Вы так много знаете, вы присутствовали нынче утром на испытаниях новой машины… Скажите, вы полагаете, что смерть от этой машины действительно такая безболезненная, как утверждает ее изобретатель?
Жильбер тяжело вздохнул и спрятал лицо в руках.
В эту минуту граф Прованский, уже узнав все, что он хотел узнать, потому что слух об аресте маркиза де Фавра в несколько мгновений облетел весь дворец, спешно приказал подать карету и сейчас же укатил, нимало не беспокоясь о здоровье королевы и почти не простившись с королем.
Людовик XVI преградил ему путь со словами:
– Брат! Вы не до такой степени, я полагаю, торопитесь к себе в Люксембургский дворец, чтобы у вас не было времени дать мне один совет. Что, по вашему мнению, мне надлежит делать?
– Вы спрашиваете, что бы я сделал, будь я на вашем месте?
– Да.
– Я покинул бы маркиза де Фавра и принес бы клятву верности Конституции.
– Как же я могу клясться Конституции, которая еще не завершена?
– Тем лучше, брат мой, – заметил граф Прованский, в лживых глазах которого отражалась в эти минуты его коварная душа, – вы можете не считать себя обязанным исполнять свою клятву.
Король на мгновение задумался.
– Пусть так, – молвил он, – это не помешает мне написать маркизу де Буйе о том, что наш план остается прежним, что он лишь откладывается. Эта
Глава 14. ЕГО ВЫСОЧЕСТВО ОТРЕКАЕТСЯ ОТ ФАВРА, А КОРОЛЬ ПРИСЯГАЕТ КОНСТИТУЦИИ
На следующий день после ареста маркиза де Фавра весь Париж облетел странный циркуляр:
«Маркиз де Фавра (Королевская площадь) был арестован вместе с супругой в ночь с 24 на 25 декабря за то, что собирался поднять тридцать тысяч человек для убийства генерала де Лафайета и мэра города, а затем отрезать подвоз продовольствия в Париж.
Во главе заговора стоял его высочество граф Прованский, брат короля.
Подпись: Баро»
Можно себе представить, в какое волнение привел такой циркуляр жителей Парижа 1790 года!
Пороховая дорожка не могла бы скорее воспламенить город, чем этот зажигательный документ.
Он обошел всех, и уже через два часа каждый парижанин знал его наизусть.
Вечером 26 декабря уполномоченные Коммуной собрались на совет в городской Ратуше; они читали только что принятое постановление следственного комитета, как вдруг секретарь доложил о том, что его высочество просит его принять.
– Кто?! – переспросил председательствовавший Байи.
– Его высочество, брат короля, – пояснил секретарь, При этих словах члены Коммуны переглянулись. Имя его высочества уже второй день было у всех на устах.
Не переставая переглядываться, они тем не менее встали. Байи вопросительно оглядел присутствовавших, и ему показалось, что молчаливый ответ, который он прочитал в их глазах, был единодушным. А потому он приказал:
– Передайте его высочеству, что, хотя мы удивлены оказанной нам честью, мы готовы его принять.
Спустя несколько мгновений граф Прованский вошел в зал.
Он пришел один. Лицо его было бледно, а походка, и всегда-то не очень уверенная, в этот вечер была и вовсе нетвердой.
Члены Коммуны работали за огромным полукруглым столом, а перед каждым из них стояла лампа; к счастью для принца, середина этого стола была погружена в полумрак.
Это обстоятельство, казалось, не ускользнуло от внимания его высочества и придало ему уверенности.
Он еще робким взглядом обвел многочисленное собрание, в котором чувствовал по крайней мере почтительность за неимением симпатии, и сначала неуверенно, а потом все более твердо заговорил:
– Господа! Меня привело к вам желание опровергнуть ужасную клевету. Третьего дня маркиз де Фавра был арестован по приказу следственного комитета, а сегодня поползли слухи, что я был с ним тесно связан.
По лицам слушателей пробежали ухмылки; первая часть речи его высочества была встречена шушуканьями.
Он продолжал:
– Как гражданин города Парижа, счел своим долгом рассказать вам о своем весьма поверхностном знакомстве с маркизом де Фавра.
Нетрудно догадаться, что при этих словах господа члены Коммуны стали слушать с все возраставшим вниманием. Всем непременно хотелось услышать из уст самого принца, – думая при этом кому что заблагорассудится, какие же отношения связывали его высочество с маркизом де Фавра.
