– И это не из-за книг. Мое вдохновение останется со мной в любом месте.
– Это из-за фонда.
– Верно. Мне еще предстоит слишком много дел, и я не могу их оставить, пока организация окончательно не встанет на ноги.
– Я буду ужасно скучать по тебе, – сказала Иззи. Тогда зачем она уезжает? С островом Рен были связаны самые лучшие воспоминания детства, но и самые ужасные тоже. Годы, проведенные в Ньюфорде, значили для нее намного больше. И всё же Иззи ощущала потребность выполнить какое-то давно забытое обещание, как рыцарь времен короля Артура, давший обет. Иззи должна была переехать на остров не по настоянию матери, а ради выполнения обязательств, неизвестно когда принятых ею на себя. Единственное, что могло ее остановить, – это просьба Кэти. Но она ее не услышала.
– Я тоже буду по тебе скучать, та belle Иззи, – только и сказала она.
XXIII
Остров Рен, июнь 1979-го
Давным-давно, еще до того, как Иззи покинула остров Рен ради обучения в университете, она поняла, что имена обладают собственной силой. Они влекут за собой своих владельцев точно так же, как сновидения. Так, пробудившись ото сна, вы верите, что приснившиеся события происходили на самом деле. Даже позже, осознав собственное заблуждение, вы не можете отказаться от этой мысли. К примеру, вы абсолютно уверены, что ваш приятель ни с кем вам не изменяет, но наяву смотрите на него с подозрением. Или вы точно знаете, что не писали никакой картины, но тем не менее продолжаете искать ее взглядом.
Если уж сны оказывают такое влияние, то имена, особенно выбранные самими людьми, тем более. Вследствие привычки человек срастается с именем, данным ему при рождении, но только выбранное имя указывает на особенности своего обладателя с точностью стенографического знака.
Семь лет назад, покидая остров Рен, она оставила и свое имя. Изабель были присущи кроткий нрав и невозмутимый характер. Она избегала ссор и лучше чувствовала себя среди полей с альбомом в руках, чем в гуще толпы людей. Изабель унаследовала упрямство своего отца, но избежала его ограниченности, Она предпочитала уклоняться от споров, но шла вперед и делала то, что считала нужным, лишь изредка проявляя беспокойство о последствиях.
Кэти была первой, кто назвал ее Иззи, добавив сочетание «ma belle» для созвучия с Изабель. Иззи приняла это имя и с ним начала новую жизнь. Новое имя – это не роль и не пальто, накинутое на плечи, чтобы защититься от холода. Все эти годы в Ньюфорде она действительно была Иззи. Это позволило ей освоиться в шумной толпе студентов университета и занять свое место среди представителей богемы в Нижнем Кроуси. Новое имя позволяло ей открывать двери, к которым Изабель не осмеливалась бы даже подойти близко. По настоянию Рашкина она продолжала подписывать картины полным именем, поскольку не хотела спорить с учителем по поводу уместности использования уменьшительного прозвища на произведениях искусства.
Но Иззи всё же до конца не удалось стать сильной и решительной. Безусловно, имя оказывает влияние, но оно не может полностью освободить человека от багажа прошлых лет. У Иззи были свои слабости. Ее могли запугать люди, подобные Рашкину, или отвергнуть такие, как Джон. Ее могли избить неуправляемые подростки, даже не знавшие, как ее зовут, да им это и не было интересно. Иззи и сейчас старалась избегать противостояний и прятать свою боль от посторонних глаз в самых потаенных уголках памяти. Да, имена обладают силой, поняла Иззи, но, в конце концов, они всего лишь наклейки, ярлыки, не способные дать полное представление о личности. Они отражают только одну сторону характера, но не раскрывают его целиком. Но имена помогают, как ярлыки в магазине помогают выбрать товар: кофе или чай? Зал для курящих или для некурящих? Экспрессионизм или импрессионизм?
После переезда на остров она обнаружила, что Иззи осталась где-то на шоссе, между Ньюфордом и поворотом к озеру, и тогда снова стала называть себя Изабель. Она решила вернуться к прежнему имени, потому что какой-нибудь ярлык необходим каждому из нас. Да и разница между юной Изабель и сегодняшней была невелика. Теперь ей было двадцать четыре года, а не семнадцать. Она добилась определенных успехов в живописи. Отец умер. И она жила на острове по собственному желанию, а не по принуждению.
