь. Главным образом для того, чтобы оставить немного мыла на
пальцах при мытье рук. Потом я втер его себе в глаза. Оно жгло, словно
кислота, но я терпел целую минуту, прежде чем ополоснулся. Мои глаза
прожигали меня из зеркала, словно пара углей. Превосходно! Когда подошла
моя очередь, я показал чиновнику свое удостоверение и дал проверить свое
имя по расписанию дежурств. Я, как и все прочие, надеялся, что нам позволят
скоро уйти. Прошло некоторое время, и многие офицеры начали укладываться
спать на скамейках. Я присоединился к ним. Ночь была напряженная. Какая
маскировка может быть для шпиона лучше, чем сон в сердце врага.
Наступившая внезапно тишина разбудила меня, задремавшего под кряхтение
и жалобы моих собратьев-офицеров, топот приходящих и уходящих солдат,
деловитое жужжание конторских машин. Все эти звуки вдруг прекратились и
сменились безмолвием. В тишине послышался сперва отдаленный, а затем все
приближающийся звук шагов единственной пары ног. Кто-то подошел ко мне и
пошел дальше, а я держал глаза закрытыми и старался ровно дышать. Только
когда шаги начали отдаляться, я чуть приоткрыл глаза. Я еще больше удивился
воцарившемуся безмолвию, потому что то, что я увидел, было всего лишь
спиной человека, спиной неопределенного вида, чуть сутулой. Человек был
одет в мятый мундир из невпечатляющей бледно-серой ткани, на голове у него
была пилотка из того же материала. Я не мог вспомнить, чтобы видел раньше
такой мундир, и гадал, что же могло произвести такое впечатление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
путь фургона и осторожно коснулся растущей шишки на голове. В этот момент
впереди меня на дорогу вырулили две бронемашины и помчалось ко мне. Я
затормозил и свернул на следующем перекрестке. Фургон стал больше помехой,
чем активом, и мне следовало избавиться от него. Но что потом? Я не хотел
оказаться обнаруженным вдали от своей квартиры, что немедленно вызвало бы
подозрения, однако офицерские здания находились в противоположном конце
базы. Но офицерский клуб был не слишком далеко отсюда, в зоне отдыха. Смогу
ли я попасть туда? Может ли быть так, что упившиеся на вчерашней попойке
офицеры все еще лежат на нарах, где я их оставил? Это был слишком хороший
шанс, чтобы упускать его, потому что если я смогу вернуться на свое место
на нарах, то, конечно, буду вне подозрения. Клуб был достаточно близко.
Были машины впереди меня, которые мчались ко мне, несомненно, еще больше
машин было позади меня, но ни одной достаточно близко в этот момент. На
ходу я терял свою маскировку: пальто, борода, противогаз отмечали мой след.
Я запихал оставшуюся гранату в карман, натянул пилотку, расправив ее на
военный лад, и строевым шагом завернул за угол. Отделение солдат высыпало
из казармы. Строясь в ряды, они игнорировали меня, всего лишь еще один
мундир среди мундиров. Офицерский клуб приближался. Еще два поворота, и я у
цели. Передняя дверь была заперта, но я знал, где вход в комнату с нарами.
Я как раз готовился завернуть за угол, когда услышал разговор двух солдат и
задержался.
- Это все?
- Почти, сэр. Остались двое, которых мы никак ни можем разбудить. И
один не желает слезать с нар.
- Я с ним поговорю.
Я выглянул из-за двери и тут же быстро нырнул обратно. Я прибыл
слишком поздно. Офицер как раз заходил в дверь комнаты с нарами, а кругом
мельтешило множество солдат, ведущих похмельных офицеров в поджидавший
фургон. Думай побыстрее, Джим, время истекает. Я подбросил последнюю
гранату на ладони, а затем прихлопнул большим пальцем активатор. Если я
смогу присоединиться к пьяной компании, то буду в безопасности, а это
стоило риска. Держа руку за спиной, я шагнул за угол - никто не смотрел в
мою сторону - и быстрым взмахом забросил гранату как можно дальше, через
фургон. Взорвалась она славно: глухой удар, бум, тучи дыма, крики солдат...
