Не знаю почему, но знаю, что он нанял Берти Фенна. Кроме этого, сударь, насколько я понимаю, мистер Рочестер каким-то образом связан с «Компанией южных морей». Думаю, правду об этих убийствах надо искать в Компании.
— Странно, — сказал я, — сколько людей указывают на «Компанию южных морей», но больше никто ничего сказать не может.
Уайльд посмотрел на меня с некоторым любопытством:
— Не могу ничего сказать о других людях.
— Какая у вас связь с Персивалем Блотвейтом? — потребовал я.
— С Блотвейтом? — Либо мой вопрос действительно его удивил, либо он был превосходным актером. — Директором Банка Англии? Какая у меня может быть с ним связь?
— Именно это меня и интересует.
— Никакой. Думаю, никакой и не будет, если только однажды его не обворуют.
— Тогда скажите, откуда ваши подозрения относительно Компании, — сказал я.
— Знаете, карьеры губятся шепотом. Один мошенник что-нибудь мне скажет, потом какая-нибудь шлюха что-нибудь добавит. Я складываю это вместе. Иногда у меня нет возможности задавать вопросы, я могу только слушать.
Я не знал, что еще можно спросить. Я не хотел сейчас гадать о мотивах Уайльда, но, если он хотел мне помочь, я должен был воспользоваться этой помощью.
— Что вам известно о человеке по имени Ной Сарменто? — спросил я.
Уайльд мог отрицать свои связи с Блотвейтом, но, если клерк моего дяди был мошенником, Уайльд почти наверняка о нем знал.
На его лице ничего не отразилось.
— Я не знаю его.
— Очень хорошо. Ваши люди избивают меня и силой привозят сюда, чтобы я получил ваше дружеское напутствие. Я правильно вас понимаю, мистер Уайльд?
— Полно, Уивер. Я уже принес свои извинения. Я рассказал вам все, что мне известно о Рочестере и о причастности «Компании южных морей». Вы и сами должны потрудиться.
— Тогда сейчас и начну. — Я стал подниматься. — Благодарю за то, что уделили мне время, мистер Уайльд, — сказал я мрачно, стараясь держаться ровно. Я не хотел давать Уайльду удовольствие видеть меня выведенным из строя. — Не знаю, до какой степени могу полагаться на ваше обещание, но хочу вас уверить, что встреча с вами многое мне прояснила.
— Рад это слышать. Знаете, мистер Уивер, мое предложение остается в силе. Если решите работать у меня, для такого человека всегда найдется достойное место.
— Ваше предложение так же заманчиво, как и тогда, когда вы впервые его сделали.
— Да, кстати. Вот что я еще хотел сказать. Насчет Кейт Коул. Я не мог не заметить, как вас передернуло, когда я говорил, что ее повесят. Полагаю, вы относитесь к тем несчастным, которыми движут чувства. Это ужасно. Я подумал: если мысль о том, что ее повесят, вам так неприятна, я мог бы и спасти ее от виселицы..
— А что взамен? — спросил я.
— Взамен, — сказал он, — вы окажете мне какую-нибудь услугу. По моему выбору. Когда я к вам обращусь.
Я верил, что он может спасти ей жизнь. Такой человек, как Уайльд, пользуясь своим влиянием и властью, мог прекратить судебный процесс, так же как и отправить ее на виселицу, если бы захотел. Но я не знал, какую цену он мог назначить за очищение моей совести. Я не знал, что могло означать быть должником Уайльда, не говоря о том, как вернуть этот долг. Я стал думать о его предложении с точки зрения теории вероятности, с точки зрения риска и вознаграждения, с точки зрения способности Уайльда играть человеческими жизнями, словно бы речь шла о биржевых операциях. В конце концов я принял решение, о котором впоследствии неоднократно сожалел. Мой страх перед Уайльдом перевесил мою тревогу за судьбу Кейт. Я ничего не сказал, но, мысленно представив Кейт на виселице, решил, что смогу пережить чувство вины, если жизнь Кейт оборвется таким образом.
Я предпочел обойти молчанием предложение Уайльда, поэтому он сказал:
— Очень хорошо. Тогда я велю мистеру Мендесу отвезти вас домой.
Я бросил взгляд на своего старого знакомого, который все это время стоял практически неподвижно.
— Да, пожалуйста, — сказал я, стараясь не выказывать чувств. — Полагаю, именно это мне необходимо.
Оказавшись в экипаже, какое-то время мы с Мендесом сидели молча.
— Вы понимаете, — наконец повернулся он ко мне, — что я не могу вернуть вам ваше оружие, пока мы не приедем.
— Если бы я захотел причинить вам вред, мистер Мендес, мне не потребовалось бы оружие. Скажите, — я резко поменял тон, — вам нравится работать на Уайльда? Когда к вам относятся как к мамелюку?
