– Да, сударь, должен признаться, что это так.
– Ну что же, я вам сейчас объясню. Я – роялист, но не такой, как господа, эмигрирующие за границу или скрывающиеся в Париже; мое мнение основано не на расчете; это культ, вера, религия. Король для меня – то же, что архиепископ или Папа, то есть живое воплощение исповедуемой мной веры. Если я убегу, то возникнет предположение, что мне помогли бежать либо король, либо его высочество. Если они помогли мне бежать, значит, они – мои соучастники. А сейчас отрекшийся от меня с трибуны принц и сделавший вид, что не знает меня, король – вне Досягаемости. Религии гибнут тогда, барон, когда нет мучеников. Так вот, я решил возвысить свою религию ценой своей жизни! Пусть это послужит упреком прошлому и предупреждением грядущему!
– Но подумайте, маркиз, какая смерть вас ожидает!
– Чем безобразнее смерть, тем дороже жертва: Христос умер на кресте меж двух разбойников.
– Я еще мог бы это понять, – заметил барон, – если бы ваша смерть могла оказать на монархию такое же влияние, как смерть Христа на человечество. Но короли совершают такие грехи, маркиз, что, боюсь, не только кровь одного дворянина, но и кровь самого короля не сможет их искупить!
– Все во власти Божией, барон. Однако во времена нерешительности и сомнения, когда многие манкируют своими обязанностями, я умру с чувством исполненного долга.
– Да нет, сударь! – в нетерпении воскликнул барон. – Вы умрете, сожалея о бесполезной смерти!
– Когда безоружный солдат не хочет бежать с поля боя, когда он ждет конца, когда он без страха встречает смерть, он отлично понимает, что его смерть бесполезна; но он понимает и то, что бежать стыдно, и предпочитает умереть!
– Маркиз, вы меня не убедили…
Он достал часы: они показывали три часа ночи.
– У нас есть еще час, – продолжал он. – Я сяду за этот стол и почитаю полчаса. А вы в это время подумайте. Через полчаса вы дадите мне окончательный ответ.
Подвинув стул, он сел за стол спиной к пленнику, раскрыл книгу и стал читать – Доброй ночи, сударь! – молвил Фавра. Он отвернулся к стене, чтобы, без сомнения, подумать обо всем без помех.
Барон несколько раз вынимал часы из жилетного кармана, волнуясь больше, чем пленник. Когда полчаса истекли, он встал и подошел к постели.
Однако он ждал напрасно: Фавра не оборачивался. Барон наклонился и, услышав ровное дыхание, догадался, что пленник спит.
– Ну что же, – сказал он сам себе, – я проиграл. Однако приговор еще не был произнесен. Возможно, он еще надеется…
Не желая будить несчастного, которого через несколько дней ожидал долгий и глубокий сон, он взял перо и написал на чистом листе бумаги:
«Когда приговор будет произнесен, когда маркиз де Фавра будет приговорен к смерти, когда у него не останется надежды ни по отношению к судьям, ни к его высочеству, ни к королю, то, ежели он изменит свое мнение, ему довольно будет позвать тюремщика Луи и сказать ему:
«Я решился бежать!» – и ему будет в этом оказана помощь.
Когда маркиз де Фавра будет ехать в повозке на казнь, когда маркиз де Фавра публично покается перед Собором Парижской Богоматери, когда маркиз де Фавра пройдет босиком и со связанными руками то небольшое расстояние от городской Ратуши, где он продиктует свое завещание, до виселицы на Гревской площади, то и тогда еще он может произнести вслух эти слова: «Я хочу жить!» – и он будет спасен.
Калиостро»
Засим посетитель взял лампу, еще раз подошел к пленника, дабы посмотреть, не проснулся ли он, и, видя, что он по-прежнему спит, пошел, не переставая оглядываться, к двери камеры, за которой неподвижно стоял тюремщик с невозмутимым смирением посвященного, готового к любым жертвам ради великого общего дела.
– Что я должен делать. Учитель? – спросил он – Оставайся в тюрьме и исполняй все, что тебе прикажет маркиз де Фавра.
Тюремщик поклонился, взял лампу из рук Калиостро и почтительно двинулся вперед, освещая путь своему повелителю.
Глава 16. ГЛАВА, В КОТОРОЙ СБЫВАЕТСЯ ПРЕДСКАЗАНИЕ КАЛИОСТРО
В час пополудни того же дня секретарь Шатле спустился в сопровождении четырех вооруженных людей в темницу маркиза де Фавра и объявил, что он должен предстать перед судом.
Маркиз де Фавра был предупрежден об этом обстоятельстве графом Калиостро еще ночью, а в девять утра получил подтверждение от помощника начальника Шатле.
Слушание дела началось в половине десятого и продолжалось еще в три часа пополудни.
С девяти часов утра зал был битком набит любопытными, жаждавшими увидеть приговоренного к смерти.
Мы говорим «приговоренного к смерти», потому что никто не сомневался, что обвиняемый будет осужден.
В политических заговорах всегда есть несчастные, которые заранее обречены; толпа жаждет искупительной жертвы, и эти несчастные словно предназначены для этой жертвы.
Сорок судей расположились кругом в верхней части зала, а председатель сидел под самым сводом. Позади него висела картина, на которой был изображен распятый Иисус, а перед ним, в другом конце зала – портрет короля.
Зал суда был оцеплен двумя рядами гренадеров; дверь находилась под охраной четырех человек.
В четверть четвертого суд приказал привести обвиняемого.
Отряд из двенадцати гренадеров, ожидавших приказаний в центре зала по стойке смирно, отправились за маркизом.
С этой минуты все головы присутствовавших, даже судей, повернулись в сторону двери, в которую должен был войти маркиз де Фавра.
Минут десять спустя на пороге появились четыре гренадера.
За ними шагал маркиз де Фавра.
Восемь других гренадеров замыкали шествие.
Пленник шел в пугающей тишине среди затаивших дыхание двух тысяч человек, как это случается, когда перед собравшимися появляется наконец тот, кого все с нетерпением ожидали.
Он выглядел совершенно спокойным и был одет с особой тщательностью: на нем был расшитый шелковый камзол светло-серого цвета, белый атласный жилет, штаны такого же цвета, как камзол, шелковые чулки, башмаки с пряжками, а в петлице – орден Святого Людовика.
Он был изысканно причесан, волосы его были сильно напудрены и лежали «волосок к волоску», как пишут в своей «Истории Революции» два Друга свободы.
Пока маркиз де Фавра шел от двери до скамьи подсудимых, все следили за ним, затаив дыхание.
Прошло некоторое время, прежде чем председатель обратился к обвиняемому.
Председатель привычно взмахнул рукой, призывая присутствовавших к тишине, что было на сей раз совершенно излишне, и взволнованным голосом спросил:
– Кто вы такой?
– Я – обвиняемый и пленник, – отвечал Фавра абсолютно невозмутимо.
– Как вас зовут?
– Тема Май, маркиз де Фавра.
– Откуда вы родом?
– Из Блуа.
– Ваше звание?
– Полковник на службе короля.
– Где изволите проживать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211