– Он всё так же силен?
– Еще сильнее, чем прежде.
– Тогда что я могу сделать?
– Никто не может решать за тебя.
– Если я не буду писать эти картины...
– Тогда он где-нибудь притаится и будет ждать. Он навсегда останется одним из незавершенных дел. Ты сможешь освободиться от его власти только одним способом – восстать против него.
– А если я это сделаю...
– Ты должна быть уверена, что сильнее.
– Я не хочу быть похожей на него.
– Я не сказал, что ты должна быть такой же жестокой. Ты должна быть сильнее.
– Но...
– Рашкин вложил в тебя частицу себя самого, – объяснил Джон. – На этом основано его влияние. Тебе придется отыскать эту частицу и вырвать ее из своей души. Так ты сможешь стать сильнее, чем он. Жестокость здесь не поможет. Бесполезно сравнивать его беспощадность и твою ярость.
– А вдруг я не смогу?
– Твоя собственная жизнь повиснет на волоске.
– Ты поможешь мне? – спросила Изабель.
– Я уже тебе помогаю. Но ты сама впустила его в свою жизнь. И только ты сможешь ему противостоять.
Джон опять повернулся к выходу, но Изабель во второй раз окликнула его и заставила вернуться.
– Я никогда не хотела причинить вам зло, – сказала она. – Я не собиралась прогонять тебя.
– Я знаю.
– Тогда почему ты так долго не возвращался?
– Иззи, я уже объяснял тебе. – Джон поднял ладонь, останавливая ее протестующий возглас. – Если ты не способна считать меня настоящим, зачем стараться меня вернуть? Сможешь ли ты любить меня ради меня самого, а не ради того, что ты для меня сделала?
Опять повторяется история, написанная Кэти. Тайная жизнь, которая вовсе не является тайной. Она только кажется такой, когда ты не придаешь значения важным вещам. Когда не замечаешь разницы между реальным человеком и тем представлением о нем, которое хранится в памяти. Можно бесконечно упорствовать в своих заблуждениях, но действительность от этого не изменится.
Джон не был таким, каким его представляла себе Изабель или кто-либо другой. Он не соответствовал истории, рассказанной Кэти или той, в которой жила Изабель. Он был самим собой. Это очень просто, и не надо объяснять, и Изабель знала это своим сердцем и душой. Но почему же ей так трудно поверить, что он реален?
– Подумай над этим, – сказал Джон. Изабель кивнула.
– Я всегда знаю, где тебя найти, – продолжал он. – И всегда слышу твой зов. В этом отношении ничего не изменилось. И никогда не изменится.
– Так почему же ты так долго не приходил? – спросила Изабель. – Бог свидетель, я звала тебя, хотя бы для того, чтобы извиниться за свои слова и опрометчивые поступки.
Джон тряхнул головой:
– Иззи, мы можем до бесконечности продолжать этот разговор, но всё сводится к одной простой вещи: ты должна изменить свое отношение ко мне. До тех пор каждый раз, пытаясь поговорить, мы будем снова и снова проигрывать ту сцену в парке.
Джон снова направился к выходу, но на этот раз Изабель не сделала попытки его вернуть.
По прибытии в полицейский участок детективы без промедления проводили Алана в кабинет лейтенанта, а Марису оставили ждать в холле. В кабинете уже находились лейтенант – судя по настольной табличке Питер Кент – и женщина, представившаяся как помощник прокурора Шарон Хупер. При появлении Алана никто из них не счел нужным подняться. А по угрюмому выражению их лиц Алан понял, что, независимо от слов детективов, ему предстоит отвечать далеко не на самые обычные вопросы.
Судя по выражению лица Кента, он вообще не привык улыбаться, но Алан этому и не удивился, потому что представлял, сколько ему пришлось повидать за долгие годы работы в полиции. Лейтенанту можно было дать лет сорок, но темные волосы на висках уже поседели. Несомненно, он не зря носил офицерские погоны. С помощником прокурора дело обстояло иначе. Морщинки вокруг глаз выдавали в Шарон Хупер жизнерадостную в повседневной жизни женщину. Серьезное выражение ее лица объяснялось обстоятельствами дела и еще больше усилило нервозность Алана, возникшую при появлении полицейских у дверей его квартиры.
На столе появился включенный магнитофон, и, как только Алан отказался от предложения воспользоваться правом на присутствие адвоката, начался допрос.
Два часа спустя они всё еще оставались на том же месте, с которого начали. За это время один из детективов выходил из кабинета поговорить с Марисой. Через несколько минут он вернулся и доложил, что женщина подтверждает рассказ Алана. После этого допрос повторился с самого начала. Наконец лейтенант Кент тяжело вздохнул. Казалось, он покоряется обстоятельствам, но угрюмое выражение его лица проявилось еще отчетливее.
– Вы... вы закончили? – спросил Алан.
– Вы можете идти, мистер Грант, – сообщил ему Кент. – Благодарю вас за сотрудничество.
Они его отпускают, понял Алан, но не верят его словам. Единственной причиной, по которой он может покинуть участок, является отсутствие доказательств его вины. А по напряженной атмосфере в кабинете он понял еще и то, что его не оставят в покое. За ним будут наблюдать и ждать, пока он совершит ошибку и выдаст себя. Но он не мог совершить ошибку, которой ждали полицейские. За ним нет никакой вины.
– Почему вы мне не верите? – спросил он.
– Никто не обвинил вас в обмане, – возразила помощник прокурора.
– Но вы всё равно не верите.
– Мы предпочитаем оставить этот вопрос открытым, – сказал лейтенант. – Извините, мистер Грант,но, судя по имеющимся у нас данным, только у вас был побудительный мотив.
– Я... я понимаю. Это всё потому, что я раньше ни разу не оказывался в подобных обстоятельствах и...
Алан замолчал на полуслове. Зачем он старается им что-то объяснить? Единственным человеком в этом кабинете, которому небезразлична его судьба, был он сам. Других союзников здесь не было.
Лейтенант немного наклонился вперед, на его лице мелькнула тень доброжелательного участия.
– Мы непременно примем этот факт к сведению. Но взгляните на дело с нашей точки зрения: если не вы убили ее, то кто же?
«Не я, это уж точно», – подумал Алан, выходя из помещения участка под руку с Марисой.
Он с удивлением отметил, что на улице еще светло. Алану показалось, что он провел в полиции целую вечность, а на самом деле день был в разгаре. Яркое сентябрьское солнце слепило глаза. Прекрасная осенняя погода, прохладный воздух и сияющее голубое небо. По обеим сторонам улицы стояли дубы и клены, покрытые яркой красно-желтой листвой. Но Алану было не до этого великолепия.
– Так чего они хотели? – настойчиво спросила Мариса.
Она уже задавала этот вопрос, едва встретив Алана у дверей кабинета лейтенанта. Но тогда Алан только покачал головой, откладывая объяснения до того момента, когда они выйдут наружу. Никто не предложил подвезти их домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156