Мендес рассмеялся:
— Мне нравится моя работа у мистера Уайльда.
Я задумался над его ответом, пытаясь сосредоточиться, но каждое неровное движение экипажа отзывалось болью в недавних ранах.
— Полно, Мендес. Будем откровенны друг с другом. Допустим, Уайльд хороший хозяин, но все равно он хозяин. Несмотря на его доверие к вам, вы навсегда останетесь для него лишь евреем.
— Я не понимаю, что вы хотите этим сказать. Для Уайльда любой человек не более чем то, что он умеет делать. Я не составляю исключения. Пока я хорошо ему служу, он относится ко мне хорошо.
— Мы с вами из одной среды, — продолжал я, — прошу вас подумать об этой обшности и сказать мне правду.
— Правду?
— Да. Я знаю, мы никогда не были большими друзьями, но нас связывает нечто общее. Вы продолжаете считать себя евреем из Дьюкс-Плейс в большей степени, чем я. Вы ходите на службу в синагогу, и я уважаю ваше стремление поддерживать тесную связь со своим народом. Может быть, эта общность поможет вам быть со мной честным.
— Может быть, это вы должны быть честным со мной, сударь. Что вами движет?
— Мной? Почему вы спрашиваете? Я хочу найти человека, который убил моего отца. Как видите, нетрудно попять, что мною движет.
— Но только вам было наплевать на своего отца, пока он был жив. Я, кстати, встречался с ним довольно регулярное нашем квартале, в то время как вы боялись и нос туда показать.
Мне нечего было ответить на эти обвинения, так как они были справедливыми. Я говорил себе, что его слова ничего не значат, что Мендесу ничего не известно, как отец со мной обращался, и что человек с таким характером, как у меня, долго этого терпеть не мог. Но эти доводы не убеждали даже меня самого, потому что я бежал из дому не обуреваемый гневом и возмущением или в поисках справедливости. Я бежал из дому с украденными у отца деньгами.
Мы ехали молча, пока экипаж не остановился.
— Приехали, мистер Уивер. — Он протянул мне мои кинжалы, шпагу и пистолет и выразил надежду, что они будут использоваться во благо моего здоровья. — Желаю успехов в вашем расследовании, — сказал Мендес, когда я выходил из экипажа. — Мистер Уайльд желает вам того же. Вам трудно в это поверить, но уверяю: это так.
У меня немного дрожали ноги, когда я встал на булыжную мостовую, а после темноты в экипаже яркий дневной свет ослепил меня, как если бы я только что проснулся после вчерашнего перепоя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
— Странно, — сказал я, — сколько людей указывают на «Компанию южных морей», но больше никто ничего сказать не может.
Уайльд посмотрел на меня с некоторым любопытством:
— Не могу ничего сказать о других людях.
— Какая у вас связь с Персивалем Блотвейтом? — потребовал я.
— С Блотвейтом? — Либо мой вопрос действительно его удивил, либо он был превосходным актером. — Директором Банка Англии? Какая у меня может быть с ним связь?
— Именно это меня и интересует.
— Никакой. Думаю, никакой и не будет, если только однажды его не обворуют.
— Тогда скажите, откуда ваши подозрения относительно Компании, — сказал я.
— Знаете, карьеры губятся шепотом. Один мошенник что-нибудь мне скажет, потом какая-нибудь шлюха что-нибудь добавит. Я складываю это вместе. Иногда у меня нет возможности задавать вопросы, я могу только слушать.
Я не знал, что еще можно спросить. Я не хотел сейчас гадать о мотивах Уайльда, но, если он хотел мне помочь, я должен был воспользоваться этой помощью.
— Что вам известно о человеке по имени Ной Сарменто? — спросил я.
Уайльд мог отрицать свои связи с Блотвейтом, но, если клерк моего дяди был мошенником, Уайльд почти наверняка о нем знал.
На его лице ничего не отразилось.
— Я не знаю его.
— Очень хорошо. Ваши люди избивают меня и силой привозят сюда, чтобы я получил ваше дружеское напутствие. Я правильно вас понимаю, мистер Уайльд?
— Полно, Уивер. Я уже принес свои извинения. Я рассказал вам все, что мне известно о Рочестере и о причастности «Компании южных морей». Вы и сами должны потрудиться.
— Тогда сейчас и начну. — Я стал подниматься. — Благодарю за то, что уделили мне время, мистер Уайльд, — сказал я мрачно, стараясь держаться ровно. Я не хотел давать Уайльду удовольствие видеть меня выведенным из строя. — Не знаю, до какой степени могу полагаться на ваше обещание, но хочу вас уверить, что встреча с вами многое мне прояснила.
— Рад это слышать. Знаете, мистер Уивер, мое предложение остается в силе. Если решите работать у меня, для такого человека всегда найдется достойное место.
