Я несколько раз пытался заговорить с ней, но она старательно меня избегала. Однажды после молчаливого завтрака в обществе Мириам и тетушки я проследовал за ней в гостиную.
— Мириам, — начал я, — скажите, почему вы сердитесь на меня? Я не понимаю, в чем я вас обманул.
Единственное объяснение, которое приходило мне на ум, — это что она сердилась на меня из-за того, что я раскрыл ее связь с Делони. Но поскольку я никому ничего не сказал и не использовал этих сведений ей во вред, мое открытие не могло считаться предательством.
— Мне нечего вам сказать, — заявила она и собралась уходить.
Я схватил ее за запястье, по возможности осторожно.
— Вы должны поговорить со мной. Я перебрал в уме все, чем мог бы вас обидеть, и не нашел ничего.
— Не пытайтесь меня обмануть. — Она вырвала свою руку, но не ушла. — Я знаю, зачем вы здесь, в этом доме, и знаю, какова природа вашего расследования. Неужели из-за нескольких гиней, обещанных вашим дядей, а может быть, и мистером Адельманом, стоит обманывать меня, втираясь ко мне в доверие? Я думала, вы вернулись в семью из-за более благородных причин, чем выставить ее в неблаговидном свете.
Она выбежала из комнаты. Возможно, я бы побежал за ней, будь я способен сказать что-либо разумное. Но я ничего не понимал и подумал, что вряд ли когда-либо пойму причины ее поведения. В тот момент я еще не знал, что следующий разговор с Мириам прояснит не только почему она сердилась на меня, но и многое другое.
Наконец наступил четверг. Похолодало, и наутро, когда в воздухе пахло снегопадом, я отправился в кофейню Кента. Я пришел за час до указанного в газете времени, чтобы устроиться и осмотреться, прежде чем начнут приходить люди по объявлению. Я назвал себя и устроился за столиком, намереваясь почитать газеты, пока меня не спросят, но не мог сосредоточиться на чтении. Должен сказать, что после событий на маскараде я чувствовал тревогу, так как понял, что преступники ни перед чем не остановятся, чтобы защитить себя, и в определенной степени рисковал, публикуя открытый вызов в «Дейли адвертайзер». Однако я знал, что Элиас был прав, говоря: если я буду следовать только по оставленным ими следам, они будут предугадывать все мои мысли. Наконец я придумал что-то, чего они не могли ожидать.
Каждые несколько минут я отрывался от газеты, чтобы посмотреть, не спрашивает ли кто-нибудь меня, и обратил внимание на мрачного господина за одним из столиков. Перед ним лежала газета, но было видно, что он ее не читает. Этот господин был аккуратно одет, но из-за его манеры носить парик, из-за того, как висел на нем камзол, и в особенности из-за того, что он не снял толстые кожаные перчатки в помещении, он выглядел странно и привлекал внимание. У меня возникло ощущение, что, если снять с него парик и прямо посмотреть ему в лицо, я увижу, что мы уже встречались.
Чувствуя себя самоуверенным и, возможно, слишком возбужденным от кофе мистера Кента, я подошел к столику и сел. Я тотчас узнал этого человека. Я узнал тяжелый, жестокий и тупой взгляд, а также безжизненный левый глаз, утопавший в желтоватом гное. Он не знал, как реагировать на мой прямой вызов, и делал вид, что погружен в чтение.
— Как ваша рука, мистер Арнольд? — спросил я.
Он не был похож на прежнего головореза, у которого я так грубо отнял любовные письма сэра Оуэна. Он был чист и аккуратен, хотя печать бандита никуда не исчезла. Я мог с уверенностью сказать, что он боится меня, и не напрасно. Мы оба знали, что я не колеблясь применю силу, подобную той, что применил ранее.
Я пытался припомнить, какую руку я проткнул тогда ножом, правую, или левую, так как именно ее мне хотелось бы схватить. Арнольд воспользовался моим раздумьем, вскочил со своего места и, запустив в меня стул, чтобы замедлить мое движение, бросился к выходу. Я бросился за ним спустя несколько секунд, но этих секунд ему было вполне достаточно. Когда я оказался на улице, его нигде не было видно. Терять мне было нечего, и я побежал наугад, надеясь, что мне повезет. Но удача от меня отвернулась, и после четверти часа безуспешных поисков я отказался от погони и вернулся в кофейню.
Хорошо, что я был занят этой неприятной встречей с мистером Арнольдом, потому что, когда я вернулся, освеженный и всклокоченный, я увидел, что официантка разговаривает с молодой дамой. Я услышал, что дама спрашивает обо мне. Если бы она вошла в кофейню и увидела, что там сижу я, она, конечно, ушла бы прежде, чем я бы ее заметил. Я стоял на пороге, тяжело дыша и машинально отряхивая пыль с камзола, и тут наши глаза встретились.
