Но в тот момент она только спросила:
– Кто тебе такое сказал?
– Никто конкретно, – ответила Кэти. – Просто ходят такие слухи.
– Я и не представляла...
В глазах Кэти мелькнула грусть.
– С тех пор как ты порвала с Джоном, прошло уже больше года, – сказала она. – Ты причиняешь боль только самой себе.
Тогда Иззи даже не смогла разозлиться на Кэти. Подруга была права. Причиной ее беспорядочных метаний была тоска по Джону; отказ от длительных отношений с кем бы то ни было объяснялся страхом снова испытать боль разрыва.
– Господи, – воскликнула Иззи. – Мне так стыдно.
– Никто тебя не осуждает, – ответила Кэти. – По крайней мере в кругу наших друзей. Мы все волнуемся за тебя, ты ведь можешь оказаться в сложной ситуации и не справиться с обстоятельствами.
– Я этого не допущу, – заверила подругу Иззи. И она сдержала слово единственным известным ей способом: перестала посещать вечеринки и бары, а все эмоции выплескивала в процессе работы. Визиты Энни Нин и других ньюменов очень помогли ей в этом.
Всё это пронеслось в голове у Иззи, пока она обдумывала предложение Тома. Он, бесспорно, очень привлекателен. Нетрудно представить, как они идут в какое-нибудь уютное темное местечко, чтобы выпить раз, другой... шестой... А потом к нему домой.
Иззи бросила взгляд в сторону Кэти и кружка ее друзей. Оттуда доносились обрывки разговоров, громкий смех. Софи и Алан, Джилли и Тамма Джойстин, чей роман «Зимовка» должен был ознаменовать начало новой деятельности «Ист-стрит пресс»; от издания литературного журнала Алан переходил к выпуску книг.
– Я занята сегодня вечером, – ответила наконец Иззи.
– Я подозревал, что так и будет, – кивнул Том. – Но почему бы не попробовать?
– Но я могу пообедать с тобой завтра днем, – добавила Иззи.
Это будет вполне безопасно. Можно воздержаться от алкогольных напитков и для разнообразия сохранить способность трезво мыслить.
– Могу я за тобой заехать?
– Не стоит, – покачала головой Иззи. – Почему бы нам не встретиться в ресторанчике в полдень?
– Прекрасно, до встречи за обедом. А сейчас мне хотелось бы еще раз обойти выставку.
– Спасибо, – сказала Иззи, как только Том повернулся, чтобы уйти. Заметив его вопросительный взгляд, она пояснила: – Ты и сам понимаешь – за поддержку.
Том улыбнулся:
– Наша работа, да еще с такими учителями, требует большого напряжения. Мы должны поддерживать друг друга, поскольку остальные люди редко понимают наши проблемы.
С этими словами Том отошел от Иззи и растворился в толпе посетителей. В тот же момент его место заняла Джилли.
– О чем ты могла говорить с этим типом? – резко спросила она.
– Ну, он не такой уж и плохой, – возразила Иззи.
– Он вечно придирался к профессору...
Иззи не смогла удержаться от улыбки при воспоминании о невозмутимости профессора Дейпла – ничто не могло вывести его из себя, и, уж конечно, не критика со стороны студентов. Казалось, он от рождения награжден самой толстой и непробиваемой шкурой на свете. А самое интересное заключалось в том, что профессор обожал быть предметом дебатов, даже если его не было среди спорщиков.
– Я не хочу, чтобы вы переставали думать, как только покинете аудиторию, – неоднократно повторял он во время занятий. – Применяйте полученные знания ко всему миру. Обсуждайте их между собой. Спорьте, если это необходимо. Никогда не поддавайтесь искушению самодовольства.
– Я не думаю, что нападки Тома сильно беспокоили профессора, – заметила Иззи.
– Всё равно...
– Джилли, расслабься. Я не собираюсь выходить за него замуж.
– Ты права, – согласилась Джилли. – К тому же он чертовски хорош собой.
– Не хочу даже слушать об этом, – отрезала Иззи. – Расскажи мне лучше о тех суперобложках, которые ты собираешься выполнить.
– Как Софи посмела всё тебе рассказать! Я собиралась сама объявить об этом проекте сегодня вечером и устроить вам сюрприз.
– Если ты сообщаешь что-то по секрету, лучше предупреждай людей заранее, – сказала Иззи, увлекая подругу к группе ожидавших ее друзей. – Тогда мы сможем придержать языки.
– Этот заказ дает массу возможностей...
VII
Май 1976-го
Иззи снова получила письмо с замечаниями Рашкина по поводу недавно прошедшей выставки и в тот же день отправилась в галерею «Зеленый человечек». Несколько минут она посвятила осмотру картин Клаудии Федер, выполненных в различных жанрах, а потом приняла приглашение Альбины на чашку чая в ее кабинете.