— Ваше предложение так же заманчиво, как и тогда, когда вы впервые его сделали.
— Да, кстати. Вот что я еще хотел сказать. Насчет Кейт Коул. Я не мог не заметить, как вас передернуло, когда я говорил, что ее повесят. Полагаю, вы относитесь к тем несчастным, которыми движут чувства. Это ужасно. Я подумал: если мысль о том, что ее повесят, вам так неприятна, я мог бы и спасти ее от виселицы..
— А что взамен? — спросил я.
— Взамен, — сказал он, — вы окажете мне какую-нибудь услугу. По моему выбору. Когда я к вам обращусь.
Я верил, что он может спасти ей жизнь. Такой человек, как Уайльд, пользуясь своим влиянием и властью, мог прекратить судебный процесс, так же как и отправить ее на виселицу, если бы захотел. Но я не знал, какую цену он мог назначить за очищение моей совести. Я не знал, что могло означать быть должником Уайльда, не говоря о том, как вернуть этот долг. Я стал думать о его предложении с точки зрения теории вероятности, с точки зрения риска и вознаграждения, с точки зрения способности Уайльда играть человеческими жизнями, словно бы речь шла о биржевых операциях. В конце концов я принял решение, о котором впоследствии неоднократно сожалел. Мой страх перед Уайльдом перевесил мою тревогу за судьбу Кейт. Я ничего не сказал, но, мысленно представив Кейт на виселице, решил, что смогу пережить чувство вины, если жизнь Кейт оборвется таким образом.
Я предпочел обойти молчанием предложение Уайльда, поэтому он сказал:
— Очень хорошо. Тогда я велю мистеру Мендесу отвезти вас домой.
Я бросил взгляд на своего старого знакомого, который все это время стоял практически неподвижно.
— Да, пожалуйста, — сказал я, стараясь не выказывать чувств. — Полагаю, именно это мне необходимо.
Оказавшись в экипаже, какое-то время мы с Мендесом сидели молча.
— Вы понимаете, — наконец повернулся он ко мне, — что я не могу вернуть вам ваше оружие, пока мы не приедем.
— Если бы я захотел причинить вам вред, мистер Мендес, мне не потребовалось бы оружие. Скажите, — я резко поменял тон, — вам нравится работать на Уайльда? Когда к вам относятся как к мамелюку?
Мендес рассмеялся:
— Мне нравится моя работа у мистера Уайльда.
Я задумался над его ответом, пытаясь сосредоточиться, но каждое неровное движение экипажа отзывалось болью в недавних ранах.
— Полно, Мендес. Будем откровенны друг с другом. Допустим, Уайльд хороший хозяин, но все равно он хозяин. Несмотря на его доверие к вам, вы навсегда останетесь для него лишь евреем.
— Я не понимаю, что вы хотите этим сказать. Для Уайльда любой человек не более чем то, что он умеет делать. Я не составляю исключения. Пока я хорошо ему служу, он относится ко мне хорошо.
— Мы с вами из одной среды, — продолжал я, — прошу вас подумать об этой обшности и сказать мне правду.
— Правду?
— Да. Я знаю, мы никогда не были большими друзьями, но нас связывает нечто общее. Вы продолжаете считать себя евреем из Дьюкс-Плейс в большей степени, чем я. Вы ходите на службу в синагогу, и я уважаю ваше стремление поддерживать тесную связь со своим народом. Может быть, эта общность поможет вам быть со мной честным.
— Может быть, это вы должны быть честным со мной, сударь. Что вами движет?
— Мной? Почему вы спрашиваете? Я хочу найти человека, который убил моего отца. Как видите, нетрудно попять, что мною движет.
— Но только вам было наплевать на своего отца, пока он был жив. Я, кстати, встречался с ним довольно регулярное нашем квартале, в то время как вы боялись и нос туда показать.
Мне нечего было ответить на эти обвинения, так как они были справедливыми. Я говорил себе, что его слова ничего не значат, что Мендесу ничего не известно, как отец со мной обращался, и что человек с таким характером, как у меня, долго этого терпеть не мог. Но эти доводы не убеждали даже меня самого, потому что я бежал из дому не обуреваемый гневом и возмущением или в поисках справедливости. Я бежал из дому с украденными у отца деньгами.
Мы ехали молча, пока экипаж не остановился.
— Приехали, мистер Уивер. — Он протянул мне мои кинжалы, шпагу и пистолет и выразил надежду, что они будут использоваться во благо моего здоровья. — Желаю успехов в вашем расследовании, — сказал Мендес, когда я выходил из экипажа. — Мистер Уайльд желает вам того же. Вам трудно в это поверить, но уверяю: это так.
У меня немного дрожали ноги, когда я встал на булыжную мостовую, а после темноты в экипаже яркий дневной свет ослепил меня, как если бы я только что проснулся после вчерашнего перепоя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140