И все они смотрели в одном и том же направлении. Восемь быстрых шагов
привели меня за их спины, к сидевшему офицеру, который что-то бормотал про
себя, игнорируя все остальное. Я наклонился, сочувственно соглашаясь с его
малопонятными жалобами и помогая ему подняться на ноги. Затем солдаты стали
помогать мне. Они подхватили меня и, поскольку я не производил впечатления
человека, твердо стоящего на ногах, повели нас обоих к поджидавшему
фургону. Я споткнулся и чуть не упал, а они поспешили поддержать меня.
Теперь сцена оборудована - ведь мне предстояло сделать еще одну вещь.
Повар из фургона непременно доложит, что он ударил шпиона по голове.
Последует приказ, искать рану на голове - вроде той, которая украшает мой
череп. Я не мог избавиться от шишки на черепе, но я мог замаскировать ее.
Это будет болезненно, но необходимо. Солдаты помогли мне влезть на первую
ступеньку, и я начал подниматься. Но как только они меня выпустили, я
промахнулся, ступил мимо следующей ступеньки и, рухнув назад между ними,
треснулся головой о землю. Я ударился сильней, чем планировал, мне
показалось, что в мою и так болевшую голову влили расплавленный свинец, и
я, должно быть, на миг отрубился. Когда я пришел в себя, то обнаружил, что
сижу, а по моему лицу течет кровь, я этого не планировал, но это,
разумеется, добавило красивый штрих. Ко мне бежал солдат с аптечкой. Меня
забинтовали, успокоили и снова повели в фургон, но на этот раз поддерживали
до тех пор, пока я не оказался внутри. Это было кстати, потому что
чувствовал я себя ужасно. Волоча ноги, я пробирался в противоположный
конец, подальше от входа, когда меня окликнул голос:
- Васко... - голос сменился глухим кашлем.
Мой напарник Остров был тут как тут. Он выглядел помятым и несчастным.
- Выпить нет? - спросил он. Это явно было его утренним обычаем.
Увы, во время нашей поездки я мог передать ему лишь свои
соболезнования, а не спиртное. Раздались обиженные крики, когда началась
разгрузка этого вытрезвителя на колесах. Офицеры присматривали за тем,
чтобы пьяные не разбрелись по своим квартирам, а были бы доставлены к
одному из административных зданий. Я жаловался вместе с остальными, хотя и
ожидал чего-то вроде этого. Кто-то сбежал с базы "Глупость", кто-то другой
проник на нее. Надо было сосчитать оставшихся и установить, есть ли лишняя
или отсутствующая голова.
Нас, спотыкающихся на каждом шагу, привели в зал ожидания и начали
вызывать по одному на беседу с батареей чиновников от устава. Пока мы
ждали, возникло оживленное движение по маршруту к уборной и обратно, и я
встал в очередь. Главным образом для того, чтобы оставить немного мыла на
пальцах при мытье рук. Потом я втер его себе в глаза. Оно жгло, словно
кислота, но я терпел целую минуту, прежде чем ополоснулся. Мои глаза
прожигали меня из зеркала, словно пара углей. Превосходно! Когда подошла
моя очередь, я показал чиновнику свое удостоверение и дал проверить свое
имя по расписанию дежурств. Я, как и все прочие, надеялся, что нам позволят
скоро уйти. Прошло некоторое время, и многие офицеры начали укладываться
спать на скамейках. Я присоединился к ним. Ночь была напряженная. Какая
маскировка может быть для шпиона лучше, чем сон в сердце врага.
Наступившая внезапно тишина разбудила меня, задремавшего под кряхтение
и жалобы моих собратьев-офицеров, топот приходящих и уходящих солдат,
деловитое жужжание конторских машин. Все эти звуки вдруг прекратились и
сменились безмолвием. В тишине послышался сперва отдаленный, а затем все
приближающийся звук шагов единственной пары ног. Кто-то подошел ко мне и
пошел дальше, а я держал глаза закрытыми и старался ровно дышать. Только
когда шаги начали отдаляться, я чуть приоткрыл глаза. Я еще больше удивился
воцарившемуся безмолвию, потому что то, что я увидел, было всего лишь
спиной человека, спиной неопределенного вида, чуть сутулой. Человек был
одет в мятый мундир из невпечатляющей бледно-серой ткани, на голове у него
была пилотка из того же материала. Я не мог вспомнить, чтобы видел раньше
такой мундир, и гадал, что же могло произвести такое впечатление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52