– Решила сделать перерыв? – спросила Альбина.
Иззи кивнула. В последнее время она уделяла работе так много внимания, что ей было не до визитов. Большинство художников после закрытия персональной выставки стараются расслабиться, по крайней мере в течение нескольких дней, но для Иззи это событие всякий раз становилось источником вдохновения. Лучшие полотна выходили из-под ее кисти именно в первую неделю после закрытия выставки.
– Сегодня я натянула несколько новых холстов на подрамники, – пояснила она. – А ты знаешь, какое это утомительное занятие.
– Да, ты несомненно заслужила отдых. Ты и так уже давно работаешь слишком напряженно.
– Для меня это не совсем работа, – заметила Иззи. – Я не хочу сказать, что картины даются мне легко, но рисование и всё остальное никогда мне не надоедают.
– За исключением натягивания холстов.
– И подгонки рам, – улыбнулась Иззи.
– А я-то всегда гадала, почему большая часть твоих картин имеет стандартный размер.
К этому времени подоспел чайник, наливая молоко и размешивая сахар в чашках, они немного побеседовали о произведениях Федер. Только перед самым уходом Иззи заговорила об истинной причине своего визита.
– Тебе приходилось когда-нибудь встречаться с Рашкиным? – наконец спросила она у Альбины, стараясь держаться как можно спокойнее.
– Я до сих пор не представляю, как он выглядит, – заявила Альбина. – Он был одной из самых загадочных личностей творческого мира Ньюфорда. Как мне помнится, кто-то утверждал, что он не посещал даже собственные выставки – по крайней мере, в качестве автора.
– В каком еще качестве он мог прийти?
– Не представляю. Мне рассказывали, что он прибегал к различным уловкам и предпочитал оставаться неузнанным, чтобы иметь возможность наблюдать за реакцией зрителей, но не участвовать в разного рода обсуждениях. – Альбина неожиданно рассмеялась. – Не могу понять, зачем ему требовалась маскировка, если и так никто не знал, как он выглядит.
Так закончилась попытка Иззи выяснить, когда Рашкин сумел осмотреть ее работы. Но всё же он приезжал ради этого события, и его замечания, как и в первый раз, представляли немалую ценность для Иззи. На этот раз Рашкин не скупился на похвалы, казалось, в последних картинах ему почти не удалось найти недостатков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
– Кто тебе такое сказал?
– Никто конкретно, – ответила Кэти. – Просто ходят такие слухи.
– Я и не представляла...
В глазах Кэти мелькнула грусть.
– С тех пор как ты порвала с Джоном, прошло уже больше года, – сказала она. – Ты причиняешь боль только самой себе.
Тогда Иззи даже не смогла разозлиться на Кэти. Подруга была права. Причиной ее беспорядочных метаний была тоска по Джону; отказ от длительных отношений с кем бы то ни было объяснялся страхом снова испытать боль разрыва.
– Господи, – воскликнула Иззи. – Мне так стыдно.
– Никто тебя не осуждает, – ответила Кэти. – По крайней мере в кругу наших друзей. Мы все волнуемся за тебя, ты ведь можешь оказаться в сложной ситуации и не справиться с обстоятельствами.
– Я этого не допущу, – заверила подругу Иззи. И она сдержала слово единственным известным ей способом: перестала посещать вечеринки и бары, а все эмоции выплескивала в процессе работы. Визиты Энни Нин и других ньюменов очень помогли ей в этом.
Всё это пронеслось в голове у Иззи, пока она обдумывала предложение Тома. Он, бесспорно, очень привлекателен. Нетрудно представить, как они идут в какое-нибудь уютное темное местечко, чтобы выпить раз, другой... шестой... А потом к нему домой.
Иззи бросила взгляд в сторону Кэти и кружка ее друзей. Оттуда доносились обрывки разговоров, громкий смех. Софи и Алан, Джилли и Тамма Джойстин, чей роман «Зимовка» должен был ознаменовать начало новой деятельности «Ист-стрит пресс»; от издания литературного журнала Алан переходил к выпуску книг.
– Я занята сегодня вечером, – ответила наконец Иззи.
– Я подозревал, что так и будет, – кивнул Том. – Но почему бы не попробовать?
– Но я могу пообедать с тобой завтра днем, – добавила Иззи.
Это будет вполне безопасно. Можно воздержаться от алкогольных напитков и для разнообразия сохранить способность трезво мыслить.
– Могу я за тобой заехать?
– Не стоит, – покачала головой Иззи. – Почему бы нам не встретиться в ресторанчике в полдень?
– Прекрасно, до встречи за обедом. А сейчас мне хотелось бы еще раз обойти выставку.
– Спасибо, – сказала Иззи, как только Том повернулся, чтобы уйти. Заметив его вопросительный взгляд, она пояснила: – Ты и сам понимаешь – за поддержку.
Том улыбнулся:
– Наша работа, да еще с такими учителями, требует большого напряжения. Мы должны поддерживать друг друга, поскольку остальные люди редко понимают наши проблемы.
С этими словами Том отошел от Иззи и растворился в толпе посетителей. В тот же момент его место заняла Джилли.
– О чем ты могла говорить с этим типом? – резко спросила она.
– Ну, он не такой уж и плохой, – возразила Иззи.
– Он вечно придирался к профессору...
Иззи не смогла удержаться от улыбки при воспоминании о невозмутимости профессора Дейпла – ничто не могло вывести его из себя, и, уж конечно, не критика со стороны студентов. Казалось, он от рождения награжден самой толстой и непробиваемой шкурой на свете. А самое интересное заключалось в том, что профессор обожал быть предметом дебатов, даже если его не было среди спорщиков.
– Я не хочу, чтобы вы переставали думать, как только покинете аудиторию, – неоднократно повторял он во время занятий. – Применяйте полученные знания ко всему миру. Обсуждайте их между собой. Спорьте, если это необходимо. Никогда не поддавайтесь искушению самодовольства.
– Я не думаю, что нападки Тома сильно беспокоили профессора, – заметила Иззи.
– Всё равно...
– Джилли, расслабься. Я не собираюсь выходить за него замуж.
– Ты права, – согласилась Джилли. – К тому же он чертовски хорош собой.
– Не хочу даже слушать об этом, – отрезала Иззи. – Расскажи мне лучше о тех суперобложках, которые ты собираешься выполнить.
– Как Софи посмела всё тебе рассказать! Я собиралась сама объявить об этом проекте сегодня вечером и устроить вам сюрприз.
– Если ты сообщаешь что-то по секрету, лучше предупреждай людей заранее, – сказала Иззи, увлекая подругу к группе ожидавших ее друзей. – Тогда мы сможем придержать языки.
– Этот заказ дает массу возможностей...
VII
Май 1976-го
Иззи снова получила письмо с замечаниями Рашкина по поводу недавно прошедшей выставки и в тот же день отправилась в галерею «Зеленый человечек». Несколько минут она посвятила осмотру картин Клаудии Федер, выполненных в различных жанрах, а потом приняла приглашение Альбины на чашку чая в ее кабинете.
– Решила сделать перерыв? – спросила Альбина.
Иззи кивнула. В последнее время она уделяла работе так много внимания, что ей было не до визитов. Большинство художников после закрытия персональной выставки стараются расслабиться, по крайней мере в течение нескольких дней, но для Иззи это событие всякий раз становилось источником вдохновения. Лучшие полотна выходили из-под ее кисти именно в первую неделю после закрытия выставки.
– Сегодня я натянула несколько новых холстов на подрамники, – пояснила она. – А ты знаешь, какое это утомительное занятие.
– Да, ты несомненно заслужила отдых. Ты и так уже давно работаешь слишком напряженно.
– Для меня это не совсем работа, – заметила Иззи. – Я не хочу сказать, что картины даются мне легко, но рисование и всё остальное никогда мне не надоедают.
– За исключением натягивания холстов.
– И подгонки рам, – улыбнулась Иззи.
– А я-то всегда гадала, почему большая часть твоих картин имеет стандартный размер.
К этому времени подоспел чайник, наливая молоко и размешивая сахар в чашках, они немного побеседовали о произведениях Федер. Только перед самым уходом Иззи заговорила об истинной причине своего визита.
– Тебе приходилось когда-нибудь встречаться с Рашкиным? – наконец спросила она у Альбины, стараясь держаться как можно спокойнее.
– Я до сих пор не представляю, как он выглядит, – заявила Альбина. – Он был одной из самых загадочных личностей творческого мира Ньюфорда. Как мне помнится, кто-то утверждал, что он не посещал даже собственные выставки – по крайней мере, в качестве автора.
– В каком еще качестве он мог прийти?
– Не представляю. Мне рассказывали, что он прибегал к различным уловкам и предпочитал оставаться неузнанным, чтобы иметь возможность наблюдать за реакцией зрителей, но не участвовать в разного рода обсуждениях. – Альбина неожиданно рассмеялась. – Не могу понять, зачем ему требовалась маскировка, если и так никто не знал, как он выглядит.
Так закончилась попытка Иззи выяснить, когда Рашкин сумел осмотреть ее работы. Но всё же он приезжал ради этого события, и его замечания, как и в первый раз, представляли немалую ценность для Иззи. На этот раз Рашкин не скупился на похвалы, казалось, в последних картинах ему почти не удалось найти недостатков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156