Граф Прованский продолжал свою речь, составленную в следующих выражениях:
– В тысяча семьсот семьдесят втором году маркиз де Фавра поступил ко мне на службу в швейцарскую гвардию; он вышел в отставку в тысяча семьсот семьдесят пятом; с тех пор я ни разу с ним не разговаривал.
Среди присутствовавших пробежал недоверчивый ропот; однако Байи одним взглядом подавил готовый было подняться шум, и граф Прованский так и не успел понять, с одобрением или с осуждением встречены его слова.
Граф Прованский продолжал:
– Я уже несколько месяцев лишен своих постоянных доходов; я был очень обеспокоен тем, что в январе мне предстоит произвести значительные выплаты, и я пожелал удовлетворить свои потребности, не прибегая к помощи общественной казны. Вот почему я решился на заем; около двух недель назад господин де Лашатр указал мне на маркиза де Фавра как на человека, который способен осуществить этот заем, обратившись к генуэзскому банкиру. Я дал расписку на два миллиона, необходимых мне для того, чтобы расплатиться с долгами в начале года и оплатить хозяйственные нужды. Дело это – исключительно финансовое, и я поручил его моему эконому. Я не виделся с господином де Фавра, я не писал к нему, я не вступал с ним ни в какие отношения; да, кстати, мне абсолютно неизвестно, что он сделал.
Издевательский смех, донесшийся из рядов публики, показал, что далеко не все готовы вот так на слово поверить в столь нелепое утверждение принца: как можно было доверить, не видя посредника, два миллиона по переводному векселю, в особенности когда этим посредником оказался один из бывших начальников его охраны?
Граф Прованский покраснел и, чтобы поскорее покончить с ложным положением, в которое он себя поставил, он торопливо продолжал:
– Однако, господа, как я вчера узнал, в столице распространяется документ, составленный в следующих выражениях…
С этими словами принц прочитал, – что было совершенно ни к чему, потому что у всех эта бумага была либо в руках, либо в голове, – тот самый бюллетень, который мы только что приводили.
Когда он дошел до слов: «Во главе заговора стоял его высочество граф Прованский, брат короля», – все члены Коммуны закивали.
Возможно, они хотели этим сказать, что были согласны с мнением, изложенным в бюллетеней А может быть, они просто-напросто хотели показать, что им было известно это обвинение?
Принц продолжал:
– Вы, разумеется, не ожидаете, что я опущусь до того, чтобы оправдываться в столь низком преступлении;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211
Жильбер тяжело вздохнул и спрятал лицо в руках.
В эту минуту граф Прованский, уже узнав все, что он хотел узнать, потому что слух об аресте маркиза де Фавра в несколько мгновений облетел весь дворец, спешно приказал подать карету и сейчас же укатил, нимало не беспокоясь о здоровье королевы и почти не простившись с королем.
Людовик XVI преградил ему путь со словами:
– Брат! Вы не до такой степени, я полагаю, торопитесь к себе в Люксембургский дворец, чтобы у вас не было времени дать мне один совет. Что, по вашему мнению, мне надлежит делать?
– Вы спрашиваете, что бы я сделал, будь я на вашем месте?
– Да.
– Я покинул бы маркиза де Фавра и принес бы клятву верности Конституции.
– Как же я могу клясться Конституции, которая еще не завершена?
– Тем лучше, брат мой, – заметил граф Прованский, в лживых глазах которого отражалась в эти минуты его коварная душа, – вы можете не считать себя обязанным исполнять свою клятву.
Король на мгновение задумался.
– Пусть так, – молвил он, – это не помешает мне написать маркизу де Буйе о том, что наш план остается прежним, что он лишь откладывается. Эта
Глава 14. ЕГО ВЫСОЧЕСТВО ОТРЕКАЕТСЯ ОТ ФАВРА, А КОРОЛЬ ПРИСЯГАЕТ КОНСТИТУЦИИ
На следующий день после ареста маркиза де Фавра весь Париж облетел странный циркуляр:
«Маркиз де Фавра (Королевская площадь) был арестован вместе с супругой в ночь с 24 на 25 декабря за то, что собирался поднять тридцать тысяч человек для убийства генерала де Лафайета и мэра города, а затем отрезать подвоз продовольствия в Париж.
Во главе заговора стоял его высочество граф Прованский, брат короля.
Подпись: Баро»
Можно себе представить, в какое волнение привел такой циркуляр жителей Парижа 1790 года!
Пороховая дорожка не могла бы скорее воспламенить город, чем этот зажигательный документ.
Он обошел всех, и уже через два часа каждый парижанин знал его наизусть.
