Надеюсь, ваша жизнь не так скучна?
— Мне она не кажется скучной, — сказал я осторожно.
— Тогда, может быть, расскажете мне об этом?
Я не мог этого сделать. Мой дядя никогда бы мне не простил, расскажи я его невестке о том, как мне приходится драться с мошенниками и доставлять в тюрьму разорившихся должников.
— По роду занятий я помогаю людям, когда им нужен тот, кто мог бы разыскать их вещи, — медленно начал я. — Иногда я ищу людей, иногда предметы. Поэтому большую часть времени я провожу в поисках. — Я был в восторге от того, как обтекаемо мне удалось описать то, чем я занимаюсь.
Она рассмеялась:
— Я надеялась, вы опишете этот процесс более подробно. Но если вы считаете, что это не слишком благопристойная тема, чтобы обсуждать ее с молодой женщиной, я понимаю ваши чувства. — Она озорно улыбнулась. — Мы можем поговорить о чем-нибудь другом. Скажите, вы собираетесь жениться?
Я не мог поверить, что у нее хватит смелости задать такой нескромный вопрос. Но она задала его, и довольно смело. Она знала, что ведет себя неблагопристойно, но это ничуть ее не волновало. Казалось, ей доставляет удовольствие нарушать правила хорошего тона в моем присутствии. Я не знал, считать ли это хорошим для себя знаком, или она принимает меня за такого грубияна, который не поймет разницы.
— Есть женщины, которыми я, скажем так, восторгаюсь, — сказал я. — Но в данное время у меня нет планов на женитьбу.
— Понятно. — Она продолжала улыбаться, забавляясь моей неловкостью. — Наверное, приятно быть мужчиной и ходить куда пожелаешь.
— Да, приятно, — сказал я, довольный, что так быстро нашел галантный ответ, — но в конечном итоге мы ходим туда, куда хотят пойти женщины, которыми мы восторгаемся. Поэтому мы не настолько свободны, как вам может показаться.
— Надеюсь, вы женитесь удачно, кузен. — Ее голос был очень ровным. — Женитесь на богатой. Это вам мой совет.
Слова вырвались помимо моей воли:
— Этому совету последовал ваш покойный муж.
— Да, — сказала она. — Но я надеюсь, вы лучше позаботитесь о состоянии своей жены, чем это сделал Аарон с моим. Думаю, он не виноват, что пропал в море, но было бы лучше, если бы вместе с ним не пропала моя независимость. А тот, кто осмелится покуситься на оставшиеся у меня свободы, разве он не злодей?
Я не совсем ее понял:
— Вы имеете в виду мистера Сарменто? Мириам хотела что-то сказать, но передумала.
— Я закончила с покупками, — сказала она. — Мы можем вернуться домой. Я знаю, вас ждут дела.
Мы направились в сторону Хаунд-Дитч.
— Вы можете как-нибудь пригласить меня в театр, — предложила она.
Мое сердце сильно заколотилось в груди.
— Для меня нет большего удовольствия. Вы думаете, дядя не станет возражать, если вы пойдете в театр со мной?
— Возможно, такая идея и не придется ему по нраву, — сказала она, — но в прошлом он разрешал, при условии, что у меня будет защита от тамошних опасностей. Думаю, на вашу защиту можно положиться.
— Конечно, я не позволю, чтобы с вами случилось что-то плохое.
— Рада это слышать.
Мы были недалеко от дома дяди, и, поворачивая на Шумейкер-лейн, я заметил большую толпу в конце улицы. Может быть, человек двадцать стояли полукругом, улюлюкали и смеялись, как мне показалось, со злобой. Я оценил состав толпы: судя по всему, люди там были из низших слоев и обозленные.
— Мириам, — сказал я, взвесив положение, — вы должны остаться в безопасном месте. — Неподалеку, в какой-то сотне футов, на Хай-стрит была лавка модистки. — Идите в эту лавку и оставайтесь там. Если там есть мужчина, пошлите его за констеблем.
Она сделала недовольное лицо:
— Надеюсь, вы не думаете, что я неспособна…
— Полно! — скомандовал я сквозь сжатые зубы. — Ступайте в эту лавку. Я приду за вами.
Я смотрел ей вслед, когда она повернулась ко мне спиной и направилась в сторону Хай-стрит.