По моему объявлению пришла Мириам.
Глава 28
Машинально копируя мои движения, Мириам начала обтирать руки о кринолин своего платья. Она посмотрела на меня. Посмотрела на дверь. У нее было немного шансов сбежать, но, как это бывает, когда человек испытывает смятение, такая абсурдная мысль, безусловно, пришла ей на ум.
Я попросил девушку отвести нас в отдельный кабинет и заказал бутылку вина. Мы оказались в небольшой опрятной кабинке, где из мебели были только стол и несколько разнородных стульев вокруг него. Комната явно предназначалась для деловых встреч, и меня это обрадовало. Со стены на нас смотрели грубо исполненные портреты королевы Анны и Карла Второго. Не было никакого сомнения, что мистер Кент привержен политике тори.
Мириам сидела не шевелясь на своем стуле. Я наполнил бокал вином и поставил перед ней. Она обняла тот своими изящными ручками, но не стала поднимать и подносить ко рту.
— Я не ожидала увидеть вас здесь, кузен, — тихо сказала она, не поднимая глаз.
Я не стал, подобно Мириам, скромничать в отношении вина. Сделав большой глоток, я сел и попытался решить, следует ли мне смотреть на нее или лучше отвести взгляд.
— Какое вы имеете отношение к Рочестеру? — наконец произнес я.
Я надеялся смягчить тон, чтобы мой голос звучал спокойно и выражал озабоченность и простое любопытство. Вопрос прозвучал как обвинение.
Она опустила бокал и встретилась со мной взглядом. У нее был вид испуганного и озлобленного приходского попрошайки.
— Какое вы имеете право говорить со мной подобным тоном? Я пришла по вашему объявлению в газете. Не вижу в этом никакого преступления.
— Но убийство является преступлением, и очень тяжким. Именно в связи с убийством я и разыскиваю мистера Рочестера.
У нее перехватило дыхание. Она привстала, но села на место. Она оглядывала комнату в поисках чего-нибудь, что могло бы ее успокоить, но не нашла ничего.
— Убийство? — выдохнула она наконец. — Что вы хотите сказать?
— Я объясню вам все, ничего не утаивая, Мириам, но вы должны рассказать мне, что вам известно о Рочестере.
Она медленно покачала головой, и я наблюдал, как закачался ее зеленый в горошек капор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
— Мириам, — начал я, — скажите, почему вы сердитесь на меня? Я не понимаю, в чем я вас обманул.
Единственное объяснение, которое приходило мне на ум, — это что она сердилась на меня из-за того, что я раскрыл ее связь с Делони. Но поскольку я никому ничего не сказал и не использовал этих сведений ей во вред, мое открытие не могло считаться предательством.
— Мне нечего вам сказать, — заявила она и собралась уходить.
Я схватил ее за запястье, по возможности осторожно.
— Вы должны поговорить со мной. Я перебрал в уме все, чем мог бы вас обидеть, и не нашел ничего.
— Не пытайтесь меня обмануть. — Она вырвала свою руку, но не ушла. — Я знаю, зачем вы здесь, в этом доме, и знаю, какова природа вашего расследования. Неужели из-за нескольких гиней, обещанных вашим дядей, а может быть, и мистером Адельманом, стоит обманывать меня, втираясь ко мне в доверие? Я думала, вы вернулись в семью из-за более благородных причин, чем выставить ее в неблаговидном свете.
Она выбежала из комнаты. Возможно, я бы побежал за ней, будь я способен сказать что-либо разумное. Но я ничего не понимал и подумал, что вряд ли когда-либо пойму причины ее поведения. В тот момент я еще не знал, что следующий разговор с Мириам прояснит не только почему она сердилась на меня, но и многое другое.
Наконец наступил четверг. Похолодало, и наутро, когда в воздухе пахло снегопадом, я отправился в кофейню Кента. Я пришел за час до указанного в газете времени, чтобы устроиться и осмотреться, прежде чем начнут приходить люди по объявлению. Я назвал себя и устроился за столиком, намереваясь почитать газеты, пока меня не спросят, но не мог сосредоточиться на чтении. Должен сказать, что после событий на маскараде я чувствовал тревогу, так как понял, что преступники ни перед чем не остановятся, чтобы защитить себя, и в определенной степени рисковал, публикуя открытый вызов в «Дейли адвертайзер». Однако я знал, что Элиас был прав, говоря: если я буду следовать только по оставленным ими следам, они будут предугадывать все мои мысли. Наконец я придумал что-то, чего они не могли ожидать.