Вечером 26 декабря уполномоченные Коммуной собрались на совет в городской Ратуше; они читали только что принятое постановление следственного комитета, как вдруг секретарь доложил о том, что его высочество просит его принять.
– Кто?! – переспросил председательствовавший Байи.
– Его высочество, брат короля, – пояснил секретарь, При этих словах члены Коммуны переглянулись. Имя его высочества уже второй день было у всех на устах.
Не переставая переглядываться, они тем не менее встали. Байи вопросительно оглядел присутствовавших, и ему показалось, что молчаливый ответ, который он прочитал в их глазах, был единодушным. А потому он приказал:
– Передайте его высочеству, что, хотя мы удивлены оказанной нам честью, мы готовы его принять.
Спустя несколько мгновений граф Прованский вошел в зал.
Он пришел один. Лицо его было бледно, а походка, и всегда-то не очень уверенная, в этот вечер была и вовсе нетвердой.
Члены Коммуны работали за огромным полукруглым столом, а перед каждым из них стояла лампа; к счастью для принца, середина этого стола была погружена в полумрак.
Это обстоятельство, казалось, не ускользнуло от внимания его высочества и придало ему уверенности.
Он еще робким взглядом обвел многочисленное собрание, в котором чувствовал по крайней мере почтительность за неимением симпатии, и сначала неуверенно, а потом все более твердо заговорил:
– Господа! Меня привело к вам желание опровергнуть ужасную клевету. Третьего дня маркиз де Фавра был арестован по приказу следственного комитета, а сегодня поползли слухи, что я был с ним тесно связан.
По лицам слушателей пробежали ухмылки; первая часть речи его высочества была встречена шушуканьями.
Он продолжал:
– Как гражданин города Парижа, счел своим долгом рассказать вам о своем весьма поверхностном знакомстве с маркизом де Фавра.
Нетрудно догадаться, что при этих словах господа члены Коммуны стали слушать с все возраставшим вниманием. Всем непременно хотелось услышать из уст самого принца, – думая при этом кому что заблагорассудится, какие же отношения связывали его высочество с маркизом де Фавра.
Граф Прованский продолжал свою речь, составленную в следующих выражениях:
– В тысяча семьсот семьдесят втором году маркиз де Фавра поступил ко мне на службу в швейцарскую гвардию; он вышел в отставку в тысяча семьсот семьдесят пятом; с тех пор я ни разу с ним не разговаривал.
Среди присутствовавших пробежал недоверчивый ропот; однако Байи одним взглядом подавил готовый было подняться шум, и граф Прованский так и не успел понять, с одобрением или с осуждением встречены его слова.
Граф Прованский продолжал:
– Я уже несколько месяцев лишен своих постоянных доходов; я был очень обеспокоен тем, что в январе мне предстоит произвести значительные выплаты, и я пожелал удовлетворить свои потребности, не прибегая к помощи общественной казны. Вот почему я решился на заем; около двух недель назад господин де Лашатр указал мне на маркиза де Фавра как на человека, который способен осуществить этот заем, обратившись к генуэзскому банкиру. Я дал расписку на два миллиона, необходимых мне для того, чтобы расплатиться с долгами в начале года и оплатить хозяйственные нужды. Дело это – исключительно финансовое, и я поручил его моему эконому. Я не виделся с господином де Фавра, я не писал к нему, я не вступал с ним ни в какие отношения; да, кстати, мне абсолютно неизвестно, что он сделал.
Издевательский смех, донесшийся из рядов публики, показал, что далеко не все готовы вот так на слово поверить в столь нелепое утверждение принца: как можно было доверить, не видя посредника, два миллиона по переводному векселю, в особенности когда этим посредником оказался один из бывших начальников его охраны?
Граф Прованский покраснел и, чтобы поскорее покончить с ложным положением, в которое он себя поставил, он торопливо продолжал:
– Однако, господа, как я вчера узнал, в столице распространяется документ, составленный в следующих выражениях…
С этими словами принц прочитал, – что было совершенно ни к чему, потому что у всех эта бумага была либо в руках, либо в голове, – тот самый бюллетень, который мы только что приводили.
Когда он дошел до слов: «Во главе заговора стоял его высочество граф Прованский, брат короля», – все члены Коммуны закивали.
Возможно, они хотели этим сказать, что были согласны с мнением, изложенным в бюллетеней А может быть, они просто-напросто хотели показать, что им было известно это обвинение?
Принц продолжал:
– Вы, разумеется, не ожидаете, что я опущусь до того, чтобы оправдываться в столь низком преступлении;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211