Любому жителю Лондона известно, сколь опасной может быть толпа. Никто не знает, когда она соберется, по если вдруг собирается, подобно грозовой туче, то может взорваться шквалом страха и насилия, а может тихо взять и рассеяться. Бывало, бунты начинались из-за сущего пустяка, например из-за ареста мелкого воришки. Однажды я видел, как собралась толпа, чтобы не отдавать парня, которого схватили за кражу часов. Не могу сказать, как и почему это началось, но в ожидании констебля толпа начала терзать этого беднягу. Его кидали туда-сюда, словно дохлого пса на параде в день вступления лорд-мэра в должность. Со зла и отчаяния этот парень дал сдачи и мощным ударом в челюсть свалил с ног одного из своих мучителей. В ответ толпа набросилась па него, а кто-то, под влиянием всеобщего возбуждения, схватил камень и швырнул в окно лавки стекольщика. Шум разбитого стекла был подобен спичке, брошенной в стог сена. Мужчины и женщины стали бить друг друга без разбора. Подожгли дом. Маленького мальчика чуть не растоптали насмерть. А через полчаса толпа исчезла, как стая саранчи, съев все без остатка. Даже карманник и тот исчез.
Не раз видев бунты в Лондоне, я знал, что приближаться к толпе следует с осторожностью, поскольку любой пустяк мог ее воспламенить. Подойдя ближе, я услышал аплодисменты и смех и увидел, что толпа окружила старого тадеско, который подарил мне песочные часы. Огромный мужчина с бритой головой и густыми, висячими ярко-соломенными усами схватил старика за бороду. По виду он был чернорабочим, его одежда была из дешевой шерсти, оборванная и в пятнах. Сквозь прорехи виднелось грязное мускулистое тело. Я подошел ближе. Чернорабочий потянул за бороду сильнее, и тадеско зашатался, отрываемый от земли вцепившейся в него рукой.
— Прекратите! — закричал я, протискиваясь сквозь толпу.
Я чувствовал, что воздух пропитан ненавистью, насилием и яростью. Долгие годы тяжелого малооплачиваемого труда ожесточили этих людей, и теперь они были готовы выместить свою злобу на бедняке-тадеско. До благородных джентльменов из клуба сэра Оуэна им было как до луны,но они слышали те же истории о том, будто евреи разорили страну, отняв богатства у англичан, и стремятся превратить протестантскую державу в иудейскую. Я слышал о подобных нападениях, но никогда их не видел. По крайней мере, таких, как это. Я знал, что этим людям придется не по душе мое вмешательство, и постарался не показывать своего страха.
— Отпусти его, — сказал я чернорабочему-усачу. — Если он совершил преступление, пошлите за констеблем.
Усач выполнил первую часть моей команды. Злобно усмехнувшись, он разжал руку, и старик упал на землю. Я видел, что он в сознании и не сильно побит, но лежал неподвижно, словно мертвый. Может быть, он выучился этому в Польше, или в России, или в Германии, или в какой-нибудь другой варварской стране, откуда он бежал в поисках убежища в Англию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
— Мне она не кажется скучной, — сказал я осторожно.
— Тогда, может быть, расскажете мне об этом?
Я не мог этого сделать. Мой дядя никогда бы мне не простил, расскажи я его невестке о том, как мне приходится драться с мошенниками и доставлять в тюрьму разорившихся должников.
— По роду занятий я помогаю людям, когда им нужен тот, кто мог бы разыскать их вещи, — медленно начал я. — Иногда я ищу людей, иногда предметы. Поэтому большую часть времени я провожу в поисках. — Я был в восторге от того, как обтекаемо мне удалось описать то, чем я занимаюсь.
Она рассмеялась:
— Я надеялась, вы опишете этот процесс более подробно. Но если вы считаете, что это не слишком благопристойная тема, чтобы обсуждать ее с молодой женщиной, я понимаю ваши чувства. — Она озорно улыбнулась. — Мы можем поговорить о чем-нибудь другом. Скажите, вы собираетесь жениться?
Я не мог поверить, что у нее хватит смелости задать такой нескромный вопрос. Но она задала его, и довольно смело. Она знала, что ведет себя неблагопристойно, но это ничуть ее не волновало. Казалось, ей доставляет удовольствие нарушать правила хорошего тона в моем присутствии. Я не знал, считать ли это хорошим для себя знаком, или она принимает меня за такого грубияна, который не поймет разницы.
— Есть женщины, которыми я, скажем так, восторгаюсь, — сказал я. — Но в данное время у меня нет планов на женитьбу.
— Понятно. — Она продолжала улыбаться, забавляясь моей неловкостью. — Наверное, приятно быть мужчиной и ходить куда пожелаешь.
— Да, приятно, — сказал я, довольный, что так быстро нашел галантный ответ, — но в конечном итоге мы ходим туда, куда хотят пойти женщины, которыми мы восторгаемся. Поэтому мы не настолько свободны, как вам может показаться.
— Надеюсь, вы женитесь удачно, кузен. — Ее голос был очень ровным. — Женитесь на богатой. Это вам мой совет.
Слова вырвались помимо моей воли:
— Этому совету последовал ваш покойный муж.
— Да, — сказала она. — Но я надеюсь, вы лучше позаботитесь о состоянии своей жены, чем это сделал Аарон с моим. Думаю, он не виноват, что пропал в море, но было бы лучше, если бы вместе с ним не пропала моя независимость. А тот, кто осмелится покуситься на оставшиеся у меня свободы, разве он не злодей?
