При виде гранат мисс Бейз отступила, а сержант Бейз с интересом посмотрела
на них.
- Это будет второй частью операции, - сказал я ей. - О первой части я
позабочусь сам, она будет заключаться в проникновении в здание и в
освобождении Ангелины. Я надеюсь прихватить также и серого человека, но
если это будет связано с потерей времени, мы прибережем эту часть задания
для другого раза. Второй частью операции будет выход из Октагона, и для
этого мне понадобится ваша помощь. Мне понадобится план здания, я хочу
поговорить с кем-нибудь, кто хорошо знает, где там что лежит, если
возможно, с кем-либо из штата ремонтников, чтобы я мог найти уязвимую
точку. Вы можете сделать это сейчас?
- Тотчас же, - бросила она через плечо, выбегая из комнаты. Надежная
девушка наша Бейз.
Я стал копаться в содержимом нашего контейнера. До рассвета оставалось
всего два часа, когда мы были готовы двигаться. Я завершил разработку своей
части операции, но устроить побег было не так-то просто. Октагон очень
сильно походил на крепость, особенно для столь малых сил, которые мы могли
так поспешно собрать. И нам сильно мешало отсутствие у нас каких-либо
воздушных судов или тяжелого вооружения. Казалось, что ни по земле, ни по
воздуху нельзя покинуть это здание. И все же один из штата ремонтников,
которого наконец нашли и доставили к нам, нашел выход и показал его на
плане трясущимся пальцем.
- Кабельный канал... он проходит под улицей и стенами и выходит в
подвал вот здесь. Большой туннель для кабелей и всего такого прочего.
- Он, разумеется, будет кишеть "клопами", - сказал я. - Но если мы все
спланируем правильно, то это не будет иметь значения. Запишите, люди,
потому что я не буду повторять. Вот как будет совершаться эта операция...
К тому времени, когда мы обо всем позаботились, до рассвета оставалось
меньше двадцати минут, и я обливался холодным потом. Первые наши части
выходили на позицию, когда я позвонил Краю. Нас связали сразу же, и я
заговорил прежде, чем он успел что-либо сказать.
- Я хочу немедленно увидеть Ангелину и поговорить с ней. Я должен быть
абсолютно уверен, что она невредима.
Он не спорил, он этого и ожидал. Ангелина появилась в фокусе, и я
увидел тот самый ненавистный ошейник с уходящим от него вверх за пределы
рамки экрана проводом.
- С тобой все в порядке?
- Настолько, насколько это возможно для человека, вынужденного
находиться в одном помещении с этой тварью, - спокойно ответила она.
- Они ничего с тобой не сделали?
- Пока нечего. Только застегнули на шее ошейник и прицепили эту штуку
к потолку, чтобы я не убежала. Но ты представить себе не можешь, какие
угрозы высказывал этот отталкивающий субъект. Не думаю, чтобы я смогла
прожить хоть минуту с подобным мозгом...
Она застыла, ее глаза незряче выкатились, хотя веки не закрылись. Край
подверг ее пытке. Я понял в этот миг, что ему не жить, если я смогу
заполучить его в свои руки. Лицо его вновь появилось на экране, и мне
потребовалось усилие, на какое я не считал себя способным, чтобы спокойно
посмотреть на него и ничего не сказать.
- Теперь вы явитесь ко мне, ди Гриз, и сдадитесь. У вас осталось лишь
несколько минут. Вы знаете, что случится с вашей женой, если вы не явитесь.
А если вы сдадитесь, ее тотчас же отпустят.
- Какие у меня гарантии, что вы сдержите свое слово?
- Никаких гарантий. Но у вас нет выбора, не так ли?
- Я приду, - сказал я насколько мог спокойно и отключил телефон, но не
раньше, чем услышал, как Ангелина крикнула мне за кадром: "Нет!".
- Эта одежда уже высохла? - спросил я, одновременно срывая с себя
рубашку и скидывая сапоги.
- Вот-вот высохнет, - ответила Бейз. Она и еще одна девушка держала
фены над клизандским мундиром, который я счел наиболее подходящим для
такого случая. Он насквозь промок в ванне с химикалиями и теперь
подвергался принудительной сушке.
- Он уже достаточно хорош. Больше ждать мы не можем.
Осталось несколько влажных пятен, но это не имело значения. Мы вышли.
Внизу, в доке отеля, нас ждал катер с включенным мотором. Пока что все шло
хорошо. На берегу стояла машина с доктором Мутфаком, который сидел на
заднем сиденье с черным чемоданом на коленях.
- Не нравится мне это, - ворчал он себе под нос. - Это явное нарушение
врачебного этического кодекса.
- Война - нарушение любого кодекса, этического или морального,
уродство, против которого допустимо использование любого оружия. Сделайте
то, о чем вас просили.
- Я сделаю это, об отказе не может быть и речи. Но человеку
позволительно делать замечания об этической стороне совершаемого.
- Замечания делайте на здоровье. Но одновременно наполняйте шприц.
Мы припарковались в темноте на боковой улице, Октагон был за углом.
- Катализатор, - сказал я. - И смотрите, не пролейте ни капли. Под
мышки, туда, где на влажность не обратят внимания.
Я поднял обе руки и почувствовал тепло жидкости из термоизолированного
контейнера, а затем быстро опустил руки, чтобы мокрая ткань оказалась между
боками и предплечьями. Затем я вылез из машины и просунул руку в окошко.
Игла вонзилась мне в кожу, и дело было сделано. Заворачивая за угол, я
слышал, как отъезжала машина. Октагон вырисовывался передо мной, словно
гора, небо позади него начало светлеть. Мы дотянули до предела. Впереди
находился вход, тот, к которому меня направили, и возле него двое серых
людей ждали меня. У обоих пистолеты не были вытянуты из кобуры. Они были
очень уверены в себе. Я молча подошел к ним, и один из них защелкнул на
моем запястье поводковый браслет, после чего меня провели через дверь, мимо
молчаливых часовых. Поднимаясь по лестнице, я споткнулся и после этого
внимательно смотрел под ноги, чтобы видеть, куда их ставить. Инъекция
начинала действовать. Я ничего не говорил, а мои конвоиры по своей обычной
манере тоже молчали. Они просто тянули и подталкивали меня в нужном
направлении и наконец втолкнули в какую-то комнату. Оказавшись внутри, они
наставили на меня свои пушки, пока снимали браслет.
- Одежду долой! - приказал один из них.
Потребовалось усилие, чтобы не улыбнуться. Сбоку стояли флюороскоп и
другое проверочное устройство. Эти типы оставались верны шаблону, следуя
той же методе, которую применили, когда меня захватили в первый раз.
Неужели они не понимали, что рутина в случае проигранной игры становится
ловушкой? Нет, не понимали. Я неловко стащил с себя одежду и дал им вволю
поработать надо мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52