Первое время после переезда она чувствовала себя потерянной. Но устройство жилища несколько отвлекло ее от тягостных мыслей. В одной из дальних спален Изабель организовала мастерскую и подготовила на чердаке место для хранения картин-переходов. Немного больше времени потребовалось на то, чтобы привыкнуть ночевать в бывшей спальне родителей, но Изабель перенесла туда свою мебель и быстро успокоилась. Свою бывшую спальню она превратила в комнату для гостей и стала думать о ней как о комнате Кэти.
Мать перед своим отъездом распродала весь скот, инвентарь и даже баржу, которой пользовались для перевозки грузов через озеро, но старая шлюпка осталась на причале. Изабель всё же пришлось нанять лодку побольше, чтобы перевезти все свои пожитки на остров, но маленькой шлюпки было вполне достаточно для поездок в город и обратно. Рядом с причалом на материке теперь стоял «фольксваген», купленный Изабель у Алана.
Она с удивлением обнаружила, что скучает по городским звукам – шуму машин, сиренам и постоянному гулу, который давно привыкла не замечать. Но тихие ночи и высокие небеса, которые были в ее памяти чуть ли не с рождения, быстро прогнали это чувство. В первое время она даже не могла работать из-за того, что повсюду царило невозмутимое спокойствие. Изабель варила себе утренний кофе и выходила с кружкой на веранду, а потом вдруг ловила себя на том, что занялась прополкой в огороде или отправилась на дальнюю прогулку по берегу или в лес, и с удивлением замечала, что утро уже закончилось и день был в самом разгаре.
Несколько недель Изабель работала в студии не по утрам, а скорее вечерами, но постепенно у нее набралось достаточно новых картин для очередной выставки, и при этом она не переставала писать еще и картины-переходы.
Изабель ощущала присутствие ньюменов на острове, но они, как и раньше, отказывались с ней общаться. Все, даже Розалинда и Козетта. Даже Энни Нин, следуя советам которой Изабель когда-то решилась выставить на продажу картины-переходы. Несмотря на нежелание встречаться с Изабель, ньюмены всё же изредка посещали ее студию. Не раз, возвратившись с прогулки, она обнаруживала, что вещи лежат не на своих местах, а со стола пропали кое-какие мелочи вроде карандашей, бумаги, тюбика краски или кисточки. Ей сразу же приходило на ум, что это проделки Козетты, но от таких мыслей становилось еще печальнее.
Но Изабель смирилась и с этим и впервые задумалась о поездке в город только в июле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
– Это из-за фонда.
– Верно. Мне еще предстоит слишком много дел, и я не могу их оставить, пока организация окончательно не встанет на ноги.
– Я буду ужасно скучать по тебе, – сказала Иззи. Тогда зачем она уезжает? С островом Рен были связаны самые лучшие воспоминания детства, но и самые ужасные тоже. Годы, проведенные в Ньюфорде, значили для нее намного больше. И всё же Иззи ощущала потребность выполнить какое-то давно забытое обещание, как рыцарь времен короля Артура, давший обет. Иззи должна была переехать на остров не по настоянию матери, а ради выполнения обязательств, неизвестно когда принятых ею на себя. Единственное, что могло ее остановить, – это просьба Кэти. Но она ее не услышала.
– Я тоже буду по тебе скучать, та belle Иззи, – только и сказала она.
XXIII
Остров Рен, июнь 1979-го
Давным-давно, еще до того, как Иззи покинула остров Рен ради обучения в университете, она поняла, что имена обладают собственной силой. Они влекут за собой своих владельцев точно так же, как сновидения. Так, пробудившись ото сна, вы верите, что приснившиеся события происходили на самом деле. Даже позже, осознав собственное заблуждение, вы не можете отказаться от этой мысли. К примеру, вы абсолютно уверены, что ваш приятель ни с кем вам не изменяет, но наяву смотрите на него с подозрением. Или вы точно знаете, что не писали никакой картины, но тем не менее продолжаете искать ее взглядом.
Если уж сны оказывают такое влияние, то имена, особенно выбранные самими людьми, тем более. Вследствие привычки человек срастается с именем, данным ему при рождении, но только выбранное имя указывает на особенности своего обладателя с точностью стенографического знака.
Семь лет назад, покидая остров Рен, она оставила и свое имя. Изабель были присущи кроткий нрав и невозмутимый характер. Она избегала ссор и лучше чувствовала себя среди полей с альбомом в руках, чем в гуще толпы людей. Изабель унаследовала упрямство своего отца, но избежала его ограниченности, Она предпочитала уклоняться от споров, но шла вперед и делала то, что считала нужным, лишь изредка проявляя беспокойство о последствиях.