Я не совсем ее понял:
— Вы имеете в виду мистера Сарменто? Мириам хотела что-то сказать, но передумала.
— Я закончила с покупками, — сказала она. — Мы можем вернуться домой. Я знаю, вас ждут дела.
Мы направились в сторону Хаунд-Дитч.
— Вы можете как-нибудь пригласить меня в театр, — предложила она.
Мое сердце сильно заколотилось в груди.
— Для меня нет большего удовольствия. Вы думаете, дядя не станет возражать, если вы пойдете в театр со мной?
— Возможно, такая идея и не придется ему по нраву, — сказала она, — но в прошлом он разрешал, при условии, что у меня будет защита от тамошних опасностей. Думаю, на вашу защиту можно положиться.
— Конечно, я не позволю, чтобы с вами случилось что-то плохое.
— Рада это слышать.
Мы были недалеко от дома дяди, и, поворачивая на Шумейкер-лейн, я заметил большую толпу в конце улицы. Может быть, человек двадцать стояли полукругом, улюлюкали и смеялись, как мне показалось, со злобой. Я оценил состав толпы: судя по всему, люди там были из низших слоев и обозленные.
— Мириам, — сказал я, взвесив положение, — вы должны остаться в безопасном месте. — Неподалеку, в какой-то сотне футов, на Хай-стрит была лавка модистки. — Идите в эту лавку и оставайтесь там. Если там есть мужчина, пошлите его за констеблем.
Она сделала недовольное лицо:
— Надеюсь, вы не думаете, что я неспособна…
— Полно! — скомандовал я сквозь сжатые зубы. — Ступайте в эту лавку. Я приду за вами.
Я смотрел ей вслед, когда она повернулась ко мне спиной и направилась в сторону Хай-стрит.
Любому жителю Лондона известно, сколь опасной может быть толпа. Никто не знает, когда она соберется, по если вдруг собирается, подобно грозовой туче, то может взорваться шквалом страха и насилия, а может тихо взять и рассеяться. Бывало, бунты начинались из-за сущего пустяка, например из-за ареста мелкого воришки. Однажды я видел, как собралась толпа, чтобы не отдавать парня, которого схватили за кражу часов. Не могу сказать, как и почему это началось, но в ожидании констебля толпа начала терзать этого беднягу. Его кидали туда-сюда, словно дохлого пса на параде в день вступления лорд-мэра в должность. Со зла и отчаяния этот парень дал сдачи и мощным ударом в челюсть свалил с ног одного из своих мучителей. В ответ толпа набросилась па него, а кто-то, под влиянием всеобщего возбуждения, схватил камень и швырнул в окно лавки стекольщика. Шум разбитого стекла был подобен спичке, брошенной в стог сена. Мужчины и женщины стали бить друг друга без разбора. Подожгли дом. Маленького мальчика чуть не растоптали насмерть. А через полчаса толпа исчезла, как стая саранчи, съев все без остатка. Даже карманник и тот исчез.
Не раз видев бунты в Лондоне, я знал, что приближаться к толпе следует с осторожностью, поскольку любой пустяк мог ее воспламенить. Подойдя ближе, я услышал аплодисменты и смех и увидел, что толпа окружила старого тадеско, который подарил мне песочные часы. Огромный мужчина с бритой головой и густыми, висячими ярко-соломенными усами схватил старика за бороду. По виду он был чернорабочим, его одежда была из дешевой шерсти, оборванная и в пятнах. Сквозь прорехи виднелось грязное мускулистое тело. Я подошел ближе. Чернорабочий потянул за бороду сильнее, и тадеско зашатался, отрываемый от земли вцепившейся в него рукой.
— Прекратите! — закричал я, протискиваясь сквозь толпу.
Я чувствовал, что воздух пропитан ненавистью, насилием и яростью. Долгие годы тяжелого малооплачиваемого труда ожесточили этих людей, и теперь они были готовы выместить свою злобу на бедняке-тадеско. До благородных джентльменов из клуба сэра Оуэна им было как до луны,но они слышали те же истории о том, будто евреи разорили страну, отняв богатства у англичан, и стремятся превратить протестантскую державу в иудейскую. Я слышал о подобных нападениях, но никогда их не видел. По крайней мере, таких, как это. Я знал, что этим людям придется не по душе мое вмешательство, и постарался не показывать своего страха.
— Отпусти его, — сказал я чернорабочему-усачу. — Если он совершил преступление, пошлите за констеблем.
Усач выполнил первую часть моей команды. Злобно усмехнувшись, он разжал руку, и старик упал на землю. Я видел, что он в сознании и не сильно побит, но лежал неподвижно, словно мертвый. Может быть, он выучился этому в Польше, или в России, или в Германии, или в какой-нибудь другой варварской стране, откуда он бежал в поисках убежища в Англию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140