— Да, служба связи.
— Понятно.
— А вы?
Они медленно шли рядом.
— Я здесь уже около года. Прибыла в сентябре сорок четвертого. После того как союзные войска высадились в Европе, я подала заявление с просьбой о переводе за границу — думала, меня пошлют во Францию. А очутилась на транспортном судне, идущем на Восток.
— И как прошло плавание?
— Хорошо. Несколько раз поднималась тревога — радар обнаруживал вражескую подводную лодку, но, слава Богу, все обошлось. Корабль назывался «Тихоокеанская королева», до войны это был шикарный пассажирский лайнер, И после казарм в Портсмуте он все еще казался шикарным. Каюты первого класса, по четыре человека в каждой, и белый хлеб. Я ела столько белого хлеба, что прибавила, должно быть, несколько фунтов.
— Что-то не похоже.
— В таком пекле, как здесь, особо не разъешься. Мой рацион состоит почти из одного свежего лаймового сока да соли. Соль будто бы предотвращает солнечный удар. Раньше никто даже помыслить не мог о том, чтобы выйти на улицу без тропического шлема. А теперь мы ничего не надеваем, даже на пляже или в плавании… Вы в курсе, что Боб Сомервиль произведен в контр-адмиралы и служит теперь в штабе главнокомандующего в Коломбо?
— Да, я знаю. Я собирался нагрянуть к нему с визитом, когда мы останавливались в Коломбо, чтобы пополнить запас пресной воды. Но нас не отпустили на берег, так что все мои планы пошли насмарку.
— Жаль.
— А вы с ним уже виделись?
— Нет. Он здесь еще только месяц с небольшим. Но я получила от него письмо. Телефонная связь тут — это какой-то кошмар. Имеется штуки четыре разных телефонных станций, и бесполезно пытаться до кого-нибудь дозвониться, все равно попадешь не туда. Так вот, судя по письму, он бодр и полон жизни, сообщил, что теперь у него великолепная резиденция и что, если появится желание, я могу приехать и пожить у него. В следующий отпуск я, может быть, так и сделаю. В прошлый раз я ездила к друзьям, их зовут Кэмпбеллы, у них чайная плантация около Нювара-Элия. Родители-то мои жили в Коломбо. И я тоже, пока мама не увезла меня в Англию. Кэмпбеллы были их друзья.
— А теперь где ваши родители?
— Не знаю. Когда напали японцы, они были в Сингапуре.
— О Боже… простите.
— Много времени уже прошло. Почти три с половиной года.
— И никаких известий?
Она покачала головой:
— Ничего.
— Сомервили ваши родственники, да?
— Да, Бидди и моя мать — родные сестры. Поэтому я и жила с ними в Девоне. — Новая мысль пришла ей в голову. — Вы знаете о том, что Нед Сомервиль погиб? Когда потопили «Роял-Оук» в Скапа-Флоу.
— Да, это мне известно.
— В самом начале войны. Так давно.
— Пять лет — большой срок. Как поживает миссис Сомервиль? По-прежнему живет в Девоне?
— Нет, в Корнуолле. У меня там дом. Она приехала ко мне пожить вскоре после смерти Неда, а когда я ушла служить, так там и осталась. Не знаю, вернется ли она когда-нибудь в Девон.
— А у нас дом неподалеку от Чадли.
— У нас?
— У нас с женой. Я женат. И у меня двое мальчуганов.
— Какая прелесть. Когда вы в последний раз с ними виделись?
— Недавно, перед самым отплытием сюда — мне дали отпуск в связи с переводом на новое место.
Разговаривая, они дошли до конца пирса и повернулись друг к другу.
— Вам куда? — спросила Джудит.
— Вообще, я направлялся к дому капитана Куртиса. Они с моим отцом служили на одном корабле. И учились вместе в Дартмуте. Он связался со мной, просил зайти, засвидетельствовать почтение.
— На какое время вы договорились?
— На половину седьмого.
— В таком случае, у вас есть выбор. Можете пойти этим путем… — она указала на тропинку, идущую вдоль берега, — …и подняться к его саду, но учтите, там штук сто ступенек. А есть более легкий маршрут — по дороге.
— А вы как пойдете
— Я — по дороге.
— Тогда я пойду с вами.
Дружески беседуя, они пошли дальше по пыльной белой дороге, изборожденной колесами бесчисленных грузовиков, что шла через территорию штаба военно-морских сил, и оказались у высокого забора с колючей проволокой. Ворота стояли распахнутые настежь — было еще не так поздно, — но вход охранялся двумя часовыми, молодыми матросами, которые, увидев Тоби, встали по стойке «смирно» и отдали честь. За воротами дорога свернула, скрываясь за пальмами, но идти пришлось уже совсем недолго, и вскоре они подошли к еще одним воротам со стоящими на часах матросами, это был вход в лагерь ЖВС. Джудит повернулась к Тоби.
— Ну вот, я пришла. А вам идти дальше.
Он с любопытством заглянул в открытые ворота, за которыми виднелась дорожка, спускавшаяся к длинному строению с крышей из пальмовых листьев, которое служило столовой и комнатой отдыха для девушек. Веранду окутывала бугенвиллия, пестро цвели клумбы.
— Отсюда выглядит очень мило, — заметил он.
— Да, пожалуй. Тут у нас неплохо. Будто какая-то деревенька или туристический лагерь. Жилые корпуса на дальнем конце, у моря. И у нас есть свой собственный пляж.
— Нога мужчины там не ступала, я полагаю.
— Если по приглашению, то допускаются и мужчины. Можно выпить в столовой чаю или чего покрепче. Но в корпуса и на пляж посторонним вход строго воспрещен. .
— Что ж, это не лишено смысла. — Немного помолчав, он добавил: — Что бы вы сказали, если б я попросил вас о встрече? Можно поужинать вместе. Только я тут новенький, не знаю даже, куда вас пригласить.
— Тут есть офицерский клуб. И китайский ресторанчик. А больше ничего.
— Так вы согласны?
Теперь уже Джудит замолчала в нерешительности. У нее было несколько знакомых мужчин, с которыми она время от времени ужинала, ходила на танцы, пикники, плавала под парусом, купалась в море. Но все это были давние, еще с портсмутских времен, друзья, проверенные и надежные, и ее с ними связывали исключительно платонические отношения. После гибели Эдварда и обмана Джереми она остерегалась каких бы то ни было серьезных чувств, но в Тринкомали это было не так-то просто, учитывая огромное число достойных молодых людей, жаждущих женского общества.
С другой стороны, Тоби Уайтейкер был человеком из прошлого, он знал Сомервилей, у него дом в Девоне, и приятно было бы поговорить с ним о прежних временах, о дяде Бобе, Бидди и Неде. К тому же, он женат. Впрочем, в этих противоестественных условиях тот факт, что мужчина женат, не давал никаких гарантий, Джудит это было известно по собственному горькому опыту. Жаркие тропические ночи, шелест ветерка в пальмах только пуще разжигали чувственные страсти, усмирить которые после долгих месяцев вынужденного целомудрия оказывалось невозможным, и оставшиеся за океаном жена и выводок ребятишек с легкостью предавались забвению. Не раз уже ей приходилось выпутываться из неловких ситуаций, и у нее не было желания попадать в них снова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141