Узнав об этом спустя пять минут, тетушка Анжелика вскричала:
– Ох, несчастный! Он что, миллионер?! И прибавила вполголоса:
– Зря я с ним разругалась: теткам обычно перепадает от племянников…
Питу не слыхал ни ее восклицания, ни размышлений вслух: он был на седьмом небе от счастья.
Среди одетых в белое девушек, перепоясанных трехцветными лентами и с зелеными ветвями в руках, он узнал Катрин.
Она еще была бледна после недавней болезни, однако бледность шла ей более, чем любой другой девушке – здоровый румянец.
Катрин была бледна, но глаза ее светились счастьем благодаря тому, что еще утром она не без участия Питу обнаружила в дупле ивы письмо!
Как мы уже говорили, бедный Питу успевал делать все.
В семь часов утра он выбрал время, чтобы зайти к тетушке Коломбе; в четверть восьмого он опустил письмо в дупло; в восемь он был уже в форме и стоял во главе тридцати трех человек.
Он еще не видел Катрин с того дня, как оставил ее на ферме, и, повторяем, она показалась ему такой красивой и счастливой, что, глядя на нее, он позабыл обо всем на свете.
Она знаком подозвала его к себе.
Питу огляделся, чтобы убедиться в том, что это относилось именно к нему.
Катрин улыбнулась и повторила приглашение.
Ошибки быть не могло.
Питу вложил шпагу в ножны, галантно снял шляпу и с обнаженной головой подошел к девушке.
Даже перед генералом де Лафайетом Питу не стал бы снимать шляпу, а просто приложился бы к ней рукой.
– А-а, господин Питу! – молвила Катрин. – Вас не узнать… Боже мой! Форма вам к лицу!
Снизив голос до шепота, она продолжала:
– Спасибо, спасибо, дорогой Питу! Как вы добры! Я вас очень люблю!
Она взяла руку капитана Национальной гвардии и пожала ее.
У Питу все поплыло перед глазами. Он выронил шляпу. Возможно, бедный влюбленный и сам бы рухнул возле нее, если бы в эту самую минуту не раздался оглушительный грохот, а вслед за ним со стороны улицы Суассон не донесся угрожающий ропот.
Какова бы ни была причина этого замешательства, Питу был рад возможности выйти из затруднительного положения.
Он высвободил свою руку, поднял с земли шляпу и бросился к своим людям, крича на бегу: «К бою!» Сейчас мы расскажем читателю, что было причиной страшного грохота и угрожающего ропота.
Всем было известно, что аббат Фортье должен был провести торжественную службу на престоле, и для этого священные сосуды и другую церковную утварь: крест, хоругви, свещники – необходимо было перенести из церкви в новый алтарь, выстроенный на городской площади.
Приказания, касавшиеся этой части церемонии, отдавал мэр города г-н де Лонпре.
Как помнит читатель, г-н де Лонпре уже имел дело с аббатом Фортье, когда Питу с приказом генерала Лафайета в руке попросил вооруженной поддержки для захвата оружия, укрываемого аббатом.
Итак, г-н де Лонпре знал, как и все, характер аббата Фортье. Ему было известно, что аббат может быть своевольным и упрямым, а в раздражении может дойти и до исступления.
Он подозревал, что у аббата Фортье остались не самые приятные воспоминания от вмешательства мэра в дело с оружием.
И вот вместо того чтобы лично отправиться к аббату Фортье и обратиться к нему, как представитель гражданской власти к представителю власти духовной, он ограничился тем, что отправил достойному служителю Бога программу праздника, в которой говорилось:
Статья 4
Служба будет проведена на алтаре отечества аббатом Фортье; она начнется в десять часов утра.
Статья 5
Священные сосуды и другая церковная утварь стараниями аббата Фортье должны быть перевезены из церкви Виллер-Котре в алтарь.
Секретарь мэра из рук в руки передал программу аббату Фортье, тот пробежал ее глазами с насмешливым видом и столь же насмешливо проговорил:
Прекрасно!
К девяти часам, как мы уже сказали, на престол принесли ковер, занавески, покрывало и картину, изображавшую Иоанна Крестителя, проповедующего в пустыне.
Недоставало лишь свещников, дароносицы, креста и другой церковной утвари.
В половине десятого всего этого еще не было в алтаре.
Мэр забеспокоился.
Он послал в церковь своего секретаря, чтобы осведомиться, позаботился ли кто-нибудь о том, чтобы перевезти церковную утварь.
Секретарь вернулся, сообщив, что церковь заперта на двойной поворот ключа.
Ему было приказано бежать к церковному сторожу – ведь именно сторожу, по-видимому, было поручено доставить церковную утварь в алтарь. Секретарь застал сторожа сидящим с вытянутой на табурете ногой и корчившимся от боли.
Бедняга вывихнул себе ногу.
Тогда секретарю приказали бежать к певчим.
У обоих расстроились желудки. Чтобы поправиться, один из них принял рвотное, другой – слабительное. Оба снадобья подействовали чудесным образом, и оба больных надеялись поправиться на следующий день.
Мэр заподозрил заговор. Он послал своего секретаря к аббату Фортье.
У аббата Фортье с утра случился приступ подагры, и его сестра опасалась, как бы подагра не перекинулась на желудок.
С этого момента у г-на де Лонпре не осталось никаких сомнений. Аббат Фортье не только не хотел служить на площади, но, выведя из строя сторожа и певчих и заперев все двери церкви, он не давал возможности другому священнику, если бы таковой случайно нашелся, отслужить обедню вместо него.
Положение было серьезное.
В те времена еще невозможно было себе представить, чтобы в дни больших торжеств светские власти разделились с властью духовной, чтобы какой-нибудь праздник мог проходить без церковной службы.
А несколько лет спустя стали впадать в другую крайность.
Надобно заметить, что пока секретарь бегал то к тому, то к другому, он, должно быть, допустил в своих докладах некоторую нескромность по поводу вывиха церковного сторожа, отравления певчих и подагры аббата.
В толпе пробежал глухой ропот.
Стали поговаривать о том, чтобы взломать двери церкви и забрать святые дары и церковную утварь, а также силой притащить аббата Фортье на престол.
Господин де Лонпре был человек миролюбивый, ему удалось успокоить первые взрывы возмущения: он вызвался сходить к аббату Фортье для переговоров.
Он пришел на улицу Суассон и стал стучать в дверь уважаемого аббата, столь же тщательно запертую, как двери церкви.
Однако все было напрасно: дверь не отпирали.
Тогда г-н де Лонпре счел необходимым прибегнуть к вмешательству вооруженной силы.
Он отдал приказание предупредить сержанта и бригадира жандармерии.
Оба они находились на главной городской площади. Они поспешили на зов мэра.
За ними потекла толпа любопытных.
Так как не было ни балисты, ни катапульты, чтобы взломать дверь, было решено послать за слесарем.
Однако в тот момент, как слесарь вставил в замочную скважину отмычку, дверь распахнулась и на пороге появился аббат Фортье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211