До выхода сборника почти все гонорары Кэти уходили на покупку бумаги и ленты для пишущей машинки.
– Теперь, когда ты получишь деньги, ты собираешься заняться организацией Детского фонда?
– Совершенно верно.
– Боюсь, что этого будет недостаточно.
– Денег всегда будет мало, – вздохнула Кэти, – но я должна с чего-то начать, и пятьдесят тысяч – не такой уж плохой трамплин.
Наконец Кэти вспомнила, что сегодня ее очередь готовить ужин, и скрылась на кухне, а Иззи стала размышлять, смогла бы она пожертвовать такие деньги на благотворительность или нет. В жизни существует так много соблазнов. Можно было бы использовать эти деньги в качестве первого взноса за дом. Или отправиться в кругосветное путешествие...
– Я сегодня встретила одного из твоих ньюменов, – крикнула Кэти, выглядывая из кухни. – Он прогуливался в районе станции метро «Грассо-стрит». Может, некоторые из них предпочли поселиться в Старом городе?
Старым городом называлась часть Ньюфорда, погрузившаяся под землю в результате Великого землетрясения в самом начале столетия. Вместо того чтобы восстанавливать старые здания, уцелевшие обитатели предпочли построить новые дома поверх развалин. Сама Иззи никогда не спускалась под землю, но кое-кто из ее знакомых, например Джилли, посетили Старый город. Некоторые дома уцелели до сих пор и образовали таинственный подземный городок, местами уходивший под землю на значительную глубину.
Одно время городские власти хотели превратить это место в туристический центр, как было сделано в Сиэтле, но реконструкция и укрепление потребовали значительных вложений, и идея вскоре была забыта.
После того как нищие стали самовольно занимать пустующие здания, власти начали преграждать доступ в Старый город, но сумели перекрыть только основные туннели, после чего осталось еще не менее дюжины лазеек, известных уличным бродягам. Наиболее известным оставался туннель, начинающийся в двух сотнях ярдов от станции метро «Грассо-стрит», где Кэти и встретила ньюмена.
– Как он выглядел? – спросила Иззи. Теперь их было так много.
Небольшая группа ее давних друзей-ньюменов, выбравших в качестве места пребывания студию, сохранилась, но более поздние пришельцы чаще всего даже не появлялись в мастерской, и некоторых из них Иззи никогда не встречала. Кэти виделась с ньюменами еще реже. Большинство из них не любило общаться с людьми, знавшими об их происхождении. По словам Розалинды, поселившейся на острове вместе с Козеттой и несколькими другими ньюменами, но регулярно навещавшей Иззи, такие встречи напоминали им об их неполноценности.
– Я не совсем уверена, но, кажется, многие ньюмены выбрали Старый город в качестве постоянного места жительства, – сказала Кэти. – Джилли рассказывала, что среди поселившихся там бродяг ходят слухи о разных чудесах.
Кэти вернулась на кухню и продолжила заниматься ужином, а Иззи последовала за ней. Она выдвинула табурет из-под кухонного стола и уселась на него.
– О каких чудесах шла речь? – спросила она.
– О гибридах вроде тех, которые встречаются на твоих картинах – наполовину люди, наполовину что-то другое. Наверно, это и был кто-то из твоих ньюменов.
– А как выглядел тот, которого ты сама видела? – Кэти прекратила чистить морковь, закрыла глаза и попыталась представить, кого она встретила.
– Это была женщина, очень похожая на кошку, – стала вспоминать Кэти. – Небольшого роста, нос широким лицом, напоминающим львиную морду, и копной вьющихся волос. И еще у нее был хвост с кисточкой на конце. Я думаю, это кто-то с одной из твоих новых картин, которые ты не успела мне показать, потому что я ее не узнала. Помнится, я еще удивилась странному сочетанию элементов льва и юной девушки.
– Я такого не рисовала, – сказала Иззи.
– Но эта девушка-лев была совершенно реальной и явно не принадлежала к человеческому роду.
Но Иззи удрученно покачала головой:
– Я хотела сказать, что это не мой ньюмен.
– Но ведь только ты способна вызывать подобных существ, – возразила Кэти.
– Ты забыла о Рашкине.
«Хотя, – добавила про себя Иззи, – он лишился этого дара, по крайней мере, так он утверждал до того, как исчез из города».
– Ты права, – сказала Кэти. – Наверно, он вернулся.
В ушах Иззи раздался неясный шум, голова закружилась. Потом появилось странное ощущение, напоминавшее дурноту, но не имевшее ничего общего с пищеварением. Сначала в животе, а потом и в груди возникла тяжесть, от которой напряглись все мускулы.
– Я думаю, что это он, – медленно произнесла она.
Иззи не смогла бы объяснить чувства беспокойства от мысли о возвращении ее наставника – ни Кэти, ни самой себе.
XIII
Февраль 1978-го
В мастерскую Рашкина ежедневно доставляли почту, и до сих пор это были всего лишь различные рекламные листки без указания адресата, так что Иззи просто выбрасывала их в мусорную корзину. Но примерно через неделю после разговора с Кэти о встрече с девушкой-львом у станции метро «Грассо-стрит» на одном из конвертов она увидела собственное имя. Иззи вытащила письмо из пачки листовок и мгновенно узнала почерк Рашкина. Еще до того, как она решилась разорвать конверт, в ее памяти всплыли последние строки письма, отправленного накануне его исчезновения.
Я не могу сказать точно, как долго пробуду в отъезде, но обещаю известить тебя перед своим возвращением, так что ты, если пожелаешь, можешь избежать нашей встречи. Я всё пойму. Мое поведение не заслуживает прощения.
А потом она вспомнила всё, что предпочла бы забыть навсегда. Совершенно ясно, словно время повернуло вспять, Иззи увидела ту зимнюю ночь, услышала завывания вьюги в своем сне, которая перекликалась со снежной бурей за окнами спальни наяву, разглядела полускрытую накидкой фигуру Рашкина и стрелу из арбалета, ударившую в грудь крылатой кошки... Эту ужасную сцену сопровождали слова Джона:
Иззи, он питается нами. Я еще не понимаю, как именно, но точно знаю, что это как-то связано с уничтожением полотен, которые вызвали наше появление.
А потом в голове возникли обрывки воспоминаний о нападении банды подростков неподалеку от мастерской, и лица обидчиков были как две капли воды похожи на лицо Рашкина, а не на фотографии преступников из полицейского альбома.
Иззи машинально прикоснулась пальцами к потрепанному браслету из лент, всё еще надетому на ее запястье. Она обвела взглядом полотна своих ньюменов – те, что она не успела выставить для продажи, те, над которыми работала в последние дни, и те, что навсегда должны были остаться у нее. Мгновенно возникло желание всё спрятать. Позвонить Алану и попросить встретить ее на машине, сложить полотна на заднее сиденье и вывезти их из студии. И уехать самой. Подальше от Рашкина, чтобы он даже не узнал об их существовании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
– Теперь, когда ты получишь деньги, ты собираешься заняться организацией Детского фонда?
– Совершенно верно.
– Боюсь, что этого будет недостаточно.
– Денег всегда будет мало, – вздохнула Кэти, – но я должна с чего-то начать, и пятьдесят тысяч – не такой уж плохой трамплин.
Наконец Кэти вспомнила, что сегодня ее очередь готовить ужин, и скрылась на кухне, а Иззи стала размышлять, смогла бы она пожертвовать такие деньги на благотворительность или нет. В жизни существует так много соблазнов. Можно было бы использовать эти деньги в качестве первого взноса за дом. Или отправиться в кругосветное путешествие...
– Я сегодня встретила одного из твоих ньюменов, – крикнула Кэти, выглядывая из кухни. – Он прогуливался в районе станции метро «Грассо-стрит». Может, некоторые из них предпочли поселиться в Старом городе?
Старым городом называлась часть Ньюфорда, погрузившаяся под землю в результате Великого землетрясения в самом начале столетия. Вместо того чтобы восстанавливать старые здания, уцелевшие обитатели предпочли построить новые дома поверх развалин. Сама Иззи никогда не спускалась под землю, но кое-кто из ее знакомых, например Джилли, посетили Старый город. Некоторые дома уцелели до сих пор и образовали таинственный подземный городок, местами уходивший под землю на значительную глубину.
Одно время городские власти хотели превратить это место в туристический центр, как было сделано в Сиэтле, но реконструкция и укрепление потребовали значительных вложений, и идея вскоре была забыта.
После того как нищие стали самовольно занимать пустующие здания, власти начали преграждать доступ в Старый город, но сумели перекрыть только основные туннели, после чего осталось еще не менее дюжины лазеек, известных уличным бродягам. Наиболее известным оставался туннель, начинающийся в двух сотнях ярдов от станции метро «Грассо-стрит», где Кэти и встретила ньюмена.
– Как он выглядел? – спросила Иззи. Теперь их было так много.
Небольшая группа ее давних друзей-ньюменов, выбравших в качестве места пребывания студию, сохранилась, но более поздние пришельцы чаще всего даже не появлялись в мастерской, и некоторых из них Иззи никогда не встречала. Кэти виделась с ньюменами еще реже. Большинство из них не любило общаться с людьми, знавшими об их происхождении. По словам Розалинды, поселившейся на острове вместе с Козеттой и несколькими другими ньюменами, но регулярно навещавшей Иззи, такие встречи напоминали им об их неполноценности.
– Я не совсем уверена, но, кажется, многие ньюмены выбрали Старый город в качестве постоянного места жительства, – сказала Кэти. – Джилли рассказывала, что среди поселившихся там бродяг ходят слухи о разных чудесах.
Кэти вернулась на кухню и продолжила заниматься ужином, а Иззи последовала за ней. Она выдвинула табурет из-под кухонного стола и уселась на него.
– О каких чудесах шла речь? – спросила она.
– О гибридах вроде тех, которые встречаются на твоих картинах – наполовину люди, наполовину что-то другое. Наверно, это и был кто-то из твоих ньюменов.
– А как выглядел тот, которого ты сама видела? – Кэти прекратила чистить морковь, закрыла глаза и попыталась представить, кого она встретила.
– Это была женщина, очень похожая на кошку, – стала вспоминать Кэти. – Небольшого роста, нос широким лицом, напоминающим львиную морду, и копной вьющихся волос. И еще у нее был хвост с кисточкой на конце. Я думаю, это кто-то с одной из твоих новых картин, которые ты не успела мне показать, потому что я ее не узнала. Помнится, я еще удивилась странному сочетанию элементов льва и юной девушки.
– Я такого не рисовала, – сказала Иззи.
– Но эта девушка-лев была совершенно реальной и явно не принадлежала к человеческому роду.
Но Иззи удрученно покачала головой:
– Я хотела сказать, что это не мой ньюмен.
– Но ведь только ты способна вызывать подобных существ, – возразила Кэти.
– Ты забыла о Рашкине.
«Хотя, – добавила про себя Иззи, – он лишился этого дара, по крайней мере, так он утверждал до того, как исчез из города».
– Ты права, – сказала Кэти. – Наверно, он вернулся.
В ушах Иззи раздался неясный шум, голова закружилась. Потом появилось странное ощущение, напоминавшее дурноту, но не имевшее ничего общего с пищеварением. Сначала в животе, а потом и в груди возникла тяжесть, от которой напряглись все мускулы.
– Я думаю, что это он, – медленно произнесла она.
Иззи не смогла бы объяснить чувства беспокойства от мысли о возвращении ее наставника – ни Кэти, ни самой себе.
XIII
Февраль 1978-го
В мастерскую Рашкина ежедневно доставляли почту, и до сих пор это были всего лишь различные рекламные листки без указания адресата, так что Иззи просто выбрасывала их в мусорную корзину. Но примерно через неделю после разговора с Кэти о встрече с девушкой-львом у станции метро «Грассо-стрит» на одном из конвертов она увидела собственное имя. Иззи вытащила письмо из пачки листовок и мгновенно узнала почерк Рашкина. Еще до того, как она решилась разорвать конверт, в ее памяти всплыли последние строки письма, отправленного накануне его исчезновения.
Я не могу сказать точно, как долго пробуду в отъезде, но обещаю известить тебя перед своим возвращением, так что ты, если пожелаешь, можешь избежать нашей встречи. Я всё пойму. Мое поведение не заслуживает прощения.
А потом она вспомнила всё, что предпочла бы забыть навсегда. Совершенно ясно, словно время повернуло вспять, Иззи увидела ту зимнюю ночь, услышала завывания вьюги в своем сне, которая перекликалась со снежной бурей за окнами спальни наяву, разглядела полускрытую накидкой фигуру Рашкина и стрелу из арбалета, ударившую в грудь крылатой кошки... Эту ужасную сцену сопровождали слова Джона:
Иззи, он питается нами. Я еще не понимаю, как именно, но точно знаю, что это как-то связано с уничтожением полотен, которые вызвали наше появление.
А потом в голове возникли обрывки воспоминаний о нападении банды подростков неподалеку от мастерской, и лица обидчиков были как две капли воды похожи на лицо Рашкина, а не на фотографии преступников из полицейского альбома.
Иззи машинально прикоснулась пальцами к потрепанному браслету из лент, всё еще надетому на ее запястье. Она обвела взглядом полотна своих ньюменов – те, что она не успела выставить для продажи, те, над которыми работала в последние дни, и те, что навсегда должны были остаться у нее. Мгновенно возникло желание всё спрятать. Позвонить Алану и попросить встретить ее на машине, сложить полотна на заднее сиденье и вывезти их из студии. И уехать самой. Подальше от Рашкина, чтобы он даже не узнал об их существовании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156