Она причесалась, подмазала губы, чуть-чуть подушилась. Жалко, у нее нет стеганой ночной кофточки с рюшами и кружевами, как у Дианы или Афины, — в ней выглядишь такой хрупкой и женственной. В старом свитере мало романтичного. Но с какой стати ей понадобилась романтика, ведь это всего-навсего Джереми. Неожиданно пришедший в голову вопрос застал ее врасплох, и дать на него рациональный ответ оказалось непросто. Она встала из-за туалетного столика, взбила и поправила подушки и забралась опять в постель. Села, откинувшись на подушки, и, потягивая виски, стала с наслаждением вдыхать соблазнительный запах растопленного масла и сочного мяса, который доносился снизу.
Мелодия «Беги на бегуэн» отзвучала, теперь Кэрролл Гиббонc играл на рояле известную тему Джерома Керна и Оскара — «Все, что ты есть для меня…».
Ты — обещание весны…
Вскоре она заслышала шаги на лестнице, и в следующий миг на пороге открытой двери появился Джереми. Теперь он был уже в фартуке, какие носят мясники, надетом поверх темно-синего свитера.
— Как тебе приготовить бифштекс?
— Я уже не помню, какой он бывает. Сто лет не пробовала.
— Средней прожаренности?
— Звучит неплохо.
— А как там у тебя с виски?
— Уже допила.
— Я yалыо тебе еще.
— Я запьянею и упаду.
— Лежа в постели, не упадешь. — Он взял ее пустой стакан. — Я принесу тебе новую порцию с обедом. Вместо шампанского.
— Джереми, я не хочу обедать одна.
— И не будешь.
Он приготовил обед удивительно быстро, принес тяжелый поднос наверх и поставил рядом с ней на кровать. Как правило, когда приносишь еду кому-нибудь в постель, что-нибудь да забудешь: джем, нож для масла, чайную ложку. Джереми не забыл ничего. Бифштексы, только что с раскаленной сковородки, еще шипели, гарниром служил хрустящий картофель и консервированный горошек, который Джереми отыскал в продуктовых запасах. Он даже подливку приготовил. Были и кожи, и вилки, и соль с перцем, и баночка свежей горчицы, и салфетки (правда, не полотняные — ему удалось найти лишь пару чистых чайных полотенец). Наконец, два заново наполненных стакана.
— А что на десерт?
— Половинка апельсина или бутерброд с джемом.
— Мое любимое. Превосходный обед, Джереми. Спасибо.
— Ешь бифштекс, пока не остыл.
Все было очень вкусно и мигом восстанавливало силы. Джереми был прав. Джудит — при своем угнетенном состоянии духа и дурном самочувствии — не сознавала голода и потребности в здоровой, сытной пище. Бифштекс был приготовлен идеально: сверху поджаристая корочка, а внутри розовая мякоть. Он был такой нежный, что его и жевать почти не надо было, и легко проскальзывал по ее воспаленному горлу. К тому же, мясо было необыкновенно сытное. Или просто за те долгие месяцы, что она сидела на однообразной и невкусной еде, желудок у нее съежился.
— Все, больше не могу, — выговорила она наконец, положила нож и вилку и, когда Джереми взял у нее тарелку, откинулась на подушки с чувством полного удовлетворения. — Наелась до отвала. Десерт в меня уже не влезет, так что апельсин достанется тебе. Ты не перестаешь меня удивлять. Не знала, что ты умеешь готовить.
— Любой мужчина, когда-нибудь плававший на небольшом судне, мало-мальски умеет готовить, уж, по крайней мере, рыбину зажарить. Если мне удастся найти кофе, выпьешь чашечку? Хотя нет, не стоит. Только сон себе перебьешь. — И тут же он превратился в профессионала. — Когда у тебя началась простуда?
— Сегодня утром, в поезде. У меня заболело горло. Наверно, подцепила инфекцию от своей соседки по комнате. И голова у меня болит.
— Ты что-нибудь принимала?
— Аспирин. И горло полоскала.
— Как самочувствие теперь?
— Лучше. Как будто полегчало.
—У меня в саквояже есть волшебная пилюлька. Я достал их в Америке и с собой привез немного. Они похожи на маленькие бомбочки, но действуют как нельзя более благотворно. Я дам тебе штучку.
— Я не хочу отрубиться.
— Ты не отрубишься…
Через открытую дверь было слышно, как программа танцевальной музыки подходит к концу, оркестр Кэрролла Гиббонса заиграл прощальную мелодию. Несколько секунд тишины, и раздались удары Биг Бена, медленные, торжественные, казавшиеся голосом самой судьбы. «Говорит Лондон. Вы слушаете девятичасовые новости». Джереми вопросительно поглядел на Джудит, она кивнула в знак согласия. Что бы ни было, она должна это знать, и она все сможет выдержать, просто потому, что рядом, на расстоянии вытянутой руки, сидит Джереми, человек отзывчивый и чуткий, сильный и добрый, чье присутствие дает удивительное чувство уверенности и защищенности. Так тяжко быть смелым и не терять голову в одиночку, наедине с собой, со своим постылым «я», от которого никуда не деться. А вдвоем можно поддержать друг друга. Утешить. Успокоить.
И все-таки новости оказались для нее жестоким испытанием, случилось практически все то, чего она боялась. На Востоке японцы приближаются к Джохорскому пути. Сингапур бомбят уже вторые сутки… траншеи и оборонительные укрепления… ожесточенные бои на реке Муар… британская авиация продолжает бомбить и обстреливать пулеметным огнем японские баржи… нанесен удар по австралийской территории, японские войска численностью пять тысяч человек высадились на островах Новая Британия и Новая Ирландия… малочисленный оборонительный гарнизон был вынужден отступить…
В Северной Африке, в Западной пустыне, первая бронетанковая дивизия отошла назад под ударами генерала Роммеля… атака Агедабии… вся Индийская дивизия оказалась под угрозой окружения….
— Довольно, — сказал Джереми, встал, прошел в гостиную и выключил приемник. Бесстрастный, хорошо поставленный голос диктора затих.
Джереми вернулся.
— Да уж, хорошего и правда мало, — проговорил он. — Ты думаешь, Сингапур падет?
— Это будет катастрофа. Если мы потеряем Сингапур, мы потеряем всю голландскую Ост-Индию.
— Но раз остров имеет такое значение, то он и в самом деле должен быть надежно защищен…
— Вся тяжелая артиллерия находится на южной стороне, обращена к морю. Думаю, ни у кого никогда и мысли не возникало о возможности нападения с севера,
— Там Гас Каллендер. Со вторым батальоном гордонцев.
— Я знаю.
— Бедная Лавди. Бедный Гас.
— Бедная ты.
Он склонился и поцеловал ее в щеку, затем положил ладонь ей на лоб.
— Как ты себя чувствуешь? Она покачала головой.
— Я не знаю, как я себя чувствую. Он улыбнулся.
— Отнесу поднос и приберу в кухне. Потом принесу тебе мою пилюлю. Утром будешь здорова.
Он вышел, и Джудит осталась одна в теплой, мягкой постели, в окружении тончайших драпировок, мебельного ситца с рисунком из розочек, ламп с мягким светом, красивых и дорогих вещей, старательно подобранных Дианой. Было до странности тихо. Только шумел дождь по ту сторону задернутых занавесок и дребезжало оконное стекло под порывами поднявшегося ветра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141