Каждые несколько минут я отрывался от газеты, чтобы посмотреть, не спрашивает ли кто-нибудь меня, и обратил внимание на мрачного господина за одним из столиков. Перед ним лежала газета, но было видно, что он ее не читает. Этот господин был аккуратно одет, но из-за его манеры носить парик, из-за того, как висел на нем камзол, и в особенности из-за того, что он не снял толстые кожаные перчатки в помещении, он выглядел странно и привлекал внимание. У меня возникло ощущение, что, если снять с него парик и прямо посмотреть ему в лицо, я увижу, что мы уже встречались.
Чувствуя себя самоуверенным и, возможно, слишком возбужденным от кофе мистера Кента, я подошел к столику и сел. Я тотчас узнал этого человека. Я узнал тяжелый, жестокий и тупой взгляд, а также безжизненный левый глаз, утопавший в желтоватом гное. Он не знал, как реагировать на мой прямой вызов, и делал вид, что погружен в чтение.
— Как ваша рука, мистер Арнольд? — спросил я.
Он не был похож на прежнего головореза, у которого я так грубо отнял любовные письма сэра Оуэна. Он был чист и аккуратен, хотя печать бандита никуда не исчезла. Я мог с уверенностью сказать, что он боится меня, и не напрасно. Мы оба знали, что я не колеблясь применю силу, подобную той, что применил ранее.
Я пытался припомнить, какую руку я проткнул тогда ножом, правую, или левую, так как именно ее мне хотелось бы схватить. Арнольд воспользовался моим раздумьем, вскочил со своего места и, запустив в меня стул, чтобы замедлить мое движение, бросился к выходу. Я бросился за ним спустя несколько секунд, но этих секунд ему было вполне достаточно. Когда я оказался на улице, его нигде не было видно. Терять мне было нечего, и я побежал наугад, надеясь, что мне повезет. Но удача от меня отвернулась, и после четверти часа безуспешных поисков я отказался от погони и вернулся в кофейню.
Хорошо, что я был занят этой неприятной встречей с мистером Арнольдом, потому что, когда я вернулся, освеженный и всклокоченный, я увидел, что официантка разговаривает с молодой дамой. Я услышал, что дама спрашивает обо мне. Если бы она вошла в кофейню и увидела, что там сижу я, она, конечно, ушла бы прежде, чем я бы ее заметил. Я стоял на пороге, тяжело дыша и машинально отряхивая пыль с камзола, и тут наши глаза встретились.
По моему объявлению пришла Мириам.
Глава 28
Машинально копируя мои движения, Мириам начала обтирать руки о кринолин своего платья. Она посмотрела на меня. Посмотрела на дверь. У нее было немного шансов сбежать, но, как это бывает, когда человек испытывает смятение, такая абсурдная мысль, безусловно, пришла ей на ум.
Я попросил девушку отвести нас в отдельный кабинет и заказал бутылку вина. Мы оказались в небольшой опрятной кабинке, где из мебели были только стол и несколько разнородных стульев вокруг него. Комната явно предназначалась для деловых встреч, и меня это обрадовало. Со стены на нас смотрели грубо исполненные портреты королевы Анны и Карла Второго. Не было никакого сомнения, что мистер Кент привержен политике тори.
Мириам сидела не шевелясь на своем стуле. Я наполнил бокал вином и поставил перед ней. Она обняла тот своими изящными ручками, но не стала поднимать и подносить ко рту.
— Я не ожидала увидеть вас здесь, кузен, — тихо сказала она, не поднимая глаз.
Я не стал, подобно Мириам, скромничать в отношении вина. Сделав большой глоток, я сел и попытался решить, следует ли мне смотреть на нее или лучше отвести взгляд.
— Какое вы имеете отношение к Рочестеру? — наконец произнес я.
Я надеялся смягчить тон, чтобы мой голос звучал спокойно и выражал озабоченность и простое любопытство. Вопрос прозвучал как обвинение.
Она опустила бокал и встретилась со мной взглядом. У нее был вид испуганного и озлобленного приходского попрошайки.
— Какое вы имеете право говорить со мной подобным тоном? Я пришла по вашему объявлению в газете. Не вижу в этом никакого преступления.
— Но убийство является преступлением, и очень тяжким. Именно в связи с убийством я и разыскиваю мистера Рочестера.
У нее перехватило дыхание. Она привстала, но села на место. Она оглядывала комнату в поисках чего-нибудь, что могло бы ее успокоить, но не нашла ничего.
— Убийство? — выдохнула она наконец. — Что вы хотите сказать?
— Я объясню вам все, ничего не утаивая, Мириам, но вы должны рассказать мне, что вам известно о Рочестере.
Она медленно покачала головой, и я наблюдал, как закачался ее зеленый в горошек капор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140