Кэти была первой, кто назвал ее Иззи, добавив сочетание «ma belle» для созвучия с Изабель. Иззи приняла это имя и с ним начала новую жизнь. Новое имя – это не роль и не пальто, накинутое на плечи, чтобы защититься от холода. Все эти годы в Ньюфорде она действительно была Иззи. Это позволило ей освоиться в шумной толпе студентов университета и занять свое место среди представителей богемы в Нижнем Кроуси. Новое имя позволяло ей открывать двери, к которым Изабель не осмеливалась бы даже подойти близко. По настоянию Рашкина она продолжала подписывать картины полным именем, поскольку не хотела спорить с учителем по поводу уместности использования уменьшительного прозвища на произведениях искусства.
Но Иззи всё же до конца не удалось стать сильной и решительной. Безусловно, имя оказывает влияние, но оно не может полностью освободить человека от багажа прошлых лет. У Иззи были свои слабости. Ее могли запугать люди, подобные Рашкину, или отвергнуть такие, как Джон. Ее могли избить неуправляемые подростки, даже не знавшие, как ее зовут, да им это и не было интересно. Иззи и сейчас старалась избегать противостояний и прятать свою боль от посторонних глаз в самых потаенных уголках памяти. Да, имена обладают силой, поняла Иззи, но, в конце концов, они всего лишь наклейки, ярлыки, не способные дать полное представление о личности. Они отражают только одну сторону характера, но не раскрывают его целиком. Но имена помогают, как ярлыки в магазине помогают выбрать товар: кофе или чай? Зал для курящих или для некурящих? Экспрессионизм или импрессионизм?
После переезда на остров она обнаружила, что Иззи осталась где-то на шоссе, между Ньюфордом и поворотом к озеру, и тогда снова стала называть себя Изабель. Она решила вернуться к прежнему имени, потому что какой-нибудь ярлык необходим каждому из нас. Да и разница между юной Изабель и сегодняшней была невелика. Теперь ей было двадцать четыре года, а не семнадцать. Она добилась определенных успехов в живописи. Отец умер. И она жила на острове по собственному желанию, а не по принуждению.
Первое время после переезда она чувствовала себя потерянной. Но устройство жилища несколько отвлекло ее от тягостных мыслей. В одной из дальних спален Изабель организовала мастерскую и подготовила на чердаке место для хранения картин-переходов. Немного больше времени потребовалось на то, чтобы привыкнуть ночевать в бывшей спальне родителей, но Изабель перенесла туда свою мебель и быстро успокоилась. Свою бывшую спальню она превратила в комнату для гостей и стала думать о ней как о комнате Кэти.
Мать перед своим отъездом распродала весь скот, инвентарь и даже баржу, которой пользовались для перевозки грузов через озеро, но старая шлюпка осталась на причале. Изабель всё же пришлось нанять лодку побольше, чтобы перевезти все свои пожитки на остров, но маленькой шлюпки было вполне достаточно для поездок в город и обратно. Рядом с причалом на материке теперь стоял «фольксваген», купленный Изабель у Алана.
Она с удивлением обнаружила, что скучает по городским звукам – шуму машин, сиренам и постоянному гулу, который давно привыкла не замечать. Но тихие ночи и высокие небеса, которые были в ее памяти чуть ли не с рождения, быстро прогнали это чувство. В первое время она даже не могла работать из-за того, что повсюду царило невозмутимое спокойствие. Изабель варила себе утренний кофе и выходила с кружкой на веранду, а потом вдруг ловила себя на том, что занялась прополкой в огороде или отправилась на дальнюю прогулку по берегу или в лес, и с удивлением замечала, что утро уже закончилось и день был в самом разгаре.
Несколько недель Изабель работала в студии не по утрам, а скорее вечерами, но постепенно у нее набралось достаточно новых картин для очередной выставки, и при этом она не переставала писать еще и картины-переходы.
Изабель ощущала присутствие ньюменов на острове, но они, как и раньше, отказывались с ней общаться. Все, даже Розалинда и Козетта. Даже Энни Нин, следуя советам которой Изабель когда-то решилась выставить на продажу картины-переходы. Несмотря на нежелание встречаться с Изабель, ньюмены всё же изредка посещали ее студию. Не раз, возвратившись с прогулки, она обнаруживала, что вещи лежат не на своих местах, а со стола пропали кое-какие мелочи вроде карандашей, бумаги, тюбика краски или кисточки. Ей сразу же приходило на ум, что это проделки Козетты, но от таких мыслей становилось еще печальнее.
Но Изабель смирилась и с этим и впервые задумалась о поездке